— Первый из многих, Великий Шарк, — голос Борса растворялся среди мягкой музыки. — Я, Борс Сорин, секретов от Тебя не таю и примеру Твоему следую. Покажи мне, куда расти, покажи мне, как действовать, покажи мне, откуда черпать силы. Файхен.

Присутствие.

— Я хочу избавиться от сомнений, — проговорил Борс, осознав, что его услышат.

— Сомнения — доказательство, что ты живой, — ответил ему голос, слышимый отовсюду — и из ниоткуда.

— Но они мешают жить, — ответил Борс. — Иногда разуму не хватает данных, чтобы сделать выбор, и тогда сомнения берут надо мной верх.

— Сомнения, как и любые другие негативные эмоции — лишь повод задуматься, что в твоей жизни не так, дитя Лорикса. Ты уже изобличил причину своих сомнений, так подумай о том, как с ней бороться.

— Причина — это нехватка данных, — прошептал Борс. — Так мне стоит искать данные?

— Если ты не знаешь, как принять решение, спроси совета у того, кто мог уже делать подобный выбор, — ответил голос Агмаила — приятный, но незапоминающийся.

— Но я создаю копию жизни, — Борс задумался. — Я не знаю, стоят ли затраты результата. Никто вокруг меня не знает, зачем это может быть нужно, все лишь говорят, что это очень хорошо… Но стоит их спросить — а почему хорошо? — никто не даёт ответа.

— Первый Набла не думал, нужно это или нет, когда начинал создавать Рингуса. Его об этом никто не просил, его результатов не ждали. Им двигало лишь желание творить то, чего в мире ещё никто не делал. У тебя же есть друзья, которые верят в тебя, которые ждут, что ты на следующий день скажешь, что совершил прорыв. А ещё у тебя есть дар и способности — и если ты не знаешь им достойного применения, подари возможность выбрать тем, кто в силах это сделать. И я считаю, что нет чего-то более практичного в данной ситуации, чем довести свою работу до конца и остаться в истории как первый, кто смог полностью скопировать разум человека. Считай это моим выбором.

— Спасибо, Агмаил, — ответил Борс с искренним признанием, и свет из окон засиял ярче.

Открылась дверь поезда, и из пустого вагона вышли Персиваль и Лориан, который с восхищением смотрел на возвышающееся перед ним здание. Это была огромная, сверкающая в солнечном свете пирамида, на лицевой стороне которой тёмно-синим треугольником был изображён символ Наблы. По площади перед пирамидой немногочисленные люди шли ко входу — некоторые шли группами, а некоторые были одиноки. Мягкий ветер трепал волосы Лориана, пока тот пытался охватить пирамиду одним взглядом.

— Это храм Шарка, — сказал Персиваль. — Храм Первого Наблы, место, где Агмаил каждый день отвечает на молитвы детей Лорикса. Детьми Лорикса называют всех тех, кто рождён от той ДНК, что была собирательным образом генетического кода людей с Земли, и имя ей — Лорикс. Я дитя Лорикса, как и ты, и сегодня я покажу тебе, как услышать голос Агмаила. Пойдём.

Рыцарь и его ученик пересекли площадь и вошли в широкие ворота; у Лориана перехватило дыхание. Огромный зал с бесчисленными рядами скамеек, ещё больший, чем площадь, освещался кристально чистым светом, играющим на стеклянных стенах пирамиды. У дальнего края зала стояла величественная статуя укутанного в мантию человека в шлеме, и Лориан понял — это Первый Набла. Осознание не пришло внезапно: казалось, Лориан видел этого человека уже много раз, более того — было чувство, что он родился со знанием того, как выглядит Первый Набла. Он смотрел на статую, но взгляд статуи не отвечал ему — казалось, Набла смотрел вдаль сквозь Время и Пространство, он видел настоящее, прошлое и будущее, каждого человека здесь, на Земле и на далёких планетах, которые Человечеству ещё предстоит покорить. И хоть Набла не смотрел на Лориана, тот чувствовал на себе его взгляд, его одобрение и уверенность в каждом сущем во Вселенной — даже в нём, скромном ученике Железного Рыцаря. В безмерном восхищении затерялось тонкое, но колющее ощущение давно знакомого присутствия.

— Проходи, Лориан, — Персиваль легко подтолкнул в спину своего ученика. — Надо выбрать место. Нет, ты не найдёшь здесь скамьи, откуда лучше увидишь Первого Наблу — его одинаково хорошо видно отовсюду.

Лориан присел с краю скамьи из неизвестного ему материала, и Персиваль присел рядом. Осенив себя символом Наблы, Рыцарь сказал:

— Пусть Агмаил и Бог-Основатель, но он такой же человек, как и мы все. Он не может говорить одновременно с каждым, поэтому тебе придётся ждать своей очереди. Просто сиди смирно и думай, что будешь говорить ему — чем лучше подготовишься к его ответу, тем эффективнее пройдёт диалог.

Лориан сложил пальцы каждой руки в жест Наблы, а затем свёл ладони вместе у груди: так его Персиваль учил молиться в Храме. И прежде чем закрыть глаза, он заметил, как Персиваль сделал то же самое.

— Первый из многих, Великий Шарк, — услышал Лориан едва различимый шёпот Персиваля — это значило, что Агмаил обратил на него внимание. — Я, Персиваль Алери, секретов от Тебя не таю и примеру Твоему следую. Покажи мне, куда расти, покажи мне, как действовать, покажи мне, откуда черпать силы. Файхен.

— Я хочу познакомить своего ученика с Агмаилом, — проговорил в мыслях Персиваль, зная, что его услышат. — Мой разум сейчас беспокоит лишь его рост. Моя работа на боевом фронте протекает без изъяна, работа в лаборатории процве тает и развивается. Лишь ученик мой для меня — задача, с которой я раньше не сталкивался. Он тоже дитя Лорикса, но не слышал голоса Агмаила , поэтому я привёл его сюда.

— Ученик не слышал голоса Агмаила, но из детей Лорикса? Как же так вышло?

— Тот, кого привёл мне Франц, может оказаться кем угодно. Лучше самого Франца я об этом не расскажу.

Вскоре Персиваль бесшумно поднялся и вышел из храма — Лориан не заметил. Лориан шептал заветные слова, почувствовав, что его разума коснулся взгляд Агмаила:

— Первый из многих, Великий Шарк. Я, Лориан Северис, секретов от Тебя не таю и примеру Твоему следую. Покажи мне, куда расти, покажи мне, как действовать, покажи мне, откуда черпать силы… Файхен.

Лориан не услышал голоса, не осознал ни одного слова — но почувствовал, что ему ответили, почувствовал, что может говорить, и его услышат.

— Я… Я хочу избавиться от сомнений, — мысли Лориана собрались в слова.

И тут он услышал голос — отовсюду и из ниоткуда. Лориан слышал его впервые — так он думал — но голос казался ему слишком знакомым. Голос обволакивал, успокаивал, и от одного его звука зарождалась неизвестная ранее надежда. Лориан сидел с закрытыми глазами, но вдруг ему показалось, что свет в зале как-то изменился — но как?

— Твои сомнения — это твоя сущность, — только и сказал голос. Но Лориан был готов к такому ответу — по крайней мере, он думал, что был готов.

— Но как это понимать? — подумал он. — Что вы имеете в виду под моей сущностью?

— Рыцарь хорошо тебя обучил, — голос прозвучал с одобрением. — Твоё хладнокровие не пало перед моим авторитетом, тебя не соблазнили звучащие мудро пустые слова. Я скажу тебе, как избавиться от сомнений, дитя Лорикса, но для начала скажи мне — пытался ли ты сделать это сам?

Лорикс задумался, забыв, что все его мысли для Агмаила ясны, как небо над Кубусом.

— Я вижу, что нет, — прозвучал голос снова, и Лориан вздрогнул. — Я скажу тебе простую истину, дитя Лорикса. Каждое сомнение, каждая негативная эмоция, всё то плохое, что можно ощутить и почувствовать — всего лишь индикатор для истинного рационалиста. Неприятные чувства должны привести твою мысль к их источнику, и на этом их роль для тебя закончена. Забудь их, выброси, как инструмент, что отслужил своё, и примись за дело своим разумом. Скажи мне — что порождает твои сомнения?

«Это я умею», — подумал Лориан и спохватился — его мысли были слышны. Он сосредоточился, постаравшись сосредоточиться на том, что он считал сомнениями; его разум не очистился полностью, но чем больше он думал, чем больше вспоминал фактов, тем сильнее становились сомнения. И вот Лориан, похоже, добрался: одна мысль вызывала сомнений куда больше, чем все остальные…