— Ну и что? Марсель Пруст тоже любил. Разве это делает ее психованной?

— Может, да, может, нет. Но я никогда не видел Женщин, которые любили бы это так, как Кит.

— Я ни капельки не удивлена. — Она соврала: ее охватило даже не удивление, а оторопь, словно она застукала Кит Рейсом с любовником у себя дома. Ей захотелось убраться куда подальше, захлопнув за собой дверь спальни.

— Как я с ней баловался! Я ее дурачил: бывало, свяжу ее, завяжу глаза платком, она лежит в предвкушении, и я говорю ей, что сейчас мы будем трахаться, А сам знаешь что беру?

— Довольно! — Либерти резко выпрямилась. — Не желаю больше слушать!

— Еще как желаешь! Я же вижу, как ты часто дышишь — прямо как птичка… У Кит было пресс-папье — подарок матушки по случаю назначения ее моей вице-президентшей. Не знаю уж, что за штучка ее матушка, но, на мой взгляд, этот подарок — вылитый член. Более того, это мой член! Я все ломал голову: откуда она узнала, какой он у меня? В общем, его-то я и пускал в ход.

— Отвратительно!

— Ничуть. А главное — ты уже в полной готовности.

— Отстань! — Либерти зажмурилась. В голове у нее гудело, в ушах раздавался голос Бика и удары ее собственного сердца.

Он навалился на нее, заслонив и камин, и весь белый свет.

Бик Кроуфорд, воплощение американской мечты — кому же и отдаваться, как не ему?

Часы у изголовья кровати показывали час тридцать, когда Либерти приступила к осуществлению своего плана. Она надеялась на успех, иначе ей грозила смерть под двухсотдесятифунтовой тушей, спящей мертвым сном. Высвободив руку, она прикурила от зажигалки их погасший «джойнт» с марихуаной, сделала напоследок парочку хороших затяжек и перебросила окурок через Бика. Остальное было делом времени. Она уповала на то, что пламя охватит всю кровать еще до того, как он очнется и снова за нее примется.

Интересно, зачем он так старается? Последние три раза он ее совершенно не замечал. Можно было подумать, что он елозит не на женщине, а в грязи. От мальчишеского энтузиазма давно не осталось и следа, он превратился в угрюмого профессионала, работающего на средней скорости. «Качая грязь» — хорошее название для книги о природе мужской сексуальности!

Бику можно было бы посвятить целую главу, да что там — всю книгу.

Ее восхищение давно улетучилось, паника — тоже. Сперва она прикрикнула на себя: «Не трепыхайся! Это не смертельно».

Но в нем оказался спрятан вечный двигатель. Сколько раз это повторялось? Вряд ли причина — кокаин. Может быть, холодная вода? Когда он учудил это в первый раз — выскочил наружу перед самым семяизвержением и окунул обе руки в ведерко из-под шампанского, где еще не растаял весь лед, — она расхохоталась. Он посмотрел на нее обиженно, стоя на коленях, как сенбернар, угодивший в прорубь.

Либерти полагала, что навредила себе этим смехом. Если бы не смех, все обошлось бы грязными словечками и скоротечным надругательством. Но смех его взбесил. Она понимала, что это было голливудское бешенство, лекарство от всех неприятностей. Да, он привык вышибать клин клином.

Примерно в полночь он стал лить ей в рот шампанское.

Шампанское было такое холодное, что Либерти завизжала от страха. Он стал колотить ее по спине, словно она подавилась, и заставил выплюнуть все до последней капли.

А какие он использовал игрушки! Раньше, проходя мимо витрин секс-шопов, она гадала, как все это можно применить, и вот теперь ее любопытство было удовлетворено.

Запах марихуаны и тлеющего атласа становился все сильнее, но он не шевелился. Либерти полагала, что дворец сделан из железобетона и ни за что не сгорит, а она в худшем случае получит ожоги третьей или второй степени. Туша не позволяла ничего рассмотреть, но она надеялась, что на другой стороне кровати уже разгорелся хорошенький пожар. Потом она увидела дым.

— Либерти! Скорее, горим! — Он одним движением выплеснул воду из ведерка со льдом в огонь, совсем как дисциплинированный бойскаут на учениях по тушению походного костра Освобожденная Либерти метнулась в ванную. Даже если она будет отрезана в полыхающей спальне, даже если вместе с пожарными примчится целая орава репортеров, она все равно первым делом смоет с лица его слюни. Она боялась смотреть на себя в зеркало и долго терла лицо, возила мылом между пальцами и между ног Ребячество, конечно, учитывая, в каком количестве точек успел побывать Бик…

Вернувшись в спальню и застав его сидящим на краю почти не пострадавшей кровати, она схватила сумку и помчалась через анфиладу комнат к выходу. «Главное, пленки со мной», — подумала она, направляясь в сторону ворот.

В отеле ее ждали две записки: от Ренсома и от Пег. С мужчинами она в данный момент никакого дела иметь не хотела.

— Хорошо, что ты звонишь, Либ! Немедленно возвращайся! — Голос секретарши звучал как-то странно, но она решила, что это ей показалось.

— Закажи мне билет на восьмичасовой рейс, «Юнаитед». — Либерти так зевала, что слезились глаза.

— Нет, это поздно.

— Послушай, с нашим бюджетом мы пока еще не можем арендовать самолеты. — Либерти растянулась на кровати и уставилась в потолок.

— Я договорилась с Фредди из «Федерал экспресс». Вылетишь с ним грузовым рейсом в три тридцать.

Либерти посмотрела на часы. Два пятнадцать.

— Мне придется лететь с курами?

— Я наврала, что мы готовим репортаж про ночные рейсы.

Можешь залезть в кабину к пилотам.

— Пег, ты чудо! Только к чему такая спешка?

— Сегодня в два часа дня ты встречаешься с миссис Новак.

От неожиданности Либерти села.

— Да ты просто телепатка! Как ты узнала, что она мне нужна?

— Один наш общий знакомый из «Пост» знает, что ты готовишь материал про Кит. Он решил, что тебе будет интересно услышать про то, как мамаша Монетт Новак чуть было не укокошила Кит.

Либерти пристально смотрела на тень от пальмовых листьев на ковре. После слов Пег они казались ей вылитыми кинжалами!

— Где? Когда?

— Вчера утром, в холле «Шерри».

— Это попало в вечерние газеты?

— На первых страницах ничего нет. Никто не был опознан.

— По какому поводу запрет на огласку?

— Этого наш знакомый не знает. В общем, миссис Новак собирается дать тебе эксклюзивное интервью, — Какая я везучая! В тюремной камере?

— Нет, ее выпустили под залог. Кит отказалась подавать в суд.

— Час от часу нелегче!

— Вот и удовлетворишь свое любопытство за чаем.

— Сомневаюсь… Ладно, Пег, я кладу трубку. Надо срочно принять душ, иначе сифилис гарантирован.

— Подожди, подожди!.. Насчет того репортера…

— Какого?

— Того, что написал про миссис Рейсом и был уволен. Он нанялся в «Толедо стар», а дальше произошло самое интересное. Он готовил статью из трех частей об одной стройке, но так и не добрался до третьей части. Его раздавило насмерть балкой.

Говорят, оборвался трос у крана.

— Боже!

— Но и это еще не все. Застройщиком была «Рейсом энтерпрайзиз».

Либерти затошнило.

— Спасибо, Пег, — прошепелявила она. — Ползу в душ.

Раш что-то затевал, и Кит с тревогой ждала встречи с ним на бюджетном совещании. Нанесет ли он удар при всех? Двенадцать глав филиалов «Рейсом энтерпрайзиз» сидели за подковообразным столом. Зеленое сукно было ярко освещено, как на вечернем бейсбольном матче. Хозяин презирал встречи один на один. «Арена существует для открытых соревнований. Пускай никто не дремлет», — твердил он.

Раш сидел в центре «подковы», за маленьким столиком. Перед ним стоял микрофон, графин черного кофе, в котором поблескивал лед, под рукой лежала стопка разноцветных папок.

Посередине «подковы» торчал еще один микрофон, но кресло перед ним было свободно.

Место Арчера тоже пустовало. Он всегда предпочитал сидеть в сторонке, у стены, в белом кожаном кресле, и это почему-то раздражало Кит. Сегодня он вообще предпочел не присутствовать.