– Эдвард г-говорил мне, что если его повысят в чине, то у него может появиться ш-шанс.

Мисс Уинвуд вздрогнула и схватилась за щеку.

– Не надо, Горри! – взмолилась она.

– Это ровным счетом ничего не значит, – заявила миссис Молфри. – Я знаю, ты обвинишь меня в бесчувственности, моя дорогая Лиззи, но подумай сама, как ты проживешь на заработок этого молодого человека? Это очень печально, но представь, какое место ты будешь занимать в свете и какие носить драгоценности!

Казалось, такая перспектива произвела впечатление на Элизабет Уинвуд и привела ее в негодование, но она ничего не сказала. Выразить чувства всех трех сестер выпало на долю Горации.

– Это вульгарно! – сказала она. – З-знаешь, Терезия, в этом вся ты.

Миссис Молфри вспыхнула и принялась сосредоточенно расправлять складки на своих жестких юбках.

– Конечно, я понимаю, это не повлияет на Лиззи, но ведь вы же не станете отрицать, что это великолепный союз! Какие чувства испытывает моя тетушка?

– Глубокую благодарность, – ответила Шарлот. – Кстати, мы все должны чувствовать то же самое, если учесть, в какое затруднительное положение поставил нас Пелхэм.

– А кстати, где Пелхэм? – спросила миссис Молфри.

– Никто точно не знает, – отвечала Элизабет. – Мы предполагаем, что он сейчас в Риме. Бедный Пел, он так не любит писать! Все же я чувствую, что скоро мы получим от него весточку.

– Ну, я думаю, на твою свадьбу ему придется приехать, – сказала миссис Молфри. – Но, Лиззи, ты должна мне сказать! Рул ухаживал за тобой? У меня никаких мыслей на этот счет нет, хотя, естественно, я слышала, что в некотором смысле все уже решено. Но он был так… – Она хотела что-то сказать, но передумала. – Может, это будет ни к селу ни к городу, но осмелюсь заявить, он станет чудесным мужем. Ты уже ответила ему, Лиззи?

– Еще нет, – пробормотала Элизабет. – Я… я тоже ничего не знала об этом, Терезия. Конечно, я с ним встречалась. Он не отходил от меня на балу, и мы протанцевали с ним два танца. Он был, как всегда, очень дружелюбен, но чтобы он предложил мне свою руку – об этом я никогда и не помышляла. Он нанес визит maman только вчера, и только для того, чтобы получить у нее разрешение ухаживать за мной. Теперь вы понимаете, что пока рано думать о помолвке!

– Все как и полагается! – одобрила миссис Молфри. – О, дорогая моя, я не могу удержаться! Пусть ты и считаешь, что я бесчувственна, но представьте только, что Рул добивается разрешения ухаживать! Клянусь тебе, я все отдам, или, скорее, все отдала бы, – поправила она себя, – не будь я замужем за мистером Молфри. Точно так же, – добавила она, – поступила бы любая девушка в городе! Ах, дорогие мои, вы не поверите, как много чепчиков нацелено в его сторону!

– Терезия, я прошу тебя не говорить подобных вещей! – недовольно сказала Шарлот.

Горация с интересом посмотрела на свою кузину.

– Почему ты так им восторгаешься? Мне кажется, он старый.

– Старый? – изумилась миссис Молфри. – Рул? Ничего подобного, моя дорогая! Ему ровно тридцать пять, ставлю свою репутацию. Ах, какой плутишка! А какие манеры! А эта подкупающая улыбка!

– А п-по-моему, он старик, – спокойно сказала Горация. – Эдварду только д – двадцать два.

После этого уже, казалось, не о чем было больше говорить. Миссис Молфри, полагая, что все новости, какие она могла узнать у своих кузин, уже собрала, решила, что теперь она может спокойно уйти. Она не понимала, почему Элизабет возражает против столь великолепной перспективы, и считала, что чем скорее лейтенант Эрон отправится в свой полк, тем будет лучше для всех.

Поэтому, когда двери открылись и в комнату вошла женщина неопределенного возраста, объявившая Элизабет, что мистер Эрон ожидает ее внизу и умоляет позволить ему сказать ей хоть одно словечко, миссис Молфри поджала губы и выразила явное недовольство. Краска сбежала с лица Элизабет, но она поднялась с дивана и тихо сказала:

– Благодарю, Лейни.

Мисс Лейн, похоже, разделяла недовольство миссис Молфри. Она не одобряла поведение Элизабет и поэтому решилась высказать свое мнение:

– Дорогая мисс Уинвуд, вы полагаете, вам следует встретиться с ним? Вы думаете, ваша maman это одобрит? Элизабет гордо заявила:

– У меня есть позволение maman, дорогая Лейни, на то, чтобы сообщить мистеру Эрону о предстоящих изменениях в моей жизни. Терезия, ведь ты не станешь, я уверена, рассказывать о предложении лорда Рула раньше времени?

– Какое благородство! – вздохнула Шарлот, когда за мисс Уинвуд бесшумно закрылась дверь.

– Эдвард тоже переживает, – трезво заметила Горация. Ее проницательный взгляд остановился на кузине: – Терезия, если ты об этом п-проболтаешься, то пожалеешь. Что-то надо делать.

– А что мы сможем сделать, когда наша милейшая Лиззи принесет добровольную жертву на алтарь? – проворчала Шарлот.

– Переживания! Жертвы! – воскликнула миссис Молфри.

– Боже, послушав вас, можно, подумать, что Рул – людоед! Ты меня совсем вывела из терпения. Шарлот! Дом на Гросвенор,

который, как мне говорили, просто роскошен, парк, раскинувшийся на семь миль, и трое охраняемых ворот!

– А какое положение в обществе! – восхищенно сказала служанка. – Кто же больше достоин его, чем дорогая мисс Уинвуд! Я всегда чувствовала, что ей судьбой предназначено занимать высокое положение в обществе.

– Фи! – насмешливо сказала Горация и прищелкнула пальцами. – Это всего лишь благодаря высокому положению Рула!

– Мисс Горация, умоляю, только без этих вульгарных жестов!

Шарлот пришла сестре на помощь:

– Не следует щелкать пальцами, Горри, но ты права. Лорд Рул, взяв невесту из семьи Уинвуд, тоже немало приобретает. Тем временем мисс Уинвуд, лишь на секунду остановившись на лестнице, чтобы успокоить волнение, вызванное сообщением о прибытии мистера Эрона, спустилась в библиотеку, расположенную на первом этаже.

Здесь ее дожидался молодой человек, пребывавший в еще большем волнении, чем она сама.

Мистер Эдвард Эрон из Десятого пехотного полка сейчас проходил службу в Англии. Он был серьезно ранен в сражении при Бункер-Хилл, после чего его отправили домой.

Младший сын помещика, чьи владения граничили с владениями

виконта Уинвуда, он знал всех мисс Уинвуд чуть ли не с самого их рождения. Родом он был из знатной, хотя и обнищавшей, семьи и, если бы не это обстоятельство, мог бы считаться подходящей партией для Элизабет.

Когда мисс Уинвуд вошла в библиотеку, он быстро подошел к ней. Весь его облик выражал нетерпение. Он посмотрел на нее вопросительно. Он был красивым молодым человеком, отлично выглядевшим в алом мундире. Лейтенант был высок ростом, широк в плечах, и лицо его отражало пережитые страдания. Левая рука у него побаливала, но он считал себя абсолютно здоровым и готов был в любой момент вернуться в свой полк.

Он увидел выражение тревоги на лице мисс Уинвуд и, взяв ее руки в свои, взволнованно спросил:

– Что произошло, Элизабет? Что-нибудь ужасное?

Ее губы дрожали. Она ухватилась за спинку стула.

– О, Эдвард, самое худшее! – прошептала она. Он побледнел еще больше.

– Твоя записка встревожила меня. Боже праведный, в чем дело?

Мисс Уинвуд прижала платочек к губам.

– Вчера лорд Рул был с maman… в этой самой комнате. – Она тоскливо посмотрела на него. – Эдвард, все кончено. Лорд Рул сделал мне предложение.

В комнате наступила тишина. Элизабет стояла, опустив голову и держась за спинку стула.

Эрон не двигался, но, помолчав, он резко сказал:

– А ты ответила… «да»? – Но это едва ли можно было назвать вопросом – он задал его, уже заранее зная ответ. Она сделала безнадежный жест.

– Что я могла сказать? Ты ведь и сам знаешь нашу maman. Он принялся расхаживать по комнате.

– Рул! – произнес он с ненавистью. – Он… богат?

– Очень богат, – с горечью ответила Элизабет. Слова застряли в горле мистера Эрона – слова обиды, гнева, страсти, но ни одно из них не сорвалось с его губ. Помолчав, он произнес глухо: