Из офиса Ксюшу приходится утаскивать чуть ли не силком, потому что она не может оторваться от корректировок, которые нужно внести в презентацию, и я едва не признаюсь, что в ресторан мы едем совершенно с другой целью. Она еще что-то поправляет маркером по пути, и я удивляюсь, как ей удается почти ровно писать на ходу.

— Вы собираетесь отказать ему? — шепотом интересуется, когда мы перешагиваем порог ресторана. Савельева профессионально оценивает помещение и согласно кивает. Видимо, мысленно одобрила соответствие места статусу.

— Почему ты так решила? — бросаю резче, чем хотел, но это «вы» меня раздражает. Она снова проводит между нами черту, возвращается к формальностям, усложняя мне решение и без того нелегкой задачки.

— Вы не подготовились к презентации, — она загибает пальцы и сводит к переносице брови в задумчивости, — позволили другому человеку выбрать место и отпустили водителя, хотя всегда отмечаете начало сотрудничества.

Да уж, сложно врать женщине, которая знает меня как свои пять пальцев. И ведь права по всем фронтам, этого не отнять. Хорошо, что нас ведут к столику на четверых, иначе я бы не смог уже оправдаться.

— Мне почти страшно от того, насколько хорошо ты меня знаешь, — увожу разговор в другое русло, отодвигаю стул и приглашаю Савельеву сесть. Занимаю место рядом, продолжая вести игру, и открываю меню.

— Мы разве не будем ждать инвестора? — спрашивает растерянно.

— Не будем, он написал, что задерживается из-за пробок, — вру на ходу, потому что оставил телефон в машине, точно помню, как бросил его в салон, а, выходя, намеренно оставил, чтобы никто не отвлек.

Савельева смотрит на меня долго, будто ждет, когда я сдамся и во всем сознаюсь, а после заливисто смеется, так что я невольно улыбаюсь, наблюдая за тем, как она запрокидывает голову и игнорирует брошенные на нее взгляды возмущенных посетителей.

— Ладно, Мирослав, можешь уже сказать правду, — она откладывает меню в сторону и смотрит на меня. В уголках губ застывают смешинки, Ксюша щурится, и я с трудом сдерживаю порыв коснуться большим пальцем ее щеки. — Я поняла, что никакого инвестора нет, иначе ты бы уже мне весь мозг выел, спрашивая, все ли идеально.

— Может, это магнитные бури? — веселюсь, думая, что пора бы уже признаваться. Ксюша спокойна, даже расслаблена, она не выступает с претензиями и не собирается уходить, поэтому я тоже выдыхаю.

— Они будут послезавтра, я проверила, — улыбается в ответ. — Так что?

— Давай сначала поедим, — подзываю официанта, потому что мы готовы сделать заказ.

Ксюша нарочно долго маринует официанта, расспрашивает его о меню, узнает о фирменных блюдах и останавливается на самом простом варианте: салат, кофе и десерт. Я выбираю еду посущественнее. Время ожидания заполняем разговорами о работе и обсуждаем планы на день, потому что Ксения предусмотрительно взяла с собой планшет. Мы не замечаем, как летят минуты, я придвигаюсь ближе и готовлюсь наплевать на все планы, потому что желания рвутся наружу, но нас вовремя отвлекает подоспевший официант.

— И о чем ты хотел поговорить? — спрашивает Савельева, ковыряя вилкой салат, явно не пришедшийся ей по вкусу.

Я, признаться, тоже не слишком доволен стейком. Слишком сухой, но еда заботит меня в последнюю очередь. На первый план выходит другое: подбираю слова так, чтобы они прозвучали определенно и обезоружили Ксюшу, не оставив возможности защититься. Весь день о Савельевой думаю, она никак не идет у меня из головы, поэтому и надо плавно начинать, чтобы не напугать напором.

— О нас, — отвечаю коротко, давая Ксюше время свыкнуться с мыслью. Она роняет вилку, а после улыбается и переводит взгляд вперед. Неужели ожидала подобного? А может, втайне надеялась, что я первым сломаю барьеры?

— А ты всех водишь в один и тот же ресторан или у вас с бывшей вкусы совпадают?

— Что? — не сразу доходит, но, проследив за взглядом Савельевой, узнаю в новоприбывшей гостье Вику. Она не одна, в компании мужчины, который старше ее лет на десять. Значит, она наконец-то решила двигаться дальше и оставит меня в покое. Мне это только на руку — мы оба будем заняты и не сойдемся снова из-за скуки. — А, ты об этом… — поворачиваюсь к Ксюше, она вдруг осознает, насколько близко мы друг к другу и отодвигается под мой смех. — Можем уйти, если хочешь.

— Хочу, — соглашается Савельева и бросает на пустой стол салфетку, которая лежала на ее коленях. — Да и о нас лучше говорить без лишних ушей, — намекает она на людей вокруг, которым до нас нет никакого дела, но я соглашаюсь, думая, что вино нам не повредит, а в квартире и шагнуть чуть дальше, чем сегодня планировал, можно.

Бросаю на стол пару купюр, и мы встаем. Беру Ксению за руку — она не сопротивляется — и веду к выходу. Считаю это хорошим знаком. По пути встречаюсь взглядом с Викой, обмениваемся кивками и на этом навсегда завершаем наше общение.

Ксюша надевает пальто, как раз когда у нее в кармане начинает разрываться от входящих сообщений телефон. Она злится, но хвататься за смартфон не спешит — спокойно застегивается, поправляет волосы и только потом достает из кармана мобильный, тут же затихающий в ее руках.

— Что-то важное? — спрашиваю, борясь с желанием посмотреть, кто такой настойчивый ей пишет вечером.

— Нет, Тёма пишет. В машине прочитаю, идем, — Ксюша берет меня под локоть, и мы вместе оказываемся на улице, где нас ослепляют вспышки нескольких десятков камер.

Резко дергаю Савельеву и разворачиваю лицом к себе. Журналисты рвутся к нам наперебой, но их оттесняет местная охрана. Прошу их сопроводить нас к машине на стоянке, и они соглашаются. Придется и на их чаевые потратиться, но это меньшее, что меня сейчас волнует. Папарацци наперебой выкрикивают вопросы, спрашивают, давно ли мы с Ксенией в отношениях, как решили признаться родственникам и почему не было пышной свадьбы.

Не понимаю, о чем идет речь, но вместе с Савельевой иду к машине по узкому коридору, то и дело вспыхивающему ослепляющим светом камер. Прижимаю Ксению сильнее, будто боюсь, что особо проворный журналюга ее от меня оттащит. Мы ныряем в машину, и я сразу же отъезжаю. Савельева тут же лезет в телефон и меняется в лице. Она и так дрожит, а теперь еще лицо стремительно бледнеет и даже зеленеет. Притормаживаю и открываю окно с ее стороны, впуская свежий воздух. Ксюша благодарно кивает и дает мне свой телефон, где на одном из новостных каналов региона красуется фото нашего поцелуя со дня рождения.

Мчим домой, я уже по пути звоню в пиар-отдел, требуя найти того, кто слил наше фото в сеть, и удалить все кадры сегодняшней съемки. Мы разговариваем быстро, я отключаюсь и снова перевожу взгляд на Савельеву. На ней лица нет, взгляд стеклянный, еще и застыла в одной позе — не шевелится, даже не моргает.

— Ксюш, — беру ее ледяную ладошку в свою руку, — посмотри на меня, — ищу ее взгляд, когда мы останавливаемся на светофоре. Да, не так совершенно я вечер этот себе представлял. Она наконец поворачивается, но выглядит так, будто перед носом своим ничего не замечает. Подцепляю пальцами ее подбородок, заставляя сфокусироваться на мне, и уверенно произношу, ни капли не сомневаясь в своих словах: — Я со всем разберусь.

Как испортить всю свою жизнь? Выйти замуж за босса.

Я не замечаю никого и ничего, игнорирую входящие звонки и в итоге отключаю телефон, потому что говорить с кем-то нет желания. Хочется вернуться на два дня назад и ни за что не ехать на праздник. Остаться дома, заболеть, да даже просто закрыться в комнате, лишь бы не было того поцелуя и злосчастного фото.

Мирослав что-то мне говорит, даже обнимает, но я не чувствую ничего. Превращаюсь в машину, которая только и может что передвигать ноги. Не замечаю, как заканчивается день и наступает утро, в котором тоже не легче. Появляются новые проблемы, которые Евсеев успешно решает, а вот у меня дела становятся лишь хуже.

В офисе без конца ловлю косые взгляды, слышу перешептывания и стараюсь игнорировать, но их слишком много. Знала, что так будет. Мы обсуждали это с Мирославом по пути на работу: сплетни будут, но быстро улягутся, тема себя изживет, и мы продолжим жить и трудиться, как до той самой фотографии, на которой мы получились слишком хорошо. Вот только мы просчитались, и уже три дня наша свадьба мусолится в офисных обсуждениях.