— Теперь, — начал он снова, — мне кажется, что вы все поняли…

— Ну… — ответил Босолей. — Я спрашиваю себя, как вы собираетесь таким образом победить эту старую трактирную шлюху? Вот именно, объясните мне это…

Пленвилль презрительно пожал плечами.

— После того, как она согласилась взять власть, именно она послала эту экспедицию на Мари-Галант. Черт возьми! Такой же, как наш, остров, но у него есть храбрые защитники, испытанные солдаты, которые не побоятся ни пиратов, ни дикарей! У нас есть оружие и порох. И мы за это недешево платим! И что же происходит? Наша экспедиция терпит полную неудачу! Почему?

Он делано усмехнулся:

— А все потому, — начал он медленно и с таинственным видом, — что мадам дю Парке согласилась со всеми условиями Высшего Совета с целью снискать для себя его расположение и тем самым получить должность своего супруга! А вот эта экспедиция ей была совершенно не нужна! Ей было тошно при мысли о ней! Тогда ей пришлось сделать так, чтобы она провалилась. Она устроила так, что во главе всего встал Байярдель, благосклонность которого к флибустьерам известна всем, Байярдель, который является закадычным другом этого бандита Лефора. Когда мы сообщим обо всем этом населению Мартиники, то десять тысяч колонистов потребуют арестовать мадам дю Парке! Наконец-то поняли?

Наступило гнетущее молчание. На этот раз все на самом деле все поняли. Победа была так близка и достигалась такими простыми средствами, что колонисты сидели, открыв рты.

Пленвилль с удовольствием потер руки. Он предвидел эту легкую победу, но до тех пор, пока сам не высказал вслух все обстоятельства, все еще не верил в нее окончательно.

Бреза, который с самого начала встречи не проронил ни слова, несколько раз кашлянул. Видимо для того, чтобы прочистить горло. После этого он тихо произнес:

— Мне хотелось бы услышать мнение самого майора по этому вопросу.

— Совершенно справедливо, — подтвердил Босолей.

— И правда, что об этом думает майор? — спросили одновременно Виньон и Сигали.

— Разве я вас не предупредил в начале, что мы с ним обо всем договорились! То, что я вам сейчас рассказал, мне известно от самого майора! И в своем рассказе я ничего не пропустил.

— Все отлично, — вновь начал Бреза, — но мне все равно хотелось бы уточнить вот что. Мы сразу обвинили во всем капитана Байярделя и сказали, что именно он и предал…

— В этом нет никаких сомнений, — завопил Босолей и стал опять размахивать своими огромными кулаками.

Бреза одним движением успокоил его и продолжил:

— На данный момент вернулся только «Бык». Мы можем считать потерянным «Святого Лорана», если, опять же, верить словам капитана Эстефа. Но если «Дева из порта удачи» не вернется? Если она также потеряна для нас, а сам капитан Байярдель погиб вместе с ней? Кого тогда вы будете обвинять? Сможете вы кого-нибудь убедить в том, что погибший в бою капитан был на самом деле предателем? К чему этому человеку было идти на измену в такой ситуации?

Пораженный логикой рассуждения, Босолей обратился с немым вопросом к Пленвиллю, а Сигали, Виньон и Белен выразительно посмотрели друг на друга. Замечание Брезы заставило их посмотреть на вещи с иной точки зрения.

— И правда, — проговорил Бурле. — Бреза прав. Но мы здесь занимаемся политикой. Цель оправдывает средства. Не стоит терять времени. Главное состоит в том, чтобы дискредитировать мадам дю Парке. Если нам это удастся, то тогда посмотрим… А я лично считаю, что при данных обстоятельствах нет ничего проще: нужно просто воспользоваться теми аргументами, которые нам привел Пленвилль. А позже, если даже Байярдель вернется, все уже будет забыто! За измену Байярделя посадят в тюрьму, а потом повесят — и все. Тогда власть будет принадлежать нам!

— Абсолютно верно! — воскликнул Пленвилль. — Одно из двух: или Байярдель возвращается и мы сажаем его в тюрьму и тут же судим — во всяком случае, долго возиться с ним никто не собирается; или он не возвращается, и у нас будет достаточно времени для того, чтобы сообщить всем об измене генеральши!

— Но, — вмешался Бреза, — если Байярдель на самом деле предатель! Если Байярдель специально так расставил корабли, чтобы самому было легче перейти на сторону флибустьеров?

— Какое сильное воображение! — усмехнулся Сигали.

— Дайте ему говорить, — прервал его Босолей.

— Да, — продолжал Бреза, — если Байярдель перешел к флибустьерам, что вы тогда будете делать?

— Мы поступим с ним так же, как и с остальными флибустьерами, — заявил Пленвилль. — Мы можем сжечь его изображение, чтобы сильнее поразить воображение людей. И если он когда-нибудь появится в этих краях…

Бурле изо всей силы ударил кулаком по столу:

— Глупейшая затея! — объявил он. — Байярделю нет никакого смысла переходить к флибустьерам! У него слишком много амбиций, и он слишком горд своим положением на острове!

— Не забывайте, — добавил Бреза, — вы только сейчас сказали, что Байярдель самый близкий друг этого опасного разбойника, капитана Лефора! Что удивительного в том, что Байярдель ушел вместе с ним?

— Мадам дю Парке держит его под своим особым покровительством. И теперь, когда она у власти, было бы совершенно глупо с его стороны бросить ее ради туманного будущего!

— Во всяком случае, — повторил Пленвилль, — если он покажет здесь хотя бы кончик своего носа, то за сговор с флибустьерами мы его немедленно повесим!

Бреза снова кашлянул. Он говорил редко, но если уж начинал, то удержать его было нелегко.

— А вдруг, — сказал он, — он все-таки покажет здесь кончик своего носа, но позади этого носа будет сотня пушек эскадры флибустьеров! Тогда что, господа?

— А мы ваших флибустьеров обстреляем из своих пушек, черт побери!

— Или вы все сбежите, — заметил Бреза с непонятным выражением на лице. — Я не думаю, что вы сможете выдержать вооруженную борьбу с корсарами. Я видел этих разбойников на Ямайке, а потом в Сан-Хуане на Пуэрто-Рико. Я наблюдал, как они захватывали богатые города на побережье Южной Америки! И вот, я говорю вам совершенно искренне, как только я из своих окон увижу их черный флаг, то немедленно побегу, куда глаза глядят, пусть даже после этого меня будут считать самым трусливым человеком на всем архипелаге! По мне, лучше быть живым трусом, чем мертвым храбрецом! Вы еще не знаете этих людей! Храни вас Бог от встречи с ними!

Само по себе то, что он обычно молчал, а тут так убежденно, со знанием дела заговорил, настолько поразило всех присутствующих, что установилось мертвое молчание, которое все же прервал Бурле:

— Ну, нам еще далеко до этого! Тише едешь, дальше будешь, не надо слишком торопиться. Давайте делать все по порядку: первая наша цель — убрать мадам дю Парке. У нас есть возможность добиться этого. Кто нам может в этом помешать?

Босолей повернулся к Демарецу, который до этого момента слушал, не произнеся ни слова, а только пил ром, но лицо его оставалось таким же невыразительным, как и в начале разговора, и предложил:

— Давайте спросим у нашего друга Демареца, что случилось за последнее время в Горном замке? Ведь генеральша тоже в курсе случая с «Быком»? Что она говорила по этому поводу, как восприняла случившееся?

Демарец, казалось, очнулся от глубокого сна.

— Вы все знаете, — начал он, — что в замке живет шевалье из Шотландии, из которого я бы с удовольствием сварил бы похлебку и накормил этих грязных негров. Какую роль он играет в замке, я не знаю. Точно не могу сказать… Он все крутится вокруг моей Жюли… Мы с ней собирались пожениться, но с тех пор, как в замке появился этот иностранец, Жюли думает только о нем. А он что делает в это время? Я видел, как ночью он переходит из одной комнаты в другую. Час он проводит с мадемуазель де Франсийон. Там он с ней разговаривает, а потом бежит к генеральше и там тоже разговаривает, обсуждает всякие дела…

— Очень интересно, — заметил Пленвилль. — Но, но вашему мнению, до какой степени интимности доходят его отношения с этими различными женщинами?