Признание нимфы
Мохнатый фавн с зелеными глазами
Меня увлек.
Он говорил: в лесу между кустами
Есть уголок.
Там нежен мох. Отрадно будет ложе
Обоим нам!
А я в ответ: а делать будем что же
С тобой мы там?
Но, не смутясь, с улыбкою ответил
Мне полубог:
О, дочь полей, зачем твой лик так светел,
А взор так строг?
Ужели ты досель не заплатила
Киприде дань?..
И в этот миг рука его схватила
Хитона ткань.
— Я жрец лесной богини златотронной,
Звезды Морей.
Твоя судьба — быть в жертву принесенной
Сегодня ей!..
Взмолилась я, обвив его руками:
Не будь жесток!
Но он сверкал бесстыдными глазами
И в чащу влек…
После состязания
Тишина царит на склонах Иды.
По кустам расыпалося стадо.
Покраснев от злобы и обиды,
Удалились Гера и Паллада.
Отлетел сын Майи легконогий,
Он в душе доволен, что сердиты
Обе олимпийских недотроги
На решенье в пользу Афродиты.
Высоко в равнине бледно-синей
Аполлона блещет колесница.
Скрылся в тень Приамов сын с богиней;
Рядом с ним любви сидит царица.
Молчалива каменная Ида.
Неподвижны ветви кипариса.
И глядит с улыбкою Киприда
На томленье юного Париса.
Сын Приама потупляет взгляды,
Очарован светлой красотою.
Что ему до будущей награды!
Он объят безумною мечтою.
Побледнел сын царственной Гекубы.
Он Елены больше не желает.
Он к иной прижать мечтает губы;
Но не к смертной страстью он пылает…
Надписью сверкает драгоценной
Яблоко меж пальцев у Киприды,
Далеко за гранями вселенной
Этот плод взрастили Геспериды.
«Нектара небесного он слаще
И богов отрадней поцелуя.
Что если его средь этой чащи
С юношей влюбленным разделю я?»
Так мечталось в сладостном томленье
Афродите, трепетом объятой,
К ней с полей зефиров дуновенье
Диких роз приносит ароматы.
Вся полна капризом мимолетным,
Оглянулась добрая Киприда
И руки движеньем безотчетным
Обняла, вздыхая, Приамида.
Из античного мира. «Раз, о нифмах тоскую душою…»
Раз, о нифмах тоскую душою,
Шел я в полдень тропинкой лесною,
И скользил мой задумчивый взор
По поверхности светлых озер.
Извивался мой путь прихотливо:
То я в гору взбирался лениво,
То спускался в тенистый овраг,
Ускоряя уверенный шаг.
И шептали мне горные ели:
«Ты стремишься вперед не без цели —
У зеркального озера вод
Пляшет весело нимф хоровод.
Торопись! Ибо Зевс похотливый,
Потихоньку от Геры ревнивой,
Беспокойным желаньем палим,
С облаков пробирается к ним…»
Что есть мочи пустился скакать я
И мечтал, как, поймавши в объятья
Дочь волны, ее в лес унесу
И как весело будет в лесу!..
Вот и озеро то, где, и играя,
Пляшет нимф серебристая стая;
И, на корточки тихо присев,
Я смотрел на резвящихся дев.
А затем я пополз осторожно.
Сердце билось, стучало тревожно…
Вот, к плясуньям подкравшись нагим,
Я стремительно кинулся к ним
И схватил одну. С визгом и криком
Разбежались в смятении диком
Нимфы юные ланей быстрей.
Я остался с добычей моей.
Без сознанья, бледна от испуга,
Посредине зеленого луга
Неподвижно лежала она,
Как махровая роза пышна.
Но лишь только рукой дерзновенной
Я коснулся красавицы пленной,
Кто-то, сзади подкравшись ко мне,
Меня больно хватил по спине.
Я ногой отбрыкнулся с размаха,
Оглянулся и… обмер от страха!
Этот «кто-то» был грозный Кронид.
Был суров небожителя вид.
Он стоял за спиною моею
И свернуть собирался мне шею.
Тут, тоскою и страхом томим,
Я упал на колени пред ним.
Слезы лил я рекою обильной
И молил его с миной умильной:
«О, имей состраданье в груди
И дыханье мое пощади!»
«А, попался, скотина лесная!
Здесь давно караулю тебя я.
Как ты смеешь наяд обижать?!.»
Я вскочил и пустился бежать.
Затаив в своем сердце досаду,
Бросив Зевсу в добычу наяду,
Я, как горный олень, между скал
От него что есть духу скакал…
Много дней среди мрачной трущобы
Я скрывался от Зевсовой злобы.
И теперь, если к нимфам крадусь,
Я сначала кругом оглянусь…
