Блейз смотрел на пол, где лежала ужасная подушка. Все еще дрожал, но теперь у него пылало лицо. Он знал, что Джордж прав. И тем не менее ответил:
– Я не планирую гореть огнем.
– Ты не планируешь ничего! Блейз, когда эта маленькая счастливая гугукающая кукла вырастет в мужчину, он сделает крюк в десять миль только для того, чтобы плюнуть на твою гребаную могилу. Говорю в последний раз, убей этого ребенка!
– Нет.
Внезапно Джордж исчез. И, может, он действительно все это время был в ванной, потому что Блейз точно почувствовал, как что-то (нечто) покинуло лачугу. Ни одно окно не открылось, ни одна дверь не хлопнула, и тем не менее лачуга стала более пустой.
Блейз подошел к ванной, открыл дверь ногой. Ничего, кроме раковины. Ржавого душа. И сральника.
Он попытался уснуть, но не смог. Содеянное висело в голове, словно занавес. И что там сказал Джордж? «Они почти схватили тебя. Если ты не смоешься из лачуги, к полудню они будут здесь».
А самое худшее: «Он сделает крюк в десять миль только для того, чтобы плюнуть на твою гребаную могилу».
Впервые Блейз ощутил, что на него действительно идет охота. В каком-то смысле он уже чувствовал, что его поймали… ощущал себя жучком, копошащимся в сетке, из которой ему не выбраться. Память принялась подсовывать фразы из старых фильмов. «Возьмите его живым или мертвым. Если ты сейчас не выйдешь, мы войдем, и мы войдем, стреляя из всех стволов. Подними руки, сучий выродок… все кончено».
Он сел, весь в поту. Скоро пять утра. Прошел почти час с того момента, как его разбудили крики младенца. Заря еще не занялась, лишь на самом горизонте появилась оранжевая полоска. Над головой по небосводу неспешно двигались звезды, безразличные к происходящему внизу.
«Если ты не смоешься из лачуги, к полудню они будут здесь».
Но куда бежать?
Вообще-то он знал ответ на этот вопрос. Знал уже давно.
Он поднялся, резкими, дергаными движениями натянул на себя одежду: теплое нижнее белье, шерстяную рубашку, две пары носков, джинсы «Левис», ботинки. Младенец все еще спал, но Блейз мог лишь мимоходом глянуть на него. Ом вытащил из-под раковины бумажные пакеты, начал складывать в них подгузники, бутылочки, банки с консервированным молоком.
Наполнив пакеты, отнес их в «мустанг», припаркованный рядом с угнанным «фордом». По крайней мере у него был ключ от багажника «мустанга», и он сложил пакеты туда. В сарай и обратно – бегом. Теперь, когда он решил уезжать, паника жгла пятки.
Он взял еще один пакет и набил одеждой Джо. Сложил столик для пеленания и взял его тоже, почему-то подумав, что Джо в новом месте столик понравится, поскольку малыш к нему привык. Колыбель тоже может уместиться на заднем сиденье, решил Блейз. Банкам с обедами нашлось бы место на полу у переднего пассажирского сиденья, сверху на них легли бы одеяла. Еда из банок Джо нравилась. Он уплетал эти обеды за обе щеки.
Блейз еще раз сгонял к «мустангу», потом включил двигатель и обогреватель, чтобы кабина прогрелась. Часы показывали половину шестого. Рассвет набирал силу. Звезды бледнели. Только Венера продолжала ярко светить.
В доме Блейз достал Джо из колыбельки и перенес на свою кровать. Младенец что-то проворчал, но не проснулся. Блейз отнес колыбельку в машину.
Вернулся в дом, лихорадочно огляделся. Взял с подоконника радиоприемник, отсоединил от розетки, обмотал шнур вокруг него. Поставил на стол. В спальне вытащил из-под кровати свой старый чемодан, коричневый, потертый, в царапинах, со сбитыми углами. Побросал в него остатки одежды, сверху положил пару эротических журналов и несколько комиксов. Отнес чемодан и радиоприемник в машину, в которой уже становилось тесно. Вернулся в дом в последний раз. Расстелил одеяло, положил на него Джо, завернул, весь сверток засунул в свою куртку. Застегнул молнию. Джо уже проснулся. Выглядывал из кокона, как мышонок.
Блейз отнес его в машину, сел за руль, Джо положил на переднее сиденье.
– А теперь только не скатись с сиденья, малыш.
Джо улыбнулся и тут же натянул одеяло на голову. Блейз хохотнул, но в то же мгновение увидел себя, опускающего подушку на лицо Джо. По телу пробежала дрожь.
Он задним ходом выехал из сарая, развернулся и покатил по подъездной дорожке к шоссе… Блейз, конечно, этого не знал, но менее чем через два часа полиция взяла окрестную территорию в плотное кольцо, перекрыв все дороги.
Он ехал по местным и второстепенным дорогам, огибая Портленд и его пригороды. Ровный гул мотора и теплый воздух обогревателя почти мгновенно усыпили Джо. Блейз настроил радиоприемник нелюбимую станцию, транслирующую кантри, которая начинала работать с рассветом. Прослушал утреннюю молитву, информацию для фермеров, передовицу из придерживающейся правых взглядов газеты «Фридом лайн», издающейся в Хьюстоне, которая наверняка исторгла бы из Джорджа фонтан ругательств. Наконец пришел черед выпуска новостей.
– Поиск похитителей Джозефа Джерарда-четвертого продолжается, – важно объявил диктор, – и события вступили в новую фазу. – Блейз навострил уши. – По сведениям источника, близкого к расследованию, на Портлендский почтамт ночью поступило письмо с требованием выкупа, и его незамедлительно, на автомобиле, доставили в дом Джерардов. Ни местные власти, ни сотрудники Федерального бюро расследований, возглавляемые специальным агентом Албертом Стерлингом, получение письма не комментируют.
На эту часть Блейз внимания не обратил. Джерарды получили письмо, и это радовало. В следующий раз ему не оставалось ничего другого, как позвонить им. Он забыл взять с собой газеты, журналы, конверт и компоненты пасты. Да и звонок всегда лучше. Прежде всего, потому что быстрее.
– А теперь погода. Ожидается, что зона пониженного давления, расположившаяся над верхней частью штата Нью-Йорк, двинется на восток и накроет Новую Англию одним из самых сильных снегопадов за эту зиму. Национальная метеорологическая служба разослала предупреждения о сильных буранах, снег может пойти уже к полудню.
Блейз выехал на шоссе №136, через две мили свернул с него на Стинкпайн-роуд. Когда проезжал пруд, теперь замерзший (там они с Джонни однажды наблюдали, как бобры строят плотину), на него нахлынуло смутное, но мощное чувство дежа-вю. А вызвал его брошенный фермерский дом, куда однажды забрались Блейз, Джонни и еще один парень, внешностью похожий на итальянца. В стенном шкафу они нашли стоящие друг на друге обувные коробки. В одной лежали порнографические открытки: мужчины и женщины, делающие все, что только можно, женщины и женщины, на одной женщина занималась этим с ослом или жеребцом. Открытки они разглядывали всю вторую половину дня, удивление переходило в похоть, потом в отвращение. Блейз не мог вспомнить настоящее имя парнишки с итальянской внешностью, только прозвище: все называли его Той-Джем.
Проехав еще милю, Блейз на развилке свернул направо, на совершенно разбитую дорогу, которую еще и плохо расчистили (не говоря уж о том, что она стала совсем узкой), отчего снег с сугробов по обеим сторонам сносило на проезжую часть. Проехав четверть мили и миновав поворот, который мальчишки называли «Поворот сладкой крошки» (в стародавние времена Блейз знал, откуда взялось это название, но теперь, конечно, забыл), он уткнулся в цепь, перегораживающую дорогу. Блейз вылез из автомобиля, одним мощным рывком вырвал дужку из ржавого навесного замка. Он здесь уже бывал, но в прошлый раз дужку пришлось дергать раз шесть.
Он положил цепь на землю и оглядел лежащую перед ним дорогу. Ее не чистили после последнего снегопада, но Блейз подумал, что с таким слоем снега «мустанг» справится, если предварительно отъехать подальше и разогнаться. А уж потом он собирался вернуться и вновь повесить цепь, как уже проделывал в прошлом. Место это притягивало его.
А что лучше всего? Обещали сильный снегопад, то есть снег быстро скроет все следы.
Он вновь сел за руль, включил заднюю передачу, отъехал на двести футов. Затем врубил первую и надавил на педаль газа. «Мустанг» свое название оправдывал. Двигатель ревел, а на тахометре, который установил владелец автомобиля, стрелка заползла в красную зону, поэтому Блейз перешел на вторую передачу, решив, что всегда сможет вернуться на первую, если его маленький украденный пони начнет надрываться.
