Однако пришлось работать с тем, что было. Даже несмотря на тремор обеих конечностей, рубежник помчался навстречу нечисти. Точнее, они оба рванули друг к другу. Только с разной степенью успешности.

Меч с функцией перфоратора прошел сквозь «железную кожу» Хтони с невероятно приятным хрустом. Так восхитительно не хрустят даже чипсы с солью под пиво. Руки рубежника ходили ходуном, но он продолжал беспорядочно рубить нечисть. А в какой-то момент отбросил уже явно надоевшее ему оружие и стал рвать тело гигантской змеи-ящерицы на части.

Это продолжалось почти так же долго, как бесполезный кулачный бой, который нам пришлось смотреть прежде. Но ни у меня, ни у Алены не было ни духу, ни желания вмешиваться в это побоище. Только когда рубежник поднялся над истерзанной тушей нечисти, измазанный ее кровью, и заорал так, что дрогнули своды пещеры, я улыбнулся.

— Кто это⁈ — спросила Алена.

Я повернулся к ней. В глазах приспешницы читалась масса эмоций. И я даже не сразу понял, какие из них преобладали. Будто бы она одновременно испугалась того рубежника внизу, но вместе с тем восхищалась его отвагой.

— Это мой друг. Анфалар из Фекоя, по прозвищу Безумный.

Анфалар подскочил ко мне, стиснув в могучих объятиях. Он даже не сразу обратил внимание на Алену, руку которой я благополучно разжал из-за грубых обжимашек Безумца.

Наконец спустя несколько долгих и мучительных секунд, рубежник перестал испытывать на прочность мои кости. Он чуть отстранился, продолжая держать меня за плечи, и серьезно произнес.

— Матвей, брат за брата…

Я покраснел от пяток до макушки. Пошутил, блин, на свою голову. Он теперь каждый раз это вспоминать будет? Но делать нечего, пришлось отвечать:

— За основу взято, Анфалар.

— Чертовски рад видеть тебя в добром здравии.

Вот это он погорячился. И не только на словах. Потому что рубежник тут же отпустил меня, и я благополучно грохнулся. Ноги по-прежнему выполняли декоративную роль.

— Матвей, ты где? — услышал я голос девушки. — Ты упал, что ли?

Вслед за вопросами я почувствовал, как меня ощупывают крепкие руки Алены. Ну да, наш союз прервался и теперь приспешница вновь стала самым обычным человеком. С другой стороны — как обычным? Почти суперженщиной. Меня она подняла на ноги и взвалила себе на плечи без всяких усилий.

А затем вытащила свой телефон и включила фонарик. Никогда не думал, что эта функция в современных смартфонах будет так популярна. Что интересно, приспешница посветила не на меня, а на рубежника.

— Матвей, че это за друг у тебя такой. Судя по махачу, он местный аналог Чака Норриса.

— Я не Чака Норриса, я Анфалар, сын Карфанара, первый защитник крепости Фекой.

Мне показалось или мой изнаночный кореш на мгновение… смутился? И явно хотел преподнести себя с лучшей стороны. Это ладно, он говорил на моем языке! Чего тогда не сообщил об этом в нашу первую встречу?

— Кто ты, воинствующая дева? — будто бы забыл про меня Анфалар.

— Я Алена, дочь Елены, носильщица этого недотепы.

— Алена, субординация! — напомнил я.

— Простите пожалуйста. И, Анфалар, на будущее. В присутствии девушки лучше говорить на знакомом ей языке. А тот тут бурчали что-то, как два таджика.

Непонятно, про какое там будущее говорит Алена, но Безумец кивнул и даже слегка поклонился. Мол, принято, так и будем действовать.

— Я не знал, что ты говоришь на нашем, на русском.

— Немного говорить, — кивнул Анфалар, манерой разговора теперь действительно напоминая мне какого-нибудь выходца из Средней Азии. — Язык сложный.

— Как ты здесь оказался?

— Брат за брата, — повторил фекоец.

— За основу взято, — поддакнула Алена

Чем произвела на изнаночного рубежника серьезное впечатление. Он опять поклонился Алене.

— Мы давать клятвы… Мы смешать кровь… Я чувствовать твой боль… страдать, что ты мучиться. Но ничем не мочь помочь.

Очевидно, что наш язык давался Анфалару с трудом. Ни о какой грамматике там речь не шла. И мне, сказать по-правде, было очень жаль моего товарища. Поэтому я махнул ему, чтобы он остановился и взял Алену за руку, соединяя хисты.

— Можешь говорить нормально, — сказал я на его родном языке. — Только давайте спустимся вниз.

Не знаю, дошло ли до Безумца, что я сделал. Но он радостно поглядел сначала на меня, затем на Алену, которая выключила фонарик, и опять кивнул. Когда с помощью Анфалара, мы спустились с верхотуры тоннеля, рубежник сказал все то же самое, но уже нормальным языком.

— Я понял тот ужас, который ты испытал. А потом ощутил, что твоей жизни угрожает настоящая опасность, сравнимая со смертью. И пришел.

— Как пришел?

Анфалар поглядел так, словно это меня называли Безумец.

— Проскользил по Скугге до ближайшего к тебе чура, заплатил и выбрался сюда. Жаль, что в этом мире нельзя скользить. Пришлось бежать. Мимо множества закрытых железных повозок, в которых ездят людей. Не помню, как они называются.

Ближайшая обитель чуров была, скорее всего, в Питере. Представляю это действо — здоровенный полуголый мужик ломится вдоль шоссе. Причем, учитывая нашу рубежную прыть, бежит, как чемпион мира по легкой атлетике.

— Правда, я не думал, что вас пленил… шушука.

При последнем слове Анфалар рассмеялся. И я даже понял почему. Дословно «шушука» переводилась на мой язык как «смешная крохотная земплеройка». Нет, я понимаю, что у меня извращенное чувство юмора. Но мне что-то было не особо весело. Да и крохотной эту нечисть можно назвать с большой с натяжкой. Вот и Анфалар подтвердил:

— У нас шушуки никогда такими большими не вырастают. С ними может справиться даже ребенок.

Угу. Из разряда — конопля тоже дерево, просто ему не дают вырасти. А тут Хтонь, уж извините, разгулялась. Мне это название, кстати, нравилось намного больше. Потому что «тебя чуть не убила Хтонь» — звучит круто. А «ты едва не стал жертвой Шушуки» — как пародия на какой-то дешевый боевик.

— Почему на тебя не действует ее магия?

Спросил, хотя и так знал ответ.

— Магия? Матвей, ты меня веселишь. С помощью нее она может лишь напугать мелких насекомых или обычный детей.

— На Скугге, если в тебе течет один с ней промысел. Хист Изнанки, — кивнул я. — Стынь был прав. Именно поэтому я пробыл первый раз в пещере так долго. А вот тут эта Шушука, знаешь ли, стала почти имбой.

— Кем? — не понял Анфалар.

— Несбалансированным сильным персонажем, — вмешалась Алена. — Ты в игры не рубишься, что ли?

— Боюсь, в их мире нет компьютеров и консолей.

— Фига. И как они живут? У вас есть какое-нибудь хобби?

— Что такое свободное «занятие, которое приносит тебе удовольствие»? Помимо охраны крепости, помощи старикам, ремонта укреплений и готовки, мы стараемся все время жить так, чтобы жизнь приносила нам удовольствие. Смотрим на языки пламени костра, слушаем истории о старом мире, поем песни, состязаемся в бою…

Я даже не думал, что Анфалар может настолько петь соловьем. В моем сознании Безумец был чуть грубоватым и немногословным рубежником. И вот же как раскрылся. Да и Алена слушала его, уронив челюсть в район груди.

— Обыкновенно проводят время, — пожал плечами я, решив обрубить состязание в красноречии Безумца. Мысли были заняты не бытом Скугги.

Собственно, самое главное мы выяснили. Но меня интересовал один момент. Очень уж я не хотел отдавать Великому Князю Осколок. Во-первых, этот муд… рый правитель ничего не сделал, чтобы его заслужить. Во-вторых, мне Осколок больше пригодится. В-третьих… да чего я слова подбираю? Святослав мудак. Вот вам и в-третьих, и в-четвертых, и в-пятых.

Проблема была в самой клятве. Если я скажу Анфалару: «Дорогой дружочек-пирожочек, не хочешь пройти дальше по коридору и забрать Осколок?», то хрен чего получится. Такое поведение невидимая система сочтет как сговор двух и более лиц. Надо импровизировать.

— Анфалар, а ты не хочешь прогуляться по пещере?