– Забирайтесь, – крикнул человек. Поезд еще раз загудел.

Эдмонд помог Флоре взобраться по крутой лестнице, а затем поднялся и сам.

Поезд тронулся.

Александр, помощник машиниста, провел их во вторую секцию. Они прошли мимо гудящей турбины, через узкий проход, в машинное отделение второй секции. Оно оказалось в два раза уже, потому что половина отсека была предназначена для отдыха.

– Это поезд для долгой езды. Должны быть две смены, но заставляют одной сменой ездить. Не передохнуть. Располагайтесь.

Мест было не то, что для двух смен, но даже трех. Вдоль стены располагалось три боковых секции, с верхними полками, и нижними, которые были разложены в столик и два сидения – каждая. Узкий коридор отделял спальные места от служебного отделения. Там стояли самовар, емкость с водой, небольшая кухонька за задвижкой, туалет.

Александр отправился в третью секцию, проверить работы двигателей, а когда вернулся, заметил:  Ну что, смотрю, с комфортом разместились. Если понадобится что, зовите.

Некоторое время назад, когда друзья скрылись в темноте станция, Эдмонд заметил, как из фантомаса на полустанок спустился человек. Он осмотрел колесные пары. Эдмонд подошел, и его огорошило струей мелких брызг.

– Что это? – спросил он.

– Конденсат. Извините, не заметил вас. – И закрыл вентиль.

– Ничего страшного. Мы с женой не успели билеты купить. В вагонах все занято. Подвезете?

– Да, можно. А в вагонах, у стюардов – денег нет?

– Деньги есть, мест нет. Да и не хочется. В фантомасе провезете? – спросил Эдмонд и протянул деньги.

– У нас не так комфортно. Но если любители поездной романтики, – добро пожаловать.

– Конечно! Всегда восхищался локомотивами. – Сказал Эдмонд.

– Где супруга ваша? Сейчас трогаем.

– Подождите чуть. Сейчас будем.

Так они и нашли новый способ передвижения. Где-то там, за ними в вагоне ехала Охотница. И Эдмонду еще придется подумать, как оторваться от нее. Но пока Демоница им не угрожала. Хотя вагоны и были соединены межвагонными площадками, перехода в фантомасы не было. Войдя в тамбур последнего вагона, она увидела бы стекла третьей секции. И, может быть помощника, если тот зайдет в кабину.

– Что делать? – крикнул кто-то.

– Готовься прыгать! – воскликнул Брод.

– Ни с места! – прервал его Никколо. – Прорвемся. Гасим фонарь! – скомандовал он сам себе, и наш прожектор погас. – Авось, не заметят!

Это было гениальное решение! Погасить фонарь в надежде, что не заметят вагонетки, навстречу которым на полном ходу мчится тяжелый состав. Отряд ждало лобовое столкновение. Скорость стала снижаться.

Валентин спрыгнул с вагонетки и подбежал к стрелочному переводу, повернул рычаг. Вагонетки стали въезжать на боковой путь одна за одной. Встречный локомотив стремительно приближался.

– Чего стоите? – Крикнул Брод бойцам с последней платформы. – Быстро вперед!

Последняя вагонетка едва въехала, как с грохотом промчался тяжелый состав, взрезав стрелку. Паровая машина заглохла, друзья пришли в себя. Состав упирался в сугроб. Путь, может, когда-то и был ответвлением, но сейчас оказался не более, чем тупиком. Потребовалось некоторое время, чтобы починить стрелку, завести машину и продолжить путь дальше.

– Едва избежали лобового столкновения, – сказала Наталия. – Надеюсь, больше не придется так рисковать.

– Это нормальное дело, когда занимаешься ездой на пионерках. – Постарался утешить ее Никколо. – Мы же не охотники, у нас нет подключения к их каналам сообщения. Так что наугад, на глазок.

Друзья ехали дальше. Молчали. Разговорам не способствовали и шум парового агрегата, и встречный ветер, и пережитое потрясение. Проехали лес, одинокую пассажирскую платформу, затем убеленное снегами поле, где за узкой лесополосой прятались верховья реки Межень и небольшие деревушки вокруг нее. Проехали под мостом, и вот уже путевое хозяйство города. Стрелки, пути, как действующие, так и заброшенные. Неиспользуемые ответвления в забытые хозяйства и ангары. Деревянная водонапорная башня, заржавелые краны. Заброшенная пилорама. Отвод железной дороги становился все шире. Путевое хозяйство оживало. Среди увитых снегом ветвей все чаще попадали семафоры и сигнальные огни. Промчались мимо одноэтажного северного вокзала города, сложенного из белого кирпича, окруженного небольшим числом нагих берез. К нему примыкала кирпичная стена, за которой – одноэтажные постройки города. Пересекли по эстакаде оживленный тракт, затем пути снова разделились на десятки колей. К путям прилегали ремонтные мастерские, база запаса, где ждали своего часа ржавые паровозы, старые вагоны и снегоочистительные плуги и дрезины.

– Осторожно, – произнес Никколо. – Большая часть путей была занята, Валентин то и дело переводил стрелки, а затем возвращал в исходное положение.

– Аккуратно! – кликнул Никколо, – тот путь опасен, не подходи близко.

Проехали красный вокзал с башенкой, на некотором удалении состав остановился.

Никколо протянул Валентину стакан, за которым тянулся длинный шнур. Иди к последнему вагону, – напутстовал он, и натяни шнур. – Как дойдешь, дай сигнал, и мы поедем. Следи за ситуаций и докладывай, что происходит.

И вот Валентин у баллисты, состав двинулся.

– Притормози, – крикнул он Никколо, а бойцам, – открывай ворота.

– Путь свободен! – сообщил Валентин, когда ворота были распахнуты.

Состав понемногу набирал скорость. Путь пролегал мимо ангаров и арок, пока вся процессия из пионерок на полном ходу не пересекла базар. В страхе разбегаются бабульки. Кто-то пытается ругаться. Людей можно понять. Сиди себе у старого полотна, по которому давно уже ни один состав не проходил, торгуй йултадскими елями или всякой мишурой, как вдруг на тебя из ниоткуда мчится неведомая машина с заряженной баллистой-арбалетом, целясь в тебя: того гляди, выстрелит. Суматоха продолжалась недолго: состав-призрак исчез также быстро, как и появился, и все снова погрузились в свои дела.

Дальше путь лежал через вокзальную площадь. Еще одно место, которое следовало пересечь быстро. Прямо на путях стояла лошадь, запряженная повозкой. Сколь не старался ее хозяин, конь никак не хотел сдвинуться с места. Пока не увидел движущийся на него состав. Лошадь решила не испытывать судьбу, и вагонетки промчались, едва не задев телегу.

Проехали двор между жилыми домами, затем путь шел в узком промежутке, зажатом между длинными рядами кирпичных сараев. Дальше – ограда. Товарищи открыли решетчатые ворота, и состав въехал на территорию старого склада, где наконец затормозил. В этом заброшенном месте были и еще пути, а за оградой – кладбище, укрытое сенью мрачного, темного леса.

– Станция Черноград, вокзал Чистосердечный! – Огласил Никколо. – Приехали. Хлопчики, собирай оружие. Идем брать башню. Но сначала спрячем состав и отдохнем.

Кладбище отгорожено от склада старым металлическим забором, за которым возвышались мрачные, вековые ели. В металлоломе бойцы выудили несколько ровных металлических реек-уголков. Из них сложили подобие пути, которые через прореху в заборе увели на кладбище. Саму дыру со стороны склада хорошо маскировали вечнозеленые кружевные узоры туи. Вдалеке, над кладбищем высилась старая водонапорная башня, а обнаженные деревья, к сожалению, недостаточно хорошо маскировали состав. Тогда его затащили в наиболее тесное место, между могилками и впадинами, укрыли материей и присыпали снегом, и он слился с неровностями кладбищенского рельефа.

К тому времени вернулся Никколо.

– В одном из тех домов, – показал он рукой на краснокирпичный двухэтажный дом, – живет мой старый приятель, Савелий. Он дал добро, чтобы мы зашли в гости. Можно обогреться и подкрепиться. Променад прихватите с собой. От него сразу пойдем к башне за механизмом.

Только двое остались наблюдать за укрытым составом из укромного места.

Друзья снова выбрались на складские платформы, затем через калитку попали в старый двор, обошли сараи и вот – парадные, вдоль которых маленьким штакетником огорожены палисадники со старыми яблонями и рябинами.