— Есть такое. Спасибо, Гриша, и так уже хорошо.

Я поднялся на ноги и прошелся к окну. Как же здорово ходить! Хиста было немного, около трети. Но по сравнению с тем количеством, с которым я выбрался из пещеры, — это целое состояние.

Еще я понял, что мы закончили невероятно вовремя, потому что в дверь позвонили.

— Я сам, — крикнул я, проходя мимо кухню.

Впрочем, зря. Алена с Анфаларом даже не дернулись, попивая шампанское. Я только теперь заметил, что изнаночник до сих пор обнажен по пояс. Я как-то даже раньше не обращал на это внимания. Надо будет его чем-то прикрыть. Хотя Алене вот очень нравилось. Необходимо научить Анфалара паре фраз при общении со страланскими женщинами. Например: «Извини, но мои глаза выше» или «Не люблю, когда меня воспринимаю как кусок мяса».

За дверью оказался кощей. Тот самый, с не очень пропорциональным лицом, как грубо выразилась приспешница. Судя по папке, точно такой же, как и в прошлый раз, только намного толще, он принес мне обещанное.

— Представая гостем сего дома, я, Олег Исаев, сын Захара, приветствую тебя, благородный брат. Я пришел сюда с чистым помыслами и не тая зла. И обещаю не злоумышлять зла против хозяев сего дома, их детей, домочадцев, существ и скота.

Было видно, что меньше всего кощей считает меня благородным братом. Но из песни слов не выкинешь. Он человек подневольный и нес службу. Поэтому я не стал издеваться над гостем.

— Представая хозяином сего дома, я, Матвей Зорин, приветствую благородного брата. Если ты пришел сюда с чистыми помыслами и не тая зла, то не потерпишь вреда для себя, не будешь уязвлен в промысле и знаниях.

Кощей вошел внутрь, на мгновение смешавшись. Я указал жестом в сторону гостиной. Небольшая заминка произошла лишь когда Олег ака Непропорциональное лицо проходил мимо кухни и пересекся взглядом с Анфаларом. Изнаночник даже от разговора отвлекся и поднялся на ноги.

— Все в порядке, это ко мне. Сидите, сидите. Олег, может, вам налить чего-нибудь, шампанского, чаю?

— Я хотел бы поскорее покончить со всем этим, — хмуро отозвался кощей.

Честно, уважаю. Не стал корчить из себя непонятно что. В гостиной я наконец развязал тесемки переданной пухлой папки и стал смотреть на множество разрозненных листков, каких-то формул, странных закорючек. Не знаю, что я хотел увидеть. Может нечто вроде названия «Схема создания пространственного артефакта, с помощью которого можно переносить существ в другие миры»?

Как бы в подтверждение тезиса, что «у каждого гениального человека ужасный почерк», я мало что мог разобрать из записей, оставленных Моровым-старшим. Да и Олег Захарыч не дал мне вдоволь «понаслаждаться» наследием артефактора.

— Отчет, — сухо сказал он, доставая еще одну папку со Слова.

Нет, у них однозначно их там на десять лет вперед заготовлено. Внутри папки оказались пустые листы и ручка. Кощей взял последнюю и устало посмотрел на меня. Его взгляд будто говорил: «Не для этого дерьма я стал рубежником». С чем я был полностью согласен. Посылать на такое плевое дело целого кощея — как-то расточительно. С другой стороны, Великий Князь действительно передавал ценные записи. Да и, может, искренне доверял Олегу.

— Пишем, да? Короче, лес шумел в предвкушении наступающей осени, — не удержался я. — Деревья стали наряжаться в багряные одежды…

Выдержке кощея можно было лишь позавидовать. Он сидел с тем же невозмутимым выражением непропорционального лица, ожидая сути. Фу, какой скучный.

— Короче, я по наводке суккубы, соединил свой хист с хистом пусотомели и спустился в пещеру.

Вот теперь шарик ручки проворно заскрипел по бумаге. Олег писал быстро — любой секретарь позавидует. И что интересно, вообще не переспрашивал. Если честно, я переживал, что этот отчет займет кучу времени. Как и любая бюрократическая процедура. Но нет, мы уложились минут в двадцать. После чего кощей протянул мне ручку для подписи, и я небрежно оставил свой автограф.

Правда, Олега это не устроило. Он покачал головой и добавил:

— С хистом.

Только теперь я обратил внимание, что бумага зачарованная. Вон оно че, интересно. Пришлось тщательно перечитывать. Одно дело — просто поставить закорючку, а другое — подписаться хистом. Если бы подобная возможность была у всех, кто посещает банки, никто бы не попадался на уловки с «мелким шрифтом».

После всех процедур Олег откланялся. На самом деле просто едва заметно кивнул, решив, что для прощания этого хватит и ушел. Идеальный собеседник, как по мне.

Удивительное дело. Еще не вечер, а я на своих ногах, в неплохом настроении, да готовый чуток выпить. Что бывало в таких случаях? Когда все так складывалось, кто-то обязательно это настроение портил. Так произошло и в этот раз.

— Что значит пора?

— Матвей, я слишком долго здесь. Я рад, что ты все хорошо, но теперь мне надо заняться дела и возвращаться. Меня ждать мой правитель, — сказал он уже для Алены.

Кстати, по лицу приспешницы было видно, что ее эта новость тоже не особо обрадовала. Будто она надеялась, что нам как-нибудь удастся уговорить Анфалара остаться. Несмотря на слова Князя.

— Это из-за кощея? Ты изменился в лице, когда увидел его.

— Мне надо поскорее уйти и встретиться с главой чуров.

Вот твердолобый, как не знаю кто.

— Ладно, мы тебя довезем, раз кому-то СРОЧНО понадобилось уехать. Где вы встречаетесь?

— На… Роби… Рубли…

— На Рубинштейна?

— Да, именно там.

— Интересное место для встречи. Ладно, погоди, я быстро.

Я выскользнул за дверь, а вернулся уже с огромной толстовкой и штанами Лео, которые пришлись Анфалару впору. Хотел было еще заменить стоптанные кожаные сапоги на кроссовки, но размер не подошел. Да и Безумец с сомнением поглядел на «Найки», почему-то держась за сапоги. Словно я хотел отобрать их.

Алена собралась было с нами, но я решительно оставил ее дома. Присматривать за нечистью. Приспешница явно хотела поспорить, но встретилась взглядом с Анфаларом и неожиданно смирилась. Короче, тому, кто начнет понимать женщин, выдайте, пожалуйста, сразу Нобелевскую премию мира. Или что там еще есть ценного?

Лео уже ожидал в машине, лишь искоса взглянув на Безумца в своей одежде. Интересно, вообще существует хоть что-то, способное возмутить этого ратника? Мне казалось, он и конец света будет встречать с неизменной скучающей физиономией.

— Нам на Рубинштейна, — сказал я, когда мы с Безумцем уселись позади.

— К чурам? — только и спросил Лео.

— К ним самым.

— А теперь рассказывай мне все нормально, — почти потребовал я у Анфалара.

Тот тяжело вздохнул, но кивнул. Будто бы даже сам себе.

— После всех передряг Осколок Форсварара совсем истончился, — сказал он, вытащив из сапога предмет, о котором говорил.

Выглядел Осколок и правда так себе. Как огромный кристалл соли. Уныло и непрезентабельно. А еще не светился. Вот это уже правда необычно.

К слову, когда Безумец сказал про истончение, это было довольно двусмысленно. Потому что Осколок действительно стал невероятно тонким. Оттого и влез без всяких проблем в сапог.

— Жаль, — сказал я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

— Нет, это наоборот хорошо, — огорошил меня Анфалар. — Форсварар слишком часто его использовал и уже не успевал восстанавливать свое тело. Без Осколка ему будет тяжелее, но дальнейшее применение принесло бы Форсварару только муки.

— И что теперь делать с этой… бесполезной штукой?

— Бесполезной? — почему-то улыбнулся Анфалар. — Совсем нет. Все знают, что надо сделать с Осколком, когда энергия в нем заканчивается. Продать чурам.

— Чего? — удивился я. — Нет, я слышал, что бутылки можно сдать, чтобы в них опять разлили пиво. Но зачем чурам пустые Осколки?

— Не только пустые. Чуры покупают любые Осколки. Но заполненные удается продать намного дороже. Хотя редко кто из рубежников это делает… Осколки — сила, власть.