Студенты сновали туда-сюда, в универе было жарко, поэтому пальто сразу сняла и перекинула на руку.

— Норка, у нас в 206 аудитории будет, на третьем, — крикнула мне высокая блондинка, Валька Макарова.

— Хорошо, мне надо ещё кое-какие дела закончить, потом подойду, — откликнулась в ответ.

В гардеробной была и вовсе печка, Анна Степановна, наша гардеробщица, невысокая сухонькая дама лет шестидесяти, сидела в своей комнатке и смотрела очередную мелодраму, периодически горько вздыхая.

Она, конечно, без вопросов пропустила меня в маленький закуток, где были некоторые средства очистки, небольшая ванная и раковина. Поэтому застирать край пальто и оставить его сушиться у батареи удалось легко.

Проблемы начались оттуда, откуда не ждали. Игнат Федорович заболел, а вместо него к нам прислали какую-то напомаженную даму лет тридцати на вид — на вид, потому что, судя по слою штукатурки, была она несколько старше.

Мы как раз устроились с пятью одногруппниками за первыми столами, вытащили нужные материалы, проверяя, все ли готово к паре. И тут дверь аудитории распахнулась, принеся с собой запах мороза, удушающе сладких духов и какой-то то ли жвачки, то ли конфеты — сложно понять, что там жевала влетевшая к нам женщина.

— Это кто ещё? — шепнул ошарашенно Мишка Васильев, наш второй почетный ботаник.

А посмотреть было на что…

Каблуки тонкие, сантиметров десять с хвостиком — сапожки белые, грязью не измазанные. Юбка внешне вроде и строгая, но так облепляет зад… попу, что некоторые наши парни аж подвисли. Блузка вроде бы кремовая, сверху — светло-розовый короткий пиджачок в тон юбке. Подчёркивает впечатляющий бюст мадам и прочие несметные достоинства.

Волосы неожиданно темно-каштановые, с мелированием. Явно густые, ухоженные, распущенные — почти до талии достают. В руках тонюсенькая папочка, в руке — дорогущий последний яблофон золотистого оттенка, по которому она и чирикает.

— Да, зая, спасибо, поняла. Сможешь приглашение мне достать? Ах, уже есть? А он там будет? Ой, какая ты прелесть! С меня шампусь и конфеты! О, все, сейчас занята, больше не могу говорить. Да, тогда вечером встретимся уже там. Хорошо, договорились!

Когтищи маникюра — под сантиметром десять, минимум, угрожающе сверкнули. Вот не понимаю я этой моды, выглядит ужасно, да и ходить неудобно. Чем им не угодили красивые естественные ногти? Ладно, есть маленькие и симпатичные накладные. Но такие ножницы, пусть и ухоженные, и расписанные какими-то цветами!

— Так, котятки, — острый коготь постучал по экрану яблофона, а сама дама, ни капли не стесняясь, присела на край стола, — как вы уже поняли, я буду сегодня замещать вашего преподавателя. Он болеет. Зовут меня Анастасия Александровна, я закончила институт Международных отношений и много лет жила в Италии.

— Любить меня необязательно, — хищно усмехнулась «киса», — а вот слушаться придется. Задавать вопросы без моего разрешения — запрещено. Вашу тему на сегодня я знаю, вызывать буду в любом порядке. Возможно, что пробежимся и по другим темам, — акулья ухмылочка никому не понравилась, даже парни как-то завяли.

Дед был строгим, но у него всегда можно было спросить все что угодно, получить подсказку и второй шанс, если не халтурил, а просто и искренне чего-то не понимал. А с этой…

Мда, может, я ошибаюсь, конечно, и Настя просто душка в глубине, далекой глубине своей необъятной души.

— Кхм, Анастасия Александровна, — поднял руку наш второй отличник — Ярослав Зарев, — можно спросить?

— Можно, выходите ко мне и начнем пару, — с ледяной улыбкой крокодила заметила красотка.

Зарев — красавчик. Темноволосый, смуглая кожа, белозубая улыбка, правильные черты лица. Обаяшка, душка компании, немного задавака. Но переводчик отличный. Даром, что парень из далеко не бедной семьи. Да и мымру, похоже, знает.

Вышел с вальяжной кошачьей улыбкой на губах к доске.

Обычно мы сначала брались за перевод с какой-либо передачи. Дед включал зарубежные, сам отбирал и записывал наиболее интересные.

Но Анастасия Акуловна решила иначе.

Сверкнула на нас глазищами, подперла подбородок ладонью, шевеля пальцами, как Фредди Крюгер и буквально застрочила, как из пулемета на итальянском.

Честно признаю — произношение было не тем, какому нас учили, видимо, различия местности и диалектов сказываются. Сначала я вообще с трудом разбирала отдельные слова, а Зарев и вовсе вытаращился, как на лягушку.

Но, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя. Буквально за пяток секунд, хотя и этого хватило, чтобы немного, но отставать с переводом.

Да и тема оказалась непростая — Анастасия вещала о последних модных тенденциях, показах, известных кутюрье и стилях одежды, с множеством специфических словечек, которые я, увы, больше специализирующаяся на техническом переводе, не знала.

Не все знал, похоже, и Ярик, но он выворачивался, как уж, уже с явной неприязнью косясь на незатыкающуюся Анастасию.

Спустя минут семь показательной порки новая «преподавательница» замолчала. Но каким взглядом она смотрела!

— Отвратительно! Убожество! И это вы называете знанием языка? Вам на первый курс нужно! Интересно, знает ли ваш глубокоуважаемый отец, Ярослав, о том, какие бесподобные успехи вы делаете, когда вас каждый год отправляют в Италию? — кобра так и прыскала ядом.

Ну ничего себе, да тут что-то явно личное!

— Анастасия Александровна, — а вот Ярик меня удивил. У нашего балагура голос был ледяной, даже злой, только злость где-то внутри запрятана, — моя специализация — информационные технологии, никак не мода. Тема нашего сегодняшнего занятия — папа Римский, особенности Ватикана на политической арене и сохранившиеся до наших времен обычаи и традиции этого теократического государства. Никак не мода. Безусловно, вы, как преподаватель, имеете право спросить с нас любую тему. Однако, я сделал максимум того, что мог, в данной ситуации и считаю неприемлемым обвинять меня в халтуре.

— Ничего себе Ярик разогнался, — шепнула Надя, тихушница-брюнетка, увлекающаяся как раз модой, тканями и вышиванием.

— Знает он эту тетку, — авторитетно заявила Лиза Макарова, заядлая троечница, обладающая, зато, выдающимися женскими прелестями и кротким нравом, за который ей все прощалось.

Анастасия Корокодиловна, тем временем, едва не позеленела.

Как уставиться на нас, как едва не зашипит:

— Вернулись и сели, Зарев! Кто у нас следующий? — цепкий взгляд обежал нас всех, а потом залип на мне.

Нет, бегать не в моих правилах, даже если завалить будет пытаться, это всего лишь занятия, не экзамен. Ну, довели дамочку до ручки ещё до нас, кто тут виноват? Переживем!

— Так, Романова Нора? Идите, идите, не бойтесь, — пропела Анастасия Гадюковна.

Почему у меня такое ощущение, что она хочет вцепиться мне в горло? И осматривает, как покупатель тухлый фрукт, презрительно фыркая?

Ну что за день!

— Да, Анастасия Александровна! — улыбаюсь самой яркой и профессиональной улыбкой.

Ну а что, по завету пингвинов «улыбаемся и машем», господа и дамы!

— А мы с вами, Нора, поговорим об особенности итальянских семей, внутрисемейных отношениях и отношении к иностранцам в современных реалиях, — ласковая улыбка и пухлые накрашенные светлой помадой губы предвещали неприятности.

Только один вопрос. Чего она ко мне прицепилась?

Я параноик — или это снова связано с Чезом?

Вы думаете, что кошмар — это когда вы сломали ногу? Руку? Вывихнули копчик? Лишились работы? Вам изменил жених?

О нет, кошмар — это когда дьяволица в юбке от очередного Фигучи валит тебя злобно, методично и целенаправленно.

Учитывая, что в итальянском официально тридцать два основных диалекта и несколько сотен более мелких… Ах да, и наш любимый и широко распространенный со времен незабвенного Петрарки и Данте — это флорентийский диалект.

А меня валили… дайте-ка подумать… хм, потому что подумать — это все, что я сейчас могу. Кажется, это был сицилийский диалект. Один из самых сложных. Нам говорили, что нужно минимум год прожить на Сицилии, чтобы начать бегло на нем общаться и понимать собеседника. Естественно, в нашем университете этот диалект не преподавали. Я даже не уверена, знал ли его вообще хоть кто-то.