Я молил Тебя: встань из гробницы Твоей
И победное черное знамя развей
С ликом Спаса, расшитым шелками.
Я мечтал, что словами молитв пробужден,
Ты стряхнешь с себя вечности тягостный сон
И незримо пойдешь пред полками.
О, я верил: под звонкие возгласы сеч
Высоко Ты поднимешь свой княжеский меч,
Ужас шведов и гордых тевтонов.
Но напрасными были мечтанья мои,
Лились алой, родной Тебе крови струи,
В небе слышались отзвуки стонов;
Саранчою монгольские рати ползли;
Их зловещие грозные духи вели,
Потрясая мечами кривыми.
От немолчной пальбы содрогалась земля,
И далекой холодной чужбины поля
Устилались телами немыми.
Княже, гибли то нашей отчизны сыны.
И вкушал той порою Ты райские сны
Под бряцанье кадил благовонных.
Был загробный покой Твой и тих и глубок;
В испытания час Ты своим не помог
Против натиска орд разъяренных.
Ароматных клубов окружен синевой
Ты не вспомнил, о князь, как над спящей Невой
Ты сидел с беспокойством во взоре.
Боя ждал Ты. Ярл Биргер отчизне грозил;
Гордо знамя со свейским он львом водрузил,
Стан разбил свой на топкой Ижоре.
Ты молился и звал. И с ночной высоты
Двое витязей наземь явились. И Ты
Сам сияние видел их ликов.
И наутро, когда, как стена со стеной,
Сшиблись грозно дружины, бок о бок с Тобой
Кто рубился средь ржанья и криков?!
Ты не слышишь?! Забыл! Или ждешь Ты, о князь,
Чтобы русская кровь, все лиясь и лиясь,
Дотекла до гробницы чеканной?!
Чтобы пение смолкло молитв над Тобой,
Заглушенное звуками труб и пальбой
И командой, увы, чужестранной?!
Знай, что близится время. Вблизи и вдали
Снова родину тучи и кругом облегли,
Скоро молнии вспыхнут с заката.
Скоро грянет раскатами грозными гром
И, Тобой позабыты, мы скорбно умрем
Под тяжелой пятой супостата.
В церкви в день Успенья
Догорают маленькие свечи
Перед Девой на иконостасе,
А Она, полна забот о Спасе,
Ножки обняла Ему и плечи.
Грустный взор лица Ее благого
Смотрит вниз сквозь фимиам душистый,
Но спокоен Он, Малютка-Слово,
На коленях Матери Пречистой.
Пред Тобой, Владычица, колени
С сердцем умиленным я склоняю
И тебе под звуки песнопений
Похвалы убогие слагаю:
«Девство сохранившая, рождая,
Мир Ты не забыла в день Успенья,
В день восстанья к жизни бесконечной,
Матерь Жизни, Дева Преблагая.
По Твоей молитве Сын Предвечный
Наши души сохранит от тленья».
В день Покрова
Под защиту Твою прибегаем,
Богоматерь, спасенье людей,
Огради нас от бед и страстей
И укрой нас спасительным краем
Ризы чистой и светлой Твоей!
Труд и горе сложив за порогом,
Мы, чья вера в покров Твой жива,
В сельском храме старинном и строгом
Собрались перед Господом Богом
Во всерадостный день Покрова.
О Владычица, в тайной тревоге
На Тебя я надежду простёр,
На Тебя уповаю по Боге,
Будь на жизненной трудной дороге
Мне защитой Твой благостный взор!
О Пречистая Дева, Тобою
Слово Божие к нам рождено.
Пусть молитвой Твоей преблагою
В нашем сердце, объятом тоскою,
Светом радостным вспыхнет Оно!
Лягушки
Как томных старых клавесин
Стон мелодично-монотонный,
Звучит их хор неугомонный
Из влажной зелени трясин.
Звенит многоголосый хор,
Бессонный, страстный и счастливый,
И аист, важный и ленивый,
Идёт, склонив пытливый взор,
Походкою неторопливой…
«Серебрясь, блистает юная луна…»
Серебрясь, блистает юная луна.
Пусть себе блистает. Нечего мне ждать.
Ничего не может жизнь мне больше дать,
Чаша наслаждений выпита до дна.
Катится по небу яркая звезда.
Но моих желаний не пошлю ей вслед.
Уж давно желаний в сердце больше нет.
Счастья и надежды прожиты года.
Сирена
(Группа «Denys Puech» в Люксембургском музее)
О мой мальчик, не бойся, с тобою вдвоем
Мы, как чайки, по пене морской поплывем,
На зеленых качаясь волнах,
Не дрожи. Я сильна. На руках у меня
Ты забудешься, голову тихо с клоня,
И с улыбкою вспомнишь свой страх!
Ты понравился мне, и с тобой по весне
Поплыву я к далекой, далекой стране,
Где конца не бывает весне.
Не дрожи, и в объятиях нежных моих
Отдохни и засни безмятежен и тих,
Улыбаясь мне кротко во сне.
