Честно говоря, всё это её немного тревожило. Нет, для сына директора ювелирного завода потратить на шмотки пять — десять тысяч это ни о чём, но ей-то всё равно неловко. Не привыкла ведь, чтобы всё доставалось легко. Отступать, конечно, поздно, она ввязалась в авантюру, и надо исполнить роль достойно.

Зачем вообще принуждать сына жениться, если он того не хочет! Не Средневековье же…

Дома её не было. Вернувшись в сумерках, раздражённый тем, что пока не удалось разыскать Никиту, Максим почувствовал вспышку злости, узнав от охранника, что Влада до сих пор не появилась. В отличии от своего напарника Павла, Андрей был неразговорчив, и коротко отвечал на вопросы босса. Добиться от него вразумительного пояснения, куда именно собиралась гостья, Соболь не смог.

Сам он не звонил ей за день ни разу, выдерживал характер, да и не хотел, чтобы она решила, будто он перекрывает ей кислород. Она ж гордая, сама стремилась принимать решения, и чётко дала ему это понять. Странно всё у них, зыбко. Макс и сам не ожидал, что с каждым новым днём сильнее привязывается к девочке, не думал, что ему будет её так не хватать.

Бросив куртку на перила, он поднялся до середины лестницы, и снова спустился. Прошёл в ванную, плеснул в лицо холодной воды, и, обхватив раковину, пристально всмотрелся в зеркало над нею. Измождённый вид, мешки под глазами, плотно сжатые губы и проклюнувшаяся щетина на щеках, вид уставшего, нуждающегося в хорошем отдыхе, человека.

Мысли о ней мучительно вытесняли другие, всё больше захлёстывали психи. Где она, что, если на неё напали? Велел же сидеть тут и ждать его, но девчонка ж своевольная, мать вашу!

Телефон был в барсетке, и Соболь быстро двинулся в холл. Не успел он достать его, как отворилась дверь, и на пороге возникла Владка. Мужчина резко повернулся, собираясь наброситься на неё с выговором, но слова застряли на языке, а челюсть едва не отвисла. Это была она, и в то же время, нет. Взгляд Максима намертво прилип к очаровательному видению, застенчиво улыбающемуся ему, и жадно блуждал по изящной фигурке.

Влада медленно заперла дверь, и направилась к нему, убрав за ушко завиток. Куда подевалась юная девочка в старой куртёхе, чёрт возьми?! Волосы мягкими кудрями струились по точёным плечам, и, сколько бы ни прятала она руки, он разглядел нежно розовый лак на ухоженных ноготках. Узкие джинсы обтягивали стройные ноги, кашемировое пальто бежевого цвета выгодно подчёркивало цвет лица. Ботильоны на каблуках прибавили роста и грации.

Одним словом, такого Соболь никак не ожидал, но зрелище ему понравилось безумно. У него даже перехватило горло, он шумно выдохнул, хрипло произнёс, не отрывая глаз от Владки:

— С ума сойти…

Машину Максима у ворот Влада, естественно, увидела, хотя и надеялась, что успеет прошмыгнуть к себе в комнату. Столкновение выбило из колеи, она оказалась не готова к встрече с ним. Дорогой наряд сразу стал тесным, неудобным, захотелось исчезнуть, ибо Соболь смотрел так, что сердце замирало. Понравилась её новая внешность, или нет? Ответ читался на его лице, и Владка тихонько выдохнула.

— С ума сойти… — сказал он, наконец, перестав пронизать её этим взглядом, который она мысленно называла раздевающим. — это ты?

— Это я. — изо всех сил пряча улыбку, кивнула Владка, сократив расстояние между ними на минимум. — ну, как? Мне идёт?

— Обалденно! — присвистнул Максим, и, взяв её за руку, заставил повернуться вокруг оси. — не помню, чтоб я такое тебе покупал.

Она смешалась, не зная, признаться ли, откуда деньги на наряд, или утаить правду. Разве обязана отчитываться? Кто ей Макс, кем он себя считает для неё? Очень подмывало задать этот вопрос, но девушка промолчала, лелея надежду, что он всё же не будет настойчиво допытываться.

— Прости, что ослушалась. — сменила тему она, потупив глаза. — мне нужно было пройтись по объявлениям.

— Могла бы позвонить. — сухо сказал он, и, подойдя к бару, резко вытащил с полки початую бутылку коньяка.

— Ты тоже! — обиженно воскликнула Влада, наблюдая за ним. — уехал куда-то, ни слова за весь день! А я, по-твоему, должна тухнуть в этом мавзолее и пялиться в телевизор!

Тут же пожалела о срыве, ведь этим самым выдала себя с потрохами. Теперь Соболь поймёт, что он значит для неё гораздо больше, чем она показывает. Впрочем, после её вчерашнего признания терять ей, кажется, нечего.

Взбултыхнув содержимое стакана, Максим пытливо посмотрел на Владку, пить не стал, убрал коньяк обратно, а тару поставил на каминную полочку.

— Злишься, что ли?

— Ещё чего! — горделиво отрезала она, разглаживая несуществующие складки на пальто.

Она не шелохнулась, когда Максим обошёл её сзади, и его руки легли ей на плечи. Конечно, злилась, более того, воображала всякую чушь, как он веселится с другой женщиной, и бесилась от ревности. Глупости, разумеется, он уезжал по делам, но у неё-то не получалось себя в этом убедить достаточно серьёзно!

— Никогда так не поступай, маленькая. — зашептал Соболь, легонько массируя ей плечи, а губами скользя по затылку. — слышишь ты меня? Не пропадай, не предупредив меня. Я должен всегда знать, где ты и с кем, понимаешь?

Она замерла, остро всеми клеточками тела чувствуя его близость. Его дыхание щекотало голову, а пальцы, нажимая немного сильнее, перебрались на талию, и Владка не выдержала, прижалась к нему спиной.

— Прикажешь писать письменный отчёт? — уколола, улыбаясь.

— Я не приказываю, а прошу. — возразил Соболь, порывисто припав ртом к её шее. — пойми ты, глупышка, у меня своих напрягов целый вагон. Тебе чё, трудно прислать мне смс, куда ты уходишь?

— Но тебе же трудно мне позвонить! — не сдавалась Влада, закрыв глаза, и наслаждаясь его прикосновениями. — где был ты сам? Опять кого-то прессовали?

Послышался тихий смешок.

— Кто тебя научил этим скверным словечкам, м?

— А если скажу, прикажешь этому негодяю вырвать язык? — рассмеялась она, испытывая легкое возбуждение, вызванное его нахальными ласками.

Ещё бы! Как тут оставаться равнодушной, если его пальцы вовсю хозяйничали под свитером, и, отодвинув чашечки бюстгальтера, нежно покручивали набрякшие соски. А губы горячо блуждали от шеи до ушка, и язык дразнил раковинку, щекоча и заставляя Владку вздрагивать от нарастающего желания.

— Кем ты меня возомнила, девочка, садистом? Я настолько плохой в твоём понимании?

Она ловко вывернулась из его рук, и, потянув его за ладонь, попятилась к лестнице.

— Я не знаю, какой ты на самом деле, Макс… Покажи мне себя настоящего!

Они медленно поднимались наверх, не разжимая рук.

— С тобой я и есть настоящий. Чё, в натуре, ещё не поняла этого?

Она толкнула спиной дверь в его спальню, и их окутал мрак. Влада скинула пальто, затем стянула свитер, сразу ощутив прохладу комнаты обнажённой кожей. Сладкие мурашки рассыпались по телу, стоило ей поймать долгий взгляд мужчины на своей груди. Лифчик так и остался скомканным, открывая упругие холмики с ноющими от возбуждения вершинками.

Взяв ладони Максима, она вернула их на груди, потёрлась о его руки, изнывая от нетерпения. Что с ней происходит, уму непостижимо! Как Соболю удаётся довести её до такого вожделения? Она с ума сходит, когда он её трогает, это невыносимая пытка — быть рядом с ним и тонуть в вязком омуте желания.

— Ты меня с ума сводишь, моя девочка… — громкий шёпот нарушил тишину, а Влада задрожала сильнее, уловив смысл сказанной фразы, ибо Максим вслух произнёс то, о чём только что думала она.

Она пыталась ему помочь раздеваться, но лишь мешала, и потому отступила к кровати, снимая с себя остатки одежды. Её тело жаждало его ласк, её душа болезненно стремилась к нему, и противиться этому Владка была бессильна. Глаза уже различали предметы интерьера в темноте, и она затаила дыхание, рассматривая обнажённого любовника.

На фоне более светлого окна он казался ещё мощнее. Рельефно бугрились тугие мышцы на руках, подтянутый живот темнел едва заметными кубиками пресса, и девушке мучительно захотелось коснуться Максима. Она сделала к нему шажок, мягко дотронулась до груди, и, не встретив сопротивления, осмелела.