Монолог древнеегипетского царя
Мой дворец у прибрежия Нила.
Окна в пышно возделанный сад.
В час, когда звезды ночи блестят,
Я, ленивою негой объят,
Тихо слушаю плач крокодила.
Дни владыки заботы полны.
Утром надо служить правосудию;
Днем невольниц с лоснящейся грудью
В дар принять от подвластной страны.
После надо в процессии стройной
Поспевать за священным быком,
А пред верным либийским полком
Вдохновенным вешать языком
О кушитов стране беспокойной…
Вечер. Арф замирающий звон.
При багряном сиянье заката
Возлежу я в волнах аромата
Средь украшенных лотосом жен.
Льются вина пьянящим потоком;
Освежает нам пиво уста.
Не манит меня дев красота.
Все милей и отрадней мечта
О пленительном сне недалеком.
Я дал знак — и меня уж ведут
Полусонного чинно вельможи…
Притворюсь-ка я пьяным на ложе
Или жены меня изведут…
О, как очередь трудно блюсти
Меж газелей моих темнооких!
Много слез и упреков жестоких
От наложниц моих крутобоких
Я уж вынес и должен снести!
Ночь. Несутся в окошко ко мне
Крокодилов певучие стоны.
Им в ответ мои верные жены
И храпят, и вздыхают во сне…
Отравляют мне жизнь бегемоты;
По ночам забираются в сад.
Там топочут, зловеще сопят
И меня словно вырвать хотят
Из объятий Царицы-Дремоты.
О, придите ко мне, колдуны,
И прочтите свои заклинанья,
Да бегут эти ада созданья
На посевы соседней страны!
ЗАКАТ
(Посмертный сборник стихотворений)
Огни заката
Они горят, горят закатные огни.
Всю даль туманную объял их строй багряный.
В них гул мне чудится и возгласы резни,
Знамена красные и крови запах пряный.
Они идут, пришли расплаты грозной дни.
Ликующей толпы я слышу хохот пьяный
И, внемля отзвукам ружейной трескотни,
С улыбкой шлю привет тебе, закат румяный.
Я знаю: за тобой беззвучно ночь ползет
И, от очей моих вечерний свет скрывая,
Меня в объятиях таинственных сожмет.
О, ночь предвечная, зловещая, немая,
Ты в мире царствуешь, но не боюсь тебя я
И солнца нового предчувствую восход!
«Наземь ложатся лиловые тени…»
Наземь ложатся лиловые тени,
Воздух струит аромат,
Свежей росою блестят
Темные ветки пахучей сирени.
Томная майская ночь наступила,
Полная сладостных грез,
Запах летит от берез,
Тихо на небе мерцают светила.
Громко кричит коростель на поляне,
Вальдшнеп вдали протянул.
Образ знакомый мелькнул —
Светлое платье в прозрачном тумане…
Ассирийское видение
Девы с хвостами змеиными,
Лик их красив и жесток,
Девы без ног,
С душами хищными, львиными.
Темного ада создания
Света не любят оне,
Там, в глубине.
Вечное их обитание.
Нежно их сладкое пение,
Манит их страстный призыв,
Тел их извив
Много сулит наслаждения.
Белыми станами гибкими,
Томно друг к другу склоняясь,
Реют, смеясь,
Девы с двойными улыбками.
В бездны Аралу отверстые,
Бедер изгибом дразня,
Тянут меня,
Нежно зовут розоперстые…
Свивши хвосты змеевидные,
Кружатся плавно оне,
Манят вдвойне
Уст их улыбки бесстыдные…
«Мы облетевшие листья с дерева жизни…»
Мы облетевшие листья с дерева жизни;
Мы только тени того, что было когда-то;
Мы лишь несбывшийся сон о светлой отчизне,
Отблеск зари, побледневший после заката.
Призраки смутные, мы в стране сновидений
С вами встречаемся, братья, скорбью объяты;
Бродим мы вместе в полях средь странных растений,
Поступью легкой скользим в немые палаты.
Нежен при входе в них слой серебряной пыли;
Свет вроде лунного пал на темные плиты;
Мертвенным блеском луны нездешней облиты,
Статуи строгих зверей на страже застыли…
Катится время, и мы бледнеем и таем,
Вами забытые сны, забытые братья.
Мы в неизвестную тьму от вас улетаем,
Облик покинув земной, как старые платья…»
Так мне шептали, склоняясь, близкие тени.
Сердце сжималось во мне мучительной болью.
Душу наполнили мне беззвучные пени
Тех, чья душа пленена загробной юдолью.
Сентябрь 1912 г.
Поздние маки у края пути
Пышною алостью тешат мне взоры.
Глядя на них, веселее идти
В даль, что застлали пологие горы.
Пусто и голо вблизи и вдали.
Сжаты поля золотистой пшеницы.
С севера тянут на юг журавли.
Бодро и звонко кричат их станицы.
Не полечу я за ними мечтой,
Бледной мечтою, когда-то свободной,
В Нубии степи, где Нил многоводный
Поит песок золотой.
Слишком далеко. Мечте не под силу
Птицей над знойной пустыней парить,
В пальмовых сенях по желтому Нилу
Легкой феллукой скользить…
Пасмурно небо, и тяжко нависли
Над пожелтевшей землей облака.
В голову просятся хмурые мысли.
Холодно. Грязь на дороге вязка.
Голос в душе раздается чуть слышный:
«Поздние маки у края пути,
Маки, манящие алостью пышной,
Как мне вас в жизни найти?!»
