Всадники пересекли поле и увидели огоньки, которые светили из открытых окон и щелей стен.

Скоро они спешились и привязали лошадей к вбитым в землю колышкам.

Почти одновременно с этим в дверях показалось лицо Босолея, освещенное свечами канделябра, который он держал в руке.

Босолей обернулся и крикнул в комнату, где уже кто-то находился:

— Это они, я узнал Пленвилля и Виньона!

Пленвилль вышел вперед и поздоровался с колонистом, а тот спросил у него:

— Вы никого не встретили по дороге? Вас никто не видел?

Пленвилль рассмеялся:

— Чертовы конспираторы! — воскликнул он. — Постоянно дрожите! Будьте же смелее, Босолей! Видели ли нас? Ты только посмотри! С каких пор друзья не имеют права собраться вместе и выпить стакан доброго вина?

— Осторожность никогда не помешает, — ответил Босолей и стал здороваться с Виньоном и Сигали, которые уже подошли. — Заходите, поскорее, поскорее!

Без всяких церемоний он прошел вперед гостей и стал громким голосом поторапливать Марион, свою негритянку, которая с испуганными глазами накрывала на стол. Это была здоровая конголезка с толстыми фиолетовыми губами и с зубами такой ширины, как лезвие ножа.

Он скомандовал ей:

— Большой кувшин рома, да из хорошей бочки!

Сигали, Виньон, Белен и Пленвилль по очереди здоровались с прибывшими раньше них гостями. Они увидели Бурле, отвратительного карлика, с тонкими и костистыми ручками, похожими на сгнившие до срока бананы; Бреза, высокого человека, который обосновался в колонии совсем недавно и теперь внимательно слушал, о чем говорили, но сам почти всегда молчал. Дальше они увидели еще одного человека, который сидел совершенно неподвижно, опустив голову, и сквозь густые брови смотрел на вошедших бессмысленными, мертвыми глазами.

— О! — воскликнул Босолей и хлопнул в ладоши, — мне кажется, что вы все не знакомы с нашим новым товарищем.

При этом он показал на незнакомца, хотя и без того все внимательно смотрели в его сторону, не скрывая любопытства, а тот, несмотря на все это, был похож скорее на безжизненный кусок дерева.

— Позвольте представить вам Демареца… Вам известно, кто такой Демарец?

— Да, я знаю, — ответил Пленвилль. — Майор мне о нем рассказывал. Это один из слуг генеральши, не так ли?

Босолей согласно кивнул головой и осмотрел собравшихся.

— Он с нами, — продолжил он, — потому что его об этом попросил майор, и к тому же он может нам многое рассказать. По крайней мере, если не сегодня, так завтра, потому что он всегда в курсе всех дел, которые происходят в доме.

На этот раз Демарец показал, что все сказанное абсолютно справедливо.

В это время вошла Марион с большим кувшином в руках, который она поставила на маленький столик, уже заставленный оловянными стаканами, после чего снова вышла в поисках стульев. Это так говорилось: стулья, но кроме трех, предложенных Пленвиллю в знак особого уважения, Бурле — за его уродство и Виньону — за то, что на его лице из-за смерти негра сохранялось весьма мрачное выражение, а в глазах затаился гнев, — всем остальным достались плохо ошкуренные деревянные чурки, на которые они и вынуждены были сесть.

Босолей налил ром в стаканы, раздал их присутствующим и сказал:

— Здесь мы можем говорить намного спокойнее, чем в Карбе или в Сен-Пьере. По крайней мере, нас никто не подслушает!

Он немного отпил из стакана и повернулся к Пленвиллю:

— Вы виделись с майором, приятель? Что слышно? О чем говорил майор, что он думает? Какие последние новости?

— Что до новостей, — ответил колонист из Карбе, — так их у меня целый вагон!

Сразу же поднялся шепот.

— А новости-то хорошие? — спросил Бурле.

— Судите сами. Прежде всего, это дело с «Быком». Вы все, надеюсь, его знаете?

— Я о нем слышал, — ответил Босолей, — но, черт бы меня побрал, если у меня есть свое собственное мнение, потому что до меня доходили самые различные версии…

— И, конечно, ни одна из них не имела ничего общего с истиной! Тогда слушайте меня, потому что то, что я буду говорить, я услышал от самого майора Мерри Рулза! Лейтенант Эстеф, который командовал «Быком» и поэтому был назначен капитаном, вернулся с Мари-Галант после того, как чудом спасся от флибустьеров и едва не был потоплен. Вот как все происходило: «Бык», «Святой Лоран» и «Дева из порта удачи», с капитаном Байярделем, который и руководил всей экспедицией, прибыли на Мари-Галант в районе Анса-на-Гале. Там они заметили флибустьера, который отдыхал в небольшой бухточке. Байярдель приказал Шамсенею связаться с флибустьером и убедить его сдаться без боя, в противном случае тот будет атакован, а все оставшиеся в живых попадут в тюрьму.

— Как можно было подумать о том, чтобы пожалеть этот сброд! — покраснел от злости Босолей и сделал удушающий жест своими огромными руками. — Сразу видно, что этот капитан заодно с разбойниками!

— Не мешайте, черт бы вас побрал! — «Дева из порта удачи» должна была продолжать, как и было задумано, свой путь на север, а «Бык» был оставлен перед Ансом-на-Гале на тот случай, если Шамсенею понадобится помощь. И вот «Святой Лоран» попадает в западню, в самую настоящую ловушку. Как только Шамсеней произнес первое слово, флибустьер дал залп из всех бортовых пушек, и «Святой Лоран» накренился. Совершенно ясно, что в одиночку «Бык» не смог бы ничего сделать с пиратом. Поэтому он поднял паруса и ушел.

— А я что говорил! — воскликнул Босолей. — Самая настоящая ловушка! Эту западню негодяй Байярдель сам приготовил! Я надеюсь, что когда-нибудь его обязательно повесят!

— Если он вернется! — с сомнением в голосе возразил Виньон.

— А меня ваши слова сильно удивляют, — вмешался Сигали, хмуря брови. — Если я не ошибаюсь, то в свое время вы ходили в гости к этому Байярделю! Вы даже захаживали с ним в наш трактир, и я посмею вспомнить еще, что там вы не один раз чокались с ним стаканами, с ним и с его негодяем-приятелем, Лефором.

— Ба! — ответил Босолей. — Вы все это знаете, потому что бывали там вместе с нами! Вы и наш общий друг, Виньон… Зачем вспоминать об этом? Тогда мы были молодыми и только что приехали на остров. Однако я вспоминаю, что уже тогда Байярдель был высокомерным хвастуном, а Лефор не мог произнести трех слов, чтобы не попытаться перерезать горло тому, кто, по его мнению, слишком громко разговаривал. От него и тогда можно было всего ожидать!

— Да, ведь именно он, — продолжил Виньон, — хотел убедить нас в том, что мадам дю Парке, которая тогда была не мадам дю Парке, а мадам де Сент-Андре, была дочерью того самого человека, который так загадочно исчез, хотя…

— Послушайте, — насмешливо вступил в разговор Бурле, — если вы думаете, что эта женщина и ее супруг-генерал не догадались чего-нибудь подлить в ром старому Сент-Андре, то вы все ошибаетесь! Это две такие бестии, которые ничего бы не постеснялись!

— Да, она была замужем за Сент-Андре, — ответил Босолей, — и мне об этом известно! Сент-Андре отыскал ее в одном грязном трактире в Дьеппе, где ее отец потихоньку торговал, обманывая матросов, а вечерами выходил на берег и подбирал остатки от кораблекрушений, а, может быть, что-то еще…

— Они прикончили папашу Сент-Андре, в этом нет никаких сомнений, — подтвердил Сигали. — И, дьявол меня возьми, однажды она заплатит за свое преступление, эта дрянь!

— Постойте, — вмешался Пленвилль, — если вы все будете говорить одновременно, то я никогда не закончу мой рассказ!

Наступило молчание, и колонист начал снова:

— Я не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, что дал нам этот инцидент с «Быком»? Здесь всем известно, что капитан Байярдель является лучшим другом генеральши. Если у нас будут доказательства тому, что он предал и обманул доверие Высшего Совета и всего народа Мартиники, то тем самым мы нанесем мадам дю Парке такой удар, который ни один человек выдержать не сможет!

И он с видом победителя посмотрел на собравшихся. Он ожидал криков радости, однако это сообщение было воспринято с удивительной холодностью.