— Но где же ты спрячешь товар? — сурово спросила она.

— Не знаю, — признался Энгус. — Судно ждет на берегу. Как только я найду безопасный уголок, то дам на корабль сигнал фонарем. С остальными я должен встретиться на берегу. — С этими словами Энгус повернулся к двери. Он взял суму и фонарь, висевший на крюке.

И вдруг, даже не осознав, что говорит, Мэри выпалила:

— Ты можешь спрятать груз в Россмори.

— Ты сошла с ума, жена? — усмехнулся Макбрайан. — Герцог же там!

— Нет, Энгус, — покачала головой Мэри. — Герцог не вернется в замок до утра.

Энгус медленно поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Ты можешь снять груз с судна на берегу, за утесами, — пояснила Мэри. — Там тебя никто не увидит. А потом спрячешь товар в пещерах под замком. Ты сможешь достать его, когда все успокоится.

Прищурив глаза, Энгус спросил:

— Но откуда тебе известно, что Хозяина не будет в замке этой ночью?

Кинув мимолетный взгляд на Иена, Мэри снова посмотрела на мужа.

— Не спрашивай меня, муженек, потому что я не могу ответить тебе на этот вопрос.

Энгус мог бы и не спрашивать ее: покосившись на стол, он увидел, что стул Катрионы пуст. Мерид испуганно молчала.

— Спасибо тебе за совет, жена, — медленно произнес он. — Благодаря тебе мне удастся избежать многих неприятностей. — Он потуже затянул кожаный шнурок на котомке. — А об остальном поговорим позже, когда я вернусь домой.

Линнанглас — небольшое озеро, в которое с одной стороны впадала река Линнан, а с другой оно было отгорожено от внешнего мира высокой и узкой горной долиной. Голые скалы, высившиеся на дальнем берегу Линнангласа, были открыты резкому западному ветру, а склон холма, загораживающего озеро с севера, был покрыт пышной зеленью старых вязов и дубов. За этим холмом вилась древняя дорога, по которой и приехали к Линнангласу Катриона и Роберт.

Доскакав до берега озера, Баяр резко остановился. Сердце Катрионы тревожно забилось.

— Ну вот мы и приехали, — вымолвила она, спешиваясь. Когда и Роберт соскочил на землю, девушка отпустила поводья, чтобы Баяр мог вдоволь пощипать сочной изумрудной травы.

Повернувшись к Роберту, девушка спохватилась, что и думать забыла о записках его отца, которые, по ее словам, привели их сюда. Можно было, конечно, придумать что-нибудь, но не могла же она сочинять за покойного герцога. К тому же ей ведь еще надо уговорить Роберта зайти в воду. Катриона была в растерянности. Она должна была сделать что-то, чтобы отвлечь его от мыслей о тетради отца. Но что?

— Когда я была маленькой девочкой, — нерешительно заговорила она, увлекая Роберта на полянку, поросшую маргаритками и вероникой, — то часто приходила сюда и играла в русалку. — Опустившись на колени, девушка подождала, пока ее спутник сядет рядом. — В самой середине озера есть маленький островок, который называется Эйлин… — Вдруг девушка замолчала, почувствовав на себе взгляд Роберта. Было темно, поэтому он снял темные очки, и что-то в его взгляде, мерцающем в лунном свете, насторожило ее.

Он смотрел на нее не так, как обычно. Катриона даже не могла объяснить, в чем дело, но в этот раз его взор был не просто направлен в ее сторону, нет, он именно смотрел на нее! Впервые глаза Роберта были такими же, как на портрете — проницательными, страстными; их взгляд проникал в самую душу. Словно он…

— Что такое, Роберт? — спросила девушка. — Ты хочешь сказать, что видишь озеро?

Герцог не ответил. Вместо этого он взял ее лицо в свои ладони и привлек девушку к себе. От этого нежного прикосновения по телу Катрионы пробежала дрожь. Девушка судорожно вздохнула.

— Нет, Катриона, — проникновенным голосом проговорил он. — Я просто не хочу, чтобы ты описывала мне озеро. Лучше опиши мне себя.

— Себя? — изумилась она.

— Но ведь ты же видела себя, не так ли?

— Да, конечно, только я никогда…

— Катриона, прошу тебя, опиши мне себя своими словами, — попросил Роберт.

Несколько мгновений девушка молча смотрела на него, а потом тихо сказала:

— Что ж, у меня… просто русые волосы и голубые глаза.

— Не бывает человека с «просто русыми» волосами, Катриона. Они могут быть темно-русыми, могут по цвету напоминать мех соболя или, наоборот, быть светлее — как речной песок! — воскликнул герцог.

— Ну, если ты настаиваешь… — улыбнулась Катриона. — Папа часто говорил, что они ржаво-русые, когда я была…

Роберт медленно намотал на палец шелковистый локон девушки.

— … девочкой, — запнувшись, договорила она. Что он делал?

— А какого цвета твои глаза? — спросил он, нежно проводя кончиками пальцев по ее бровям и векам, отчего мурашки побежали по спине Катрионы. Но ей не было холодно, несмотря на прохладную ночь. Наоборот, она почувствовала, как огонь охватывает ее тело.

— Голубые… — выдохнула Катриона. Пальцы Роберта скользнули вниз по ее лицу и остановились на губах.

— Какого оттенка? Цвета грозового неба? — спросил Роберт.

— Да. — Что бы он сейчас ни сказал, она бы согласилась. Катриона блаженно закрыла глаза, когда он стал гладить ее волосы.

— А остальное? Опиши мне себя всю, — взмолился герцог. — Неужто ты можешь описать только волосы и глаза?

— Остальное? — пожала плечами девушка. — Остальное, как у всех… Два уха, два глаза, рот…

— Да, несомненно, у тебя есть рот, — усмехнулся Роберт. Его пальцы задержались на ее губах. Девушке так захотелось поцеловать его, что казалось, она умрет, ожидая, когда он накроет ее губы своими губами.

— Мой нос… — попыталась договорить девушка. Его пальцы погладили ее нос.

— У тебя замечательный нос, — шепнул Роберт. Затем он опять провел большим пальцем по ее губам.

Катриона нервно сглотнула.

— Позволь мне закончить. — Взяв ее за руку, он соединил их ладони.

Жар, опаляющий ее тело, становился невыносимым. Катриона тщетно пыталась пробудить в себе остатки разума и отодвинуться от него, потому что вовсе не за этим они приехали к Линнангласу… Но, Господи, ее язык перестал повиноваться ей, и она была не в состоянии произнести нужные слова.

— У тебя маленькие руки, — шептал Роберт. — Я могу обхватить твое запястье. — Подержав ее пальцы в своей ладони, он осторожно погладил один. — И нежная, мягкая кожа…

Поднеся руку Катрионы к губам, Роберт принялся по очереди целовать подушечки пальцев. Девушка млела, вспоминая их недавний поцелуй у ручья, а потом другой — тот, которым они обменялись во время грозы… Ей безумно захотелось опять ощутить тепло его губ К тому же, глядя на его портрет, она столько раз представляла себе, как это могло быть…

Ну что может случиться, если он еще подарит ей всего один поцелуй?

Высвободив руку, Катриона привлекла к себе Роберта.

Тот мгновенно повиновался ее молчаливому призыву и заключил девушку в объятия. У герцога голова кружилась от желания обладать этой женщиной, которая сразу же приняла его, приняла таким, каков он есть.

Едва его губы коснулись ее губ, она мгновенно забыла обо всем на свете. Катриона оказалась способной ученицей. Держась за него, девушка послушно легла на изумрудную траву и отдалась во власть его умелых рук.

Никогда в жизни Роберт не испытывал такого блаженства от близости женщины. Она опьяняла, сводила с ума, ему казалось, что он воспаряет на небеса.

Герцог губами приоткрыл ее губы. Его горячее дыхание опаляло ее и блаженным теплом разливалось по жилам. Закрыв глаза, девушка словно растворилась в этом сладостном, бесконечном поцелуе…

Оторвавшись от губ, Роберт принялся осыпать горячими поцелуями лицо и шею Катрионы, руки его лихорадочно скользили по ее корсажу.

— Сейчас… — прошептала девушка. — Я помогу тебе…

Катриона расстегнула пуговицы, и герцог, быстро стянув лиф платья и нижнюю сорочку с ее груди, припал губами к ее нежному розовому соску. Девушка судорожно вздохнула. Поцелуи Роберта жгли ее тело, ей казалось, что она не выдержит этой сладкой пытки. Повинуясь инстинкту, она выгнулась дугой, чтобы крепче прижаться к нему, полнее ощутить силу его желания.