— Ты сума сошёл?! — крикнул шёпотом на меня Тёма, как только мы вышли из дома отца.

— Вроде нет, а что?

Знаю я, о чём он, но помучаю его ещё немного.

— Ты зараза, Чёрный! — сцедил через зубы.

— Не нарывайся. И голос понижай, мелкую разбудишь, получишь по твоей аппетитной попе, — поиграл бровями на его гневный взгляд.

Мила заснула, как только Тёма на руки её взял. Вымоталась сегодня, столько по дому отца бегала. У нас негде так побегать. Чёрт! Отец прав — нам нужен дом.

— И когда ты собирался мне сказать? — обратил на себя внимание Тёма своим недовольным голосом.

— О чём?

Стрельнул взглядом в меня.

— Ладно-ладно. Не кипятись, — усмехнулся я. — Да. Я собираюсь с тобой расписаться. А ты что, против?

— Э-э-эм. Я не думал о таком вообще, — замешкался он. — Я знаю, что можно, но это не всем нравится, и я бы не хотел, чтобы на нас или, что хуже, на Милу показывали пальцем.

— Не будут, — уверил я его и, положив руку на его затылок, потянул и поцеловал в лоб. — Я тебе обещаю.

— Страшно, — тихим голосом сказал он.

— Нечего страшиться. Всё хорошо будет, — улыбнулся и отрыл дверь, чтобы он смог садиться. Мелкая так и сопит у него на руках.

Мы поехали домой, Артём уложил мелкую спать и забаррикадировал её подушками, чтобы она не свалилась на пол. Кровать мы ей ещё не купили, приходится импровизировать.

— Так что? — припечатал я Тёму к стене, как только он зашёл в спальню.

— Напугал, блин, — зашипел он. — Что?

— Станем семьёй? — спросил и начал избавлять его от совсем ненужных тряпок.

— Я подумаю, — вздёрнул голову, но позволил раздеть его.

— Я-те подумаю, — вцепился в пряжку ремня и грубо потянул к себе. — Так сейчас подумаю, что сидеть неделю не сможешь.

Захватил рацию и потащил Тёму в душ, где долго и страстно приводил аргументы, почему он должен согласиться.

— И какой план? — заинтересовано спросил Ден.

Собрались с ребятами поговорить о моей мастерской. И уже час висим в кафе, разговариваем. То есть меня расспрашивали про Тёму, про суд, про мелкую и так далее. Так как первый раз встретились, все вместе решили наброситься на меня всем стадом.

— Нотариус свой, прокурор тоже. Отец с ними намутил, так что я чисто сдавал в аренду здание. Что там он делал, я не при делах, короче.

— Заебись тогда, — хлопнул в ладони Макс. — Отпразднуем? — весело спросил он.

— Подожди ты, алкаш долбаный, — остановил его пыл Кирилл. — Ты подумал над моим предложением?

— Что там думать, Кир? Я тебе и в прошлый раз сказал. Оставишь незаконные гонки, тогда можем обсудить, взять тебя в долю и расшириться или нет.

— Зануда! — Он обиженно откинулся на спинку стула.

— Я не могу рисковать. У меня Тёма и мелкая. Вы не поймёте.

— А я не могу отказаться от дела, которое приносит мне столько бабла, — раздражённо фыркнул он.

— Так на хуй тебе доля в моём бизнесе?

— Чтобы было!

— Да ну тебя в задницу.

— Закончили? Можем бухнуть?

Кто о чём, блядь.

— Я пас, — ответил я. Мне ещё Артёма забрать из центрального парка.

— Ебать, ты скучный стал, — недовольно констатировал Ден.

— Я стал ценить реально важные вещи в жизни, чего и вам советую, — Я вышел из-за стола. — Увидимся!

Попрощались, и я поехал за своими.

С утра их не видел, уже руки чешутся мелкую потискать. И кое-что ещё, но это уже для Тёмы.

До парка добрался за двадцать минут.

— Вы где? — спросил Артёма в трубку.

— Гуляем вдоль озера. Мила на уток смотрит, — радостно ответил он.

Зашёл в парк и направился к озеру, увидел их издалека. Артём показал пальцем на меня Миле, и та помчалась ко мне навстречу. Сел на корточки и раскрыл руки, чтобы мелкая приземлилась прямо в мои объятия.

Какое-то предчувствие кольнуло в сердце, ощущение, что что-то не так. Стал оглядываться по сторонам, понять, что меня смущает. Но ничего, просто несколько людей гуляют. Посмотрел на Артёма, он шёл к нам и улыбался. Вдруг резко остановился в десяти метрах от меня. Улыбки как и не бывало, побледнел, ноги стали прогибаться в коленях, он упал на колени, а потом и вовсе лицом в землю.

Побежал к нему со всех ног, мелкая начала рыдать у меня на руках. Остановился возле лежачего Артёма, у которого на белой футболке красовалась красное пятно на всю спину.

Подстрелили!

Стас

«Никого не любить — это величайший дар, делающий тебя непобедимым, так как никого не любя, ты лишаешься самой страшной боли», — А. Г.

Потеря. Что это? Что означает потерять что-то? Ничего!

Деньги. Бизнес. Работа — это всё хуйня.

Потеря близкого… Самого близкого человека — вот, что может превратить тебя в тень. В никого. В мёртвого человека. Лишь сосуд… Пустой сосуд. Ты становишься никем. Твоя душа уходит с тем человеком, который вдыхал в тебя жизнь.

В тот момент, когда его не стало, ты понимаешь, что жил для него. Родился для него. Всё, что ты делал за свою жизнь, вело тебя к нему. Он был рождён для тебя. Он был твоё всё. А потеряв… Ты умираешь. Дышишь через раз. Потому что не хочешь, вдыхать воздух, что мог бы достаться ему. Ходить по земле, по которой должен ходить он. Рядом с тобой.

Это неправильно.

Там, в том парке, лицом в землю безжизненно должен лежать ты. Он заплатил за твои ошибки. Грехи. Упёртость.

Оно того стоило? Нет! Ничего не стоит!

Жизнь такая короткая, раз — и её нет. Пуля — и ты не дышишь. Но вот он ты, живой и невредимый… физически. Потому что внутри ты умер. Ты должен умирать. Ты не должен вдыхать кислород, предназначенный для него.

Это неправильно! Так не должно быть… Не должно…

— Стас, — тревожный знакомый голос, на который я не отреагировал. — Эй! — рука на моём плече привела немного в чувство. — Сын, ты как? — взволнованный отец смотрит внимательно.

Что-то ищет на моём лице. Что?

— Никак, — осевший голос… от крика. Я кричал.

— Скорую! Артём, сука! Не смей! Дыши!

Ты не можешь меня вот так кинуть.

Телефон выскальзывает из трясущихся рук, грёбаные цифры не набираются. Кровь… Её нужно остановить. Зажать рану, сильно!

Мелкая, не плачь, я не дам ему уйти, он не может нас бросить.

— Давайте я подержу.

Что? Кто?

— Ребёнка, ей лучше на это не смотреть.

Точно. Идиот!

— Скорую!

— Вызвали!

— Всё будет хорошо! — успокаивал меня отец. — Мы заберём Милу, а ты побудь тут.

Мелкая, она уснула. Я и не заметил, что продолжаю качаться с ней на руках.

— Да, забирайте.

Марина аккуратно взяла её у меня из рук.

— Сын, я разберусь, уже подключил всех.

Я сам… разберусь. Зарежу, задушу, в чувства приведу и опять задушу.

— Ворон, это он… — Я уверен.

— Он. Его люди, — подтвердил отец. — Тебе надо переодеться, — взглядом показал на испачканную кровью одежду.

— Мне по хуй

Какая теперь разница?

— Нельзя так руки отпускать. Приведи себя в порядок, переоденься…

— Нет! Я останусь тут! — Не сдвинусь не на шаг.

— Прошло три часа, Стас, — умоляющим голосом пытался он спровадить меня.

— Мне по хуй, я буду тут, пока не увижу его. Пока он не посмотрит на меня и скажет какой я засранец. Как он меня… любит.

Не уйду.

— Хорошо. Я тебе одежду привезу, и ты хотя бы переоденешься.

— Сердце остановилось, — голос врача скорой помощь и противный звук, оповещающий, что Артём не дышит, остановил и моё сердце.

«Адреналин! Разряд! Кислород!» — кричат они, повторяют снова и снова.

Не дышу. Не двигаюсь. Смотрю, как уходит жизнь. Как уходит он. Мой Тёма. Мой ботан. Моя жизнь.

Коснулся почти холодной руки, сжал пальцы.

Не уходи. Не бросай меня. Мелкую. Я исправлюсь. Я стану кем хочешь. Я буду каким хочешь. Пушистым единорогом. В церковь ходить буду. Всё, что попросишь. Бегать с тобой по утрам буду. Памперс хоть всю жизнь мелкой менять буду. Только не уходи. Я умру без тебя.