Несмотря на щуплость, Егор всё же был выше и тяжелее меня. Попытался ударить хуком справа — я уклонился. Драться, находясь в теле подростка, мне не доводилось с тех пор, как был подростком. Впрочем, и в те времена мало от кого из взрослых приходилось ждать чего-то хорошего. Навыки вспоминались быстро.

Дождавшись, пока Егор снова кинется на меня, я нырнул под его руку, и, воспользовавшись его же инерцией, бросил через себя. В следующую секунду меня сбили с ног — парни, выскочившие из машины, времени зря не теряли. По тяжёлому удару, прилетевшему по ребрам, я понял, что на руке ударившего кастет.

Сумел уйти перекатом от нового удара и вскочить на ноги. Для того, чтобы понять, что сейчас меня сомнут. Один из парней действительно надел на руку кастет, второй сжимал нож. Серьёзные ребята, шутить не любят.

— Вы не посмеете! — закричала Нина.

Они с сестрой бросились ко мне одновременно. Этого я допустить не мог. Рявкнул:

— Стоять! Не лезьте!

Ринулся на того, у которого был нож, в надежде его обезоружить. Понимал, что шансов у меня почти нет. Два урода, явно не сегодня впервые увидевших оружие, против подростка с голыми руками — это много. И помощи ждать неоткуда. Но ни при каких обстоятельствах не позволил бы себе поступить по-другому. Ярость, клокотавшая во мне, просила выхода. И я не стал её сдерживать.

Бил по кулаку с ножом — отчаянно, вложив в удар всё, на что было способно это тело. Понимая, что возможности ударить повторно мне не дадут — второй урод не дремлет.

Я сам не успел понять, что произошло. Ощущение творящейся вокруг адской несправедливости преобразовалось во что-то — не материальное, но ощутимое. Воздух перед моим кулаком как будто сгустился. Одним своим невысказанным желанием я усилил удар.

В кулак моего противника, сжимающий нож, ударила молния. Вокруг его фигуры образовалось яркое свечение. Раздался треск, запахло озоном. Парень завопил от боли. Второму, с кастетом, тоже досталось. Он попытался кинуться в другую сторону, но не успел — рухнул рядом со своим товарищем, так же окутанный искрами.

— Пощади! — послышался голос Егора Пухова.

Я повернулся к нему. Он так и не поднялся. Лежал на земле, выставив перед побледневшим лицом скрещенные руки.

Как ни странно, первой после всего случившегося пришла в себя Нина.

— Как ты обращаешься к аристократу? — ледяным тоном проговорила она.

У меня-то в голове только одно крутилось: «Это что я сейчас такое сделал?!»

— Пощадите, ваше сиятельство! — мгновенно исправился Егор. Он, в отличие от меня, понимал, что происходит. И, видимо, догадывался, что может произойти дальше. — Христом-богом клянусь, больше никогда! Егор Пухов слово даёт! — Он перекрестился. — Близко к вашей сестрице не подойду, и думать об ней не посмею!

Я вопросительно посмотрел на сестру.

— Отпусти его, Костя, — брезгливо проговорила та. — Пусть убирается.

— А эти? — Я кивнул на поверженных соперников.

— Этих — приберём, ваше сиятельство, — залебезил Егор, — не извольте сомневаться! Всё приберём в лучшем виде, через минуту и духу не останется. Пощадите только!

Лицо его было измазано кровью — я разбил ему губы.

— Забирай обоих и проваливай, — разрешил я.

— Будет исполнено, ваше сиятельство! — Егор, с опаской поглядывая на меня, вскочил на ноги.

— Стой, — приказал я. — Нож — сюда. И кастет тоже.

Егор забрал у приятелей оружие. С поклоном подал мне. Ухватил одного из соратников за руки и поволок по земле к своей машине. С грехом пополам запихнул тело на заднее сиденье.

Вернулся, непрерывно кланяясь. Пробормотал:

— Ещё раз нижайше прощения просим, — и так же быстро управился со вторым.

Через минуту на дороге, ведущей к воротам усадьбы, действительно не осталось ничего, что напоминало бы о произошедшем.

И только тогда Нина позволила себе дать волю чувствам. Всплеснула руками.

— Господи, Костя! Ты даже не представляешь, что сейчас натворил!

— Костя, ты выздоровел! Как ты себя чувствуешь? Ты стал таким сильным! А что у тебя с волосами? У тебя жар? Значит, ритуал всё-таки помог? — принялась тараторить Надя, как только её несостоявшийся кавалер отчалил восвояси.

Кажется, эта наивная душа была мне искренне и безоглядно рада. Она улыбалась, в глазах стояли слёзы, то лезла обниматься, то щупала лоб с озабоченным видом. И всё это время мы ещё умудрялись идти по направлению к дому.

— Я... в порядке, — попытался я одним махом разделаться со всеми вопросами.

И вдруг заметил, что Нина побледнела.

— К-какой ритуал? — спросила она.

— Ну, как же? — всплеснула руками Надя. — Дедушка ведь говорил, что соберет консилиум, чтобы над Костей провели исцеляющий ритуал! Я потому и уехала, чтобы мою магию не высосало до дна — неужели ты не помнишь?

— Ах, да! — спохватилась Нина. — Конечно, ритуал сработал. То есть, это не совсем ритуал, а вовсе... Впрочем, обсудим позднее. Косте нужно отдохнуть, он ещё слаб.

— Я помогу ему дойти до спальни, — вцепилась в меня Надя.

Я не возражал. Несмотря на некоторую назойливость, сестрёнка мне понравилась. Трудно игнорировать, когда тебя так искренне и безоглядно любят. Правда, любовь эта предназначалась не совсем мне, а если точнее — то и совсем не мне. Но всё же.

Нина же была отчего-то категорически против.

— Надежда Александровна! — её голос похолодел. — Я полагаю, вы забыли, что у нас весьма сокращён штат прислуги.

— Ты уволила Китти?! — захлопала глазами Надя.

— Нет. Но Китти не сможет загнать в гараж автомобиль. Если она попытается это сделать, мы лишимся гаража, а пожалуй, что и автомобиля.

— Чепуха, загоню потом, — отмахнулась было Надя.

— Как вам не стыдно столь пренебрежительно относиться к родовому имуществу, когда род наш находится в столь шатком положении?! — возмутилась Нина.

Надя поникла. Она всё принимала за чистую монету. А до меня уже дошло, что у Нины ко мне появился серьёзный разговор. Более того — неотложный.

— Всё в порядке, — улыбнулся я сестре. — Увидимся позже. За... — Я прикинул положение солнца на небе и предположил: — ...за ужином.

Кажется, угадал. Больше того — только сейчас начал чувствовать голод, до сих пор даже не вспоминал, что у меня есть желудок.

— Хорошо, — буркнула Надя и пошла назад, к воротам. На ходу обернулась. — Очень рада, что ты поправился, Костя! Отличная причёска, кстати, сейчас такое в моде.

Нина, держа меня под руку, шагала в сторону дома. Со стороны выглядело, как прогулка дамы с кавалером, но ощущалось так, будто меня тащит конвоир. Я решительно высвободил руку.

— Объяснишь, что случилось?

— Нам срочно нужно к дядюшке, — сказала Нина.

— Мы только что от него.

— Полагаю, только он может объяснить...

— Стоп! — Теперь уже я схватил Нину за руку и остановил, постаравшись сделать это максимально деликатно. — Я не пацан, чтобы таскать меня туда-сюда без объяснения причин! Я сам определяю свой путь. Если я пришёл сюда — это был мой выбор.

— Ты пришёл сюда, потому что дядюшка тебя призвал!

— Он звал, — кивнул я. — Однако я мог и не откликнуться. Это — мой выбор. И у меня выбор есть всегда. Возникли какие-то проблемы? Я что-то сделал не так? Всё это можно сказать здесь и сейчас. Там, откуда я родом, среди людей, называющих себя «семьёй», не принято решать вопросы через голову друг друга.

Аргумент возымел действие. Нина покраснела, отвела взгляд.

— Хорошо... Ты напал на этих... с позволения сказать, людей.

— Эти, с позволения сказать, люди приставали к моей сестре с непотребными предложениями. Если бы они были моими бойцами, я бы их вздёрнул.

— Что значит, «вздёрнул»? — заинтересовалась Нина.

Я жестами изобразил, как завязываю галстук, а потом тяну за него вверх. Краска схлынула с лица Нины.

— Что сказать... Мы там не гербарии собирали, — пожал я плечами. — Однако об элементарных правилах приличия старались не забывать. В общем, Пухов сотоварищи ещё очень легко отделались.