— Мы с папой всегда будем рядом. — Она мягко улыбнулась и потрепала меня по волосам.

— Как я тебя учил? — послышался голос папы, и я повернул голову. — Быть сильным и гордо принимать все удары, так?

— Так, — кивнул я.

— Вот и хорошо. — Папа улыбнулся. — Иди.

Их улыбающиеся лица стали исчезать в белом свете, вырывая кусок моего сердца, но оставляя покой на душе.

Открыл глаза, пару раз моргнул, сфокусировал взгляд на белом потолке. Зашевелился и почувствовал острое покалывание в правой руке.

— Соколов! Ещё раз так сделаешь я тебя сам задушу.

Повернул голову и увидел родное бледное лицо.

— Ты как? — с плохо скрываемым волнением в голосе спросил он.

— Нормально.

По крайней мере, легче, уж точно.

— Нормально, — недовольно кивнул он. — Я это уже слышал. И что мы имеем? Там, на больничной койке с капельницей, и седые волосы на моей голове.

— Я правда в норме. — Я сжал его руку, и он положил свою поверх моей.

— Я думал, что ты решил оставить меня один на один с мелкой.

Я засмеялся.

— Зря смеёшься, она имеет виды на меня. Так что будь осторожен, есть вероятность, что меня у тебя отобьют.

— Хорошо, — через смех выдавил из себя я.

— Не пугай меня больше так. — Стас стал серьёзным и поднёс мою руку к своему лицу. — Я чуть не сдох, пока тебя врач откачивал.

— Не буду, — ещё сильнее сжал его руку. — Я просто не был готов увидеть… Такое.

— Я знаю. Сам не ожидал. — Он тяжело выдохнул. — Я уже высказался по этому поводу.

— Страшно даже подумать: как ты это сделал.

Надеюсь, руки не распустил, а то придётся по судам таскаться.

— Все живы остались, — понял он мои мысли.

Я отпустил своих родителей, сделал, как они просили в моем сне. И на второй день мы их похоронили, Стас всё организовал. Понятия не имею, чтобы я без него делал. Да в принципе, и думать не мог, что он может быть таким заботливым. Не знаю, всегда был таким и носил маску засранца или изменился за время, что мы вместе.

Мила и вправду поладила с ним, если перед ней выбор, к кому на руки идти, то она выбирает Стаса. А он не пугается уже так, как в первый день, осталось его научить подгузник менять, кашу варить, и всё. Не представляю Чёрного, меняющего памперс ребёнку, надо обязательно это устроить.

— Чему ты смеёшься? — в кухню зашёл Стас.

Я готовил ужин, пока он с Милой что-то строили в гостиной на полу. Она ещё несколько раз спрашивала про маму и папу, но больше не плакала.

— Да так, ничего особенного.

Не буду портить ему настрой заранее. Да и не согласится он сам памперс Миле менять, а так я что-нибудь придумаю.

— Ну ладно, сделаю вид, что поверил. Долго там ещё? Есть хочу, — насупился он.

— Вот уже почти всё готово. Руки помойте и прошу.

Он вернулся в зал.

— Ну чё, мелкая, кушать будем?

Мила засмеялась. Что она смешного в нём видит, только одной ей известно.

— Нам поговорить надо, — сказал я Стасу за столом, попутно собирая пюре со стола. Мила ест сама, и, несмотря на то, что в пюре всё вокруг, это выглядит очень мило.

— Говори, — уплетая за обе щёки мясо, проговорил он.

— Милу уложу и поговорим, тебе, кажется, есть что сказать.

Он застыл и поднял взгляд на меня.

Стас

— Ты самый большой идиот из всех, кого я встречал! — высказался Тёма после того, как молча выслушал всё до мелочей. — Зная, что я могу помочь, ты вместо того, чтобы мне сказать, послал нафиг! — Он качнул головой.

— Я не хотел, чтоб с тобой какая-то хуйня произошла, — тихо сказал я.

— Со мной и так хуйня произошла, — вскочил он со стула. — Ты знаешь, каково мне было?! — повысил голос. — Я был в таком же состоянии, что недавно в морге!

— Не ори! — так же тихо обратился к нему.

— Не говори мне, что делать!

Ну что за кипишь на ровном месте, блядь.

— Ты меня унизил, оскорбил. Ты меня убил своими словами!

— Хватит! — мне неприятно это слышать.

— Ничего не хватит!

Я встал и, схватив его за руку и с силой притянул к себе, обнял.

— Мелкую разбудишь своим ором.

Он брыкался, пытаясь меня оттолкнуть.

— Ненавижу тебя! Почему не сказать правду, а сравнял меня с землёй? — продолжал он.

Видимо, нервы сдали, накопилось всё.

— Так было нужно. И мне тоже было больно. Или думаешь, легко поливать говном любимого человека?

Он перестал извиваться и посмотрел на меня.

— Скажи! — такого гневного Тёму я ещё не видел.

— Что сказать?

— Что любишь.

— Я тебя люблю!

Что такого? Я уже говорил.

Он набросился на меня и завладел моим ртом, как изголодавшийся зверь. Я подхватил его напор и, вжав его тело в себя, углубил поцелуй. Член уже затвердел и тёрся о стояк Артёма. Он стал толкать меня назад, пока я спиной не наткнулся на стену. Подцепил края его футболки и потянул наверх, касаясь пальцами горячей кожи спины.

Не отрываясь от настойчивых губ Тёмы, я подхватил его под задницу и зашагал с ним на руках к гостиной, где бросил его на диван и свалился сверху. Его настойчивые руки в нетерпении стали снимать с меня штаны. Добрался до изнывающего члена, накрыл его ладонью и сжал. Я напрягся всем телом и, оторвавшись от его рта, заглянул в глаза, покрытые дымкой возбуждения.

Стянул с него все тряпки к чёртовой матери, развернул спиной к себе, и он упёрся руками в спинку дивана. Оттопырил манящую задницу назад и получил шлепок.

— На меня больше не орать, — шепнул я и укусил за мочку уха.

— Имею право, — через стон ответила эта язва.

— Это с чего ты взял? — продолжая кусать его шею, я скользнул пальцем между ягодиц, стал массировать и дразнить вход в задницу.

— Ты меня любишь, — запрокинул он голову назад и прикрыл глаза.

— Аргумент, — согласился и, прогнув его в спине, вошёл в податливое тело.

Обнял, прижал к себе и трахал его, выпивая не тихие стоны. Каждый раз мозги плавятся, имея Артёма. Держать ближе, чувствовать его бешено бьющееся сердце. Потерять голову от охуенного оргазма. Дрочить его член и знать, что он кончает от моих ласк. Он — лучшее, что могло со мной произойти. И сейчас, водя рукой по его налитому кровью члену, я почувствовал желание попробовать его на вкус.

Вытащил ствол из попки Соколова, услышал его разочарованный стон. Но не успел он высказаться, как я развернул его, толкнул на диван, сел на колени взял его член в руку и уставился на него.

— Стас? — удивлённо хриплым голосом позвал Тёма.

— Молчи.

Опустил глаза на розовую головку с каплей его смазки. Долго не думая, вобрал его в рот, Артём застонал и задёргался. Стал сосать, обводя член языком по кругу, сжимая его яйца в кулак. Это оказалось пиздец как возбуждающе, мой ствол стал ещё твёрже. Рука сама опустилась к члену, и, сжав его, водил по нему, кайфуя от неожидаемого удовольствия.

Артём запустил пальцы в мои волосы и стал насаживать мои рот глубже на свой член, стонал и извивался. Потянул меня за волосы и поцеловал меня, сам направляя мой стояк в его задницу. Вошёл одним толчком до самого конца. Не отрываясь от друг друга, я продолжал таранить его грубо, быстро и напористо, пока мы оба не начали биться в конвульсиях от нахлынувшего оргазма.

Упал рядом с ним на диван без сил и потный. Несмотря на унизительную позу на коленях и на то, что я сосал, — это было охуенно.

— Ты сумасшедший, — тяжело дыша, Артём положил голову на мою грудь.

— Почему?

Ну, я немного психованный, но всё же.

— Не ожидал, что ты это сделаешь, — поднял он голову ко мне. — Но это было невероятно. Спасибо, — взял моё лицо в свои ладони и поцеловал страстно.

— За это спасибо не говорят. — Я сам не ожидал от себя такой хуйни, но ни капли не жалею.