Каждый день она пела для диких существ, а остаток дня проводила в молитве некой сущности, которую теперь историки называют «Правилом материи». Это правило стоит выше всех богов, и дарует низшим существам силу исходя из своих извращенных, никому не известных желаний, что люди не в силе познать.

В один из таких дней, на континенте вдруг разразилась ужасная буря, унесшая тысячи жизней людей и животных. Весь день и всю ночь, что шла буря, Сара молилась правилу, в надежде что оно остановит этот ужасающий катаклизм. Однако, буря продолжала буйствовать.

Тогда, выйдя на улицу, девушка устремила свой взор к бушующему небу, и лишь одной мыслью остановила катаклизм. Похоже, что правило всё же даровало ей силу.

Однако с этой силой, облик ее исказился ещё сильнее. Из тела ее стали прорастать сухие ветви, на которые слетались птицы. Ее кожа зарастала травой, в то время как голос с каждым днем становился всё больше похож на шелест листьев.

Продолжая молиться и обретать всё большую силу, она и не подозревала, на сколько опасность близка.

Во все времена люди боялись того, чего не понимали, обвиняя в своих грехах людей, выделяющихся из толпы.

Сару постигла та же участь. В один из вечеров, перед ее лесным домом собралась толпа бушующих людей. Они винили девушку в прошедшей буре, в уничтожении посевов, и в нападении диких на их деревни.

Сара могла противиться им, но не хотела этого. Она бы никогда не тронула человека, даже нанеси он ей сотню ударов. Вместо этого, остановив животных, готовых разорвать людей в клочья, она смиренно сдалась в руки диких людей. Она считала, что долг её уже выполнен, и волю правила она донесла, остановив катаклизм, способный уничтожить всё живое на континенте.

Девушку отвели на ледяную гору, распяв ее под лучами холодного солнца. Лишь только она испустила дух, и люди покинули ее, как сразу же тело ее обратилось в камень.

Сей поступок жителям здешних лесов стоил выживания. В один миг все дикие звери словно выжили из ума, разрывая на части богохульных людей. Деревья вяли, и трава рассыпалась, словно песок, покуда места эти не превратились в мертвые безжизненные пустоши. Лишь покосившиеся дома, и некоторые рукописи, указывали на некогда существовавших тут людей.

Шли века, и с континента стали прибывать разные расы. Первыми в эти места пришли эльфы. Некий безымянный эльф, поднявшись на гору, был вдохновлен видом прекрасной девушки. Несмотря на все её уродства, он видел в ней невероятную природную красоту.

Несколько ночей он молился перед статуей на коленях, постепенно сходя с ума. Его товарищи беспокоились за него, но он лишь говорил, что счастлив, и что теперь обретет покой. На третий день, поднявшись на постамент, он поцеловал статую, проронив лишь одну слезу на голый камень.

Очевидцы писали, что в тот день они услышали шелест листьев, и сам эльф окаменел, на вечно обретя покой с любимой. С того момента, каждый год на статуе появляется небольшая трещина, из которой прорастает росток, так и не успевая распуститься до зимы.

После этого случая, окружающая природа постепенно начала оживать, а в эти места стало стягиваться всё больше и больше животных.

Интересно, на сколько правдива эта легенда?

Тем временем, фигуры сидящие у статуи вели диалог. Конечно же это были Филита и Гилберт. Хотел бы я знать, что связывает их с этим местом.

— Пойдем? — Гилберт посмотрел на девушку, вставая и беря ее за руку. Судя по его виду, это более поздний момент их жизни, примерно 13–14 лет.

— Постой… Я хотела сделать еще кое что, — девушка достала фиолетовый цветок напоминающий розу, и водрузила его к подножию статуи.

— Ого, это манацвет? Он же очень редкий!

— Я нашла его у подножия горы… Мне показалось, что это будет отличным подношением.

— Да, у подножия этой горы иногда и не такие штуки вырастают… — Интересно, это всё из за статуи? — Парень подошел к каменному силуэту, положив на него руку, и закрыв глаза. Несколько минут он стоял неподвижно, а потом внезапно отшатнулся, и едва не упал в снег.

— Что случилось? — Филита с удивлением посмотрела на парня.

— Это… Впервые за 4 года, она ответила мне.

— Кто ответил?

— Сара. Я говорил с ней сейчас. Вернее, она только сказала мне два слова: «Дитя лесов», а потом мою руку словно обожгло пламенем, — парень оголил рукав. Рука лишь малость покраснела, но в остальном выглядела совершенно нормально.

— Такое раньше с кем то бывало? — Девушка с интересом и легким беспокойством разглядывала руку парня, пытаясь найти какой нибудь дефект.

— Ну, люди разное говорят. Часто это домыслы или слухи… Но мне точно не показалось!

— Надеюсь, всё будет в порядке… Может пойдем уже отсюда?

— Да, пора.

Пройдя мимо моей фигуры, словно меня вовсе не существует, дети устремились к длинной многоступенчатой лестнице, уходящей к подножию горы. Устремившись вслед за детьми, на мгновение мне показалось, словно в моей голове шумят листья. Бросив взгляд на статую, я заметил, что одна из ее каменных ветвей качается на ветру.

— Нарушитель, — тихо прошептали мне листья. После этого, я больше ничего не слышал.

Нарушитель чего? Неужели ее покоя? Или что еще можно нарушить в этой вселенной… Не очень понимаю.

Развернувшись, я собирался шагнуть прочь, но окружающий пейзаж вновь сменился.

На этот раз я очутился в узком помещении напоминающем чердак. Крыша в этом месте сходилась конусом кверху, оставляя лишь немного места внизу. В самом конце чердака перед окном, в свете свечи, обнявшись сидели двое. На них был накинут плед, и похоже, что они совсем не повзрослели с момента последнего воспоминания.

— Гил, ты такой теплый…

— Хех, ты теплее.

— Твоя рука всё ещё болит?

— Неа. А что, беспокоишься?

— Угу.

— Знаешь, ты так изменилась… В первые месяцы после нашего знакомства ты вела себя очень замкнуто, и только и делала, что липла ко мне.

— Я сама не знаю, что со мной не так, и почему я за тобой увязалась… До нашей встречи, люди меня не особо интересовали.

— Ты ведь так и не рассказала мне, как попала в тот лес. Ты всё ещё не помнишь?

— Помню разве что фрагменты. Мы с мамой шли куда то, и потом что то случилось, а дальше появился ты…

— Значит там была твоя мать… А я даже не смог ее найти, — Гилберт сжал руки так, что вены на них набухли.

— Не переживай на этот счет, ты то точно ни в чем не виноват. Кстати, ты что то помнишь из того времени?

— Это…

Картина перед моими глазами вновь сменилась. Я уже был тут. Маленький мальчик, стоя на шатающихся ногах, закрывал своим телом эльфийку. Враждебное существо напоминающее рысь с человеческим лицом, вновь готовилось атаковать. В его лапе все еще виднелся осколок гигантской сосульки, но тварь словно игнорировала его.

Была в этой ситуации странность, что пугала меня: дикий явно смотрел не на Гилберта, а на девочку стоящую позади него.

Провести последнюю атаку существу так и не удалось. Лишь оно замахнулось когтистой лапой, как Гилберт выкинул руку вперед, и множество древесных шипов, вырывающихся из стволов деревьев, пронзили тело твари насквозь. Сразу же после этого, парень потерял сознание, и сцена вновь сменилась, вернувшись к чердаку.

Что, черт возьми, тут происходит? В прошлый раз он просто прогнал ее…

— Это, я не уверен… Но возможно, я навредил твоей маме.

— О чем ты говоришь? Мы ведь тогда ее так и не встретили, — девочка перебирала в руке нитки пледа. Сейчас она выглядела несколько живее, чем тогда на горе.

— Я помню. Просто та демоническая рысь, — Гилберт посмотрел на умиротворенное лицо девушки, и его речь осеклась.

— Хотя, забудь. Эти мысли звучат как какой то бред. Не хочу никого накручивать еще больше.

— Угу, наверное мама просто бросила меня, как это делали многие другие эльфийки нашего рода. И спасибо, что прогнал тогда этого демона. Я думала, что умру тогда.

— Разве я прогнал его?

— Да, ты сказал ему уходить, и он ушел.