Фыркнув себе под нос, я увела взгляд в сторону, наблюдая за тем, как мои мужья беседуют с Морганом, уже отмывшимся от тигриной раскраски.

Красивые. Все.

В моем мире за них началась бы самая кровавая и жестокая женская война, и в итоге пришедшие к общему согласию женщины оторвали бы себе каждая по кусочку.

Только вот мы не в моем мире, и эти мужчины принадлежат мне.

Удивленный, но лукавый взгляд Кристиана раскаленным ножом разрезал воздух.

Подловил, признаю. Но чего уж тут поделать, раз эта мысль пришла мне в голову только сейчас, когда картинка перед глазами начинает плавно двоиться, удваивая трех моих мужей до шестерых.

Нет, шесть это уже чересчур. С тремя бы справиться.

Темные брови Криса сменяли свое положение на мужественном лице до слез забавно. Он словно большая собака, на морде которой можно прочитать все по одному выражение глаз.

— Малюсенькая принцесса, — голос Лу оторвал меня от созерцания темных глаз мужа, заставляя отложить эти мысли на потом. — Скажи мне, только честно, каков шанс, что ты сможешь?

— Смогу что? — едва ворочая языком, переспросила я.

— Подпустить их. Не пойми меня превратно, но Крису уже почти восемьдесят, и как бы он не храбрился, но время поджимает.

— Что? О чем ты? — выпрямив расслабленные плечи и вытянула голову вперед, чем-то внутренним ощутив беспокойство.

— Ты не знаешь? К восьмидесяти годам в теле кимтарца происходят изменения, и если к этому времени у него не было хотя бы одной связи с женщиной, он навсегда теряет возможность иметь детей. Как сама понимаешь, в нашем мире это прямая дорога на свалку. Он больше не сможет считаться старшим дома и будет лишен всех титулов и регалий, которые и без того достались ему с трудом и только из-за рабочих заслуг. В случае с Кристиана дом может отойти Туману, и Эвердин, возможно, сможет остаться под его крышей, но это решает совет, а сама понимаешь, ты для них сейчас главная забава.

С губ сорвался сдавленный стон.

Какие неожиданные… подробности.

Незамутненный Лу продолжил говорить, не обратив внимания на суровый взгляд Кристиана, потерявшего суть разговора с братьями и товарищем.

— Я понимаю, что тебе вообще непросто, но как друг я желал бы Крису счастья. Жаль будет, если он упустит момент. С другой стороны, это не мое дело, и только тебе решать…

— Это правда не твое дело, Луис, — холодный голос Эвердина заставил пернатое создание замолчать, с отчетливым стуком прикрыв рот.

— Почему ты не сказал? — я говорила тихо. Голос, сдавленный новостями и опьянением, переходил в шипение, но Крис и так знал каждое мое слово, не заставляя повторять.

— Потому что, Ия. Кому от моих слов стало бы легче? Видишь, я прав! Стоило Лу проболтаться, — грозный взгляд на мужчину, — как в твоей голове вновь взвихрилась тысяча мошек вопросов, сомнений, тяжелых решений. Я не хочу самопожертвования, и если мне суждено стать твоим, то только тогда, когда ты сама примешь это решение, без давления условий и обстоятельств.

Понимая, что все замолчали и внимательно смотрят на нас, Крис поднялся на ноги и протянул мне руку.

— Пойдем на воздух. Тебе нужно проветриться.

— Хо-ро-шо…

Липкие слова цеплялись за язык, мешая проворачивать его во рту, а рука мужа оказалась такой горячей, что я неожиданно осознала, как на самом деле озябла.

Послушно топая тяжелым шагом за мужем, я с облегчением втянула прохладный воздух еще спящего города, откинулась лопатками на стену у входа, запрокинула голову и зависла, рассматривая пьяно качающиеся звезды.

— Это правда?

— Да.

Однозначно и бескомпромиссно.

— То есть, хочешь сказать, что из-за моей не самой приятной ситуации, твоего упрямого желания доказать мне, что я смогу все сама, — вся семья Эвердин под угрозой расфо… расфа… расформирования?

— Все будет в порядке.

— Ты можешь гарантировать, Крис? — оторвавшись от созерцания звезд, я уставилась в черные колодцы его глаз, сразу же падая в них всем своим вниманием. — Какие гарантии, что ваши женщины примут то решение, которое мы хотим? Не ври мне. Прошу, не ври мне хотя бы ты.

За один шаг он оказался рядом, закрывая меня в капкан своего тела и рук, упирающихся в стену над моей головой.

— Что ты хочешь услышать, нанеки? Что я в панике? Днями и ночами думаю, как защитить свою семью, в которой тебе отведено главное место, даже несмотря на дистанцию и твой страх стать для меня единственной? Я хотел бы, да, я хотел бы иметь шанс стать отцом, но если судьба так не сложится, я все равно буду рад, потому что у нас есть ты. Может, со временем, когда-нибудь, ты подаришь детей Туману или Лиаму, дашь им то, чего так громко просит сердце. Я переживу. Я буду любить их как своих, слышишь? Мне хватит того, что ты не будешь смотреть на меня свысока всю оставшуюся жизнь.

Потянувшись вперед, я привстала на цыпочки, целуя горячие губы. Крис зарычал, но с места не сдвинулся, отвечая так, как может только он. Поглощая, давая крылья и место тем самым мыслям, в которых он голый, в темноте, и мышцы звенят от напряжения.

Опустив руки на его плечи, я не удержалась, прокатываясь подушечками пальцев по раскаленной голой коже, и поднимаясь все выше, нырнула за плечо, поймав болтающуюся косу.

— Крис, давай.

— Нет, — прорычал мне в губы, напрягаясь так, что воздух затрещал от напряжения.

— Прошу. Я хочу сейчас.

— Ты пьяна в стельку, — прошипел, едва не вздрагивая от моей руки на своих волосах. — Кем я буду после этого?..

Он говорил все это через зубы, выплевывал свои слова на меня, как яд, стекающий с языка по губам. Но мужское тело тряслось мелкой дрожью и каменело прямо на глазах.

— Неважно. Я так хочу.

— Ложь! Ты меня жалеешь!

— Прошу тебя, Крис…

Потянув за косу сильнее, вынудила мужчину запрокинуть голову и прижалась губами к подрагивающей венке, ощущая тот самый запах, который уже ударял мне в нос.

Свежесть, цитрус, миндаль… Такой терпкий, мужской, но с огромной тайной, которую не раскрыть без подсказок.

— Ия, молю тебя… Я вновь опущусь на колени!

— Я опущусь с тобой, — упрямо возразила я, зная, куда бить.

Он не позволит мне этого сделать. Скорее сердце себе вырвет, чем разрешит нанеки опуститься на землю, еще и на улице, даже глубокой ночью.

Осознавая это, Крис несдержанно стукнул кулаком по стене, заставляя мелкую пыль, живущую между плитами дома, с шелестом посыпаться вниз. В нем боролись желание, совесть, дикий и липкий страх и необратимость.

Я была уверена в его мыслях. Он думал, что время невозможно будет вернуть, чтобы исправить допущенные ошибки, и разрывался между соблазнительным вариантом, способным сохранить его семью, и ужасными последствиями, способными эту семью разрушить.

— При одном условии, — дернув головой, он заставил выпустить его косу из пальцев. — Только дома. Не здесь.

Интенсивно закивав, я согласилась, наблюдая за тем, как Эвердин отходит, собираясь идти. Повторив его движения, я покачнулась и едва не рухнула на каменную дорожку у дома Луиса, но сразу же была подхвачена крепкими руками и поднята в воздух.

— Ради твоей же безопасности, — хмуро буркнул он и пошагал в сторону дома, поправляя на мне капюшон плаща.

Уложив голову на крепкое плечо, я неожиданно для себя поняла, что действительно не против его прикосновений. Они такие согревающие, обещающие стойкую защиту, что глупо было бы отказываться, тем более от того, что тебя в прямом смысле понесут домой на руках.

— Крис…

— Что?

— Почему ты выбрал меня, а не Ли?

Немного помолчав, мужчина все же ответил, но таким тоном, который уничтожал под собой все сомнения:

— Ты не позволила бы себе обращаться с нами так, как поступили с тобой.

Разумно, Эвердин. Разумно.

Мирное покачивание было таким упоительным, а тело Криса таким теплым, что я пригрелась, практически свернувшись в комок, и незаметно для себя заснула.