Главный советник императора подался вперед, словно подгоняя лодку. Битва началась, на чашу весов брошено всё. Только время покажет, верны ли его расчеты, и это время придет совсем скоро.

Лишь одна мысль не давала покоя командующему императорской гвардией. Он знал: это не больше, чем простое суеверие, но все же не мог отогнать его. Яку Катта помнил свое поражение, помнил и о том, что виновник этого поражения вернулся и уже один раз успел ускользнуть от рук наемных убийц.

Знаменитый единоборец закрыл глаза и потер бровь, точно ее вдруг пронзила боль. Воспоминание было не из тех, что приносят облегчение. Ни один из нескольких тысяч зрителей не видел, что произошло на самом деле. Но этот случай оставил в душе Яку глубокий след, стереть который он не мог.

Маленький монах ордена ботаистов совершенно спокойно отразил удар — удар, в который Яку Катта вложил всю свою чудовищную силу. Монах отразил удар, но Яку знал, что физического контакта между ними не было. Отвести удар, не касаясь противника…

Яку покачал головой, стряхивая видение. Он посмотрел по сторонам и увидел, как люди на берегу канала кланяются ему. Сделав глубокий вдох, Яку Катта заставил себя расслабиться. Он больше не стоял на бойцовской арене — там, где мальчишка явно был вне его досягаемости.

Сампан повернул и вошел в Канал Его Высочайшей Мудрости, самый широкий водный путь столицы. В конце канала в лучах заходящего солнца мерцали белые стены императорского дворца. Именно туда и направлялся Яку.

Послушница сестринской общины ботаисток, Тессеко, сидела на коленях у жаровни с углями. Здесь, посередине джонки, качка ощущалась слабее, и слабый желудок девушки реагировал на это с благодарностью. Ветер раздувал угли и поднимал клубы дыма, который неприятно щипал Глаза Тессеко, но она не обращала на это внимания — ветер был попутным, он помогал им скорее добраться до Сэй.

Занимаясь приготовлением пищи, девушка мысленно читала благодарственные молитвы Просветленному Владыке. Она знала, что время, отведенное на черную работу, в молитвах проходит быстрее («Хвала, хвала Его мудрости, которая направляет меня»).

Тессеко подняла глаза от горшков и увидела, как люди на берегах канала кланяются проплывающей мимо них флотилии императорского наместника. Она и сама испытывала благоговение от того, что их лодка была частью процессии. Кроме того, Тессеко считала, что ей несказанно повезло (Хвала Семи Путям), так как ей поручили сопровождать в путешествии старшую сестру Мориму. Сестру Мориму — женщину, которая своими глазами видела Руку Ботахары!.. Да, Тессеко и вправду повезло.

Младшая послушница вновь склонилась над приготовленной едой: овощи, вареный рис — простая пища аскетов. В еду девушка добавила тайную смесь сушеных трав, так как сестра Морима заболела — по крайней мере выглядела монахиня неважно. С тех пор как они покинули обитель Божественного Пробуждения семь дней назад, сестра Морима становилась все более замкнутой. Лицо ее было бледным, а кожа — прозрачной, словно воск. Ничего, снадобье вылечит ее, говорила себе Тессеко.

Молчание сестры Моримы разочаровало девушку. Она надеялась узнать больше; в конце концов, Тессеко уже готовилась стать старшей послушницей, а ей ведь только восемнадцать! Она рассчитывала, что сестра Морима посвятит ее в свои секреты — пожилая монахиня многому могла бы научить. Теперь Тессеко начала понимать, что ее надежды напрасны.

Она даже не знала цели их путешествия. Конечно, девушка не осмелилась бы спросить об этом; секретов у сестринской общины много, а дело младшей послушницы — беспрекословно подчиняться приказам. И все-таки ее разбирало любопытство.

Тессеко начала осторожно наблюдать за сестрой Моримой, но ей удалось узнать лишь о существовании некоего брата-ботаиста, духовного наставника великого князя Сёнто. Похоже, этот монах очень интересовал сестру Мориму, потому что она тайком следила за ним. Послушница не сомневалась, что монахиня заносит свои заметки в дневник, используя особый шифр. Все это девушка находила невероятно загадочным.

Она строила всяческие предположения, зачем сестра Морима следит за юным монахом. Может быть, он тайный шпион сестринской общины, который живет среди аристократов и посвящен в тайны братства ботаистов? Этого Тессеко не знала. Ей было известно лишь то, что молодой брат наделен необычайными способностями — за короткое время на борту она уже много слышала о нем. Когда они случайно встретились в небольшом городке, куда караван заходил два дня назад, монах приветствовал ее учтивым поклоном. Он показался ей очень любезным. Вот и все, что она могла сказать о монахе.

Наверное, Тессеко слишком многого ожидала от путешествия. Болезнь, внезапно свалившая сестру Мориму, выбила ее из колеи. Юная послушница знала, что по ночам монахиня мечется в лихорадке и бредит — деля каюту с сестрой Моримой, в ночной темноте девушка была принуждена выслушивать все, что та бормотала в бреду. Речи монахини пугали ее — сестра Морима говорила такое (Хвала Его имени, хвала во веки веков!), что Тессеко не хотелось и вспоминать! Послушница невольно поежилась. Прежде ей не доводилось слышать такие страшные богохульства, да еще из уст монахини старшего ранга.

Тессеко сняла горшки с углей и разложила еду в фарфоровые плошки, которые затем поставила на бамбуковый поднос. (Хвала Его словам в их совершенной мудрости, хвала!) Пересекая палубу, девушка поймала на себе взгляд матроса. Ей часто говорили, что она хорошенькая, хотя она и не понимала, что особенного в ней находят — ее черные волосы были коротко подстрижены, мешковатое платье совсем ей не шло… Грешно думать о таких вещах, оборвала себя послушница. (Хвала Его прозорливости, хвала во веки веков.)

Спуститься в каюту по узкому крутому трапу было нелегко; впрочем, суровые годы в сестринской общине закалили девушку, и она стала гибче и выносливее, чем большинство жителей Ва. Даже не балансируя при помощи руки, она грациозно сошла вниз. Тессеко постучала в створки ширмы. Никто не ответил. Беззвучно раздвинув сёдзи, девушка вошла в полутемную каюту. Сестра Морима лежала на низкой койке у стены. Тессеко слышала ее затрудненное дыхание.

— Сестра Морима? — тихонько позвала девушка, в темноте передвигаясь по каюте.

Монахиня молчала. Тессеко поставила поднос на маленьком вделанном в пол столике и опустилась на колени у постели больной.

— Сестра Морима? — позвала она чуть громче, но снова услышала только тяжелое дыхание. Послушница коснулась лба монахини — он был горячим и влажным. Бедная сестра Морима, подумала девушка. Из-под покрывала виднелось плечо монахини, и Тессеко только сейчас заметила, что сестра Морима одета в верхнее платье. Она, вставала с постели? Молодая послушница укорила себя за то, что отсутствовала и не помогла ей.

Тессеко отошла от постели, решив не будить спящую, и уже собралась уходить, как вдруг в ноздри ей ударил непонятный запах. Она повертела головой и принюхалась. Нет, этого не может быть. Запах шел из-под низкого столика. Девушка нагнулась и не поверила своим глазам. Там, запрятанные подальше, лежали остатки мяса! Кости и отвратительные куски жира. К горлу Тессеко подкатила тошнота. Да помилует ее Ботахара, с ужасом подумала послушница, сестра Морима ела плоть животного!

Не помня себя, Тессеко вылетела прочь из каюты.

Мощными взмахами весел гребцы быстро вели сампан против течения канала. Послушница Тессеко сидела на носу лодки и провожала взглядом большие джонки и речные барки, мимо которых скользил сампан. Стоял еще один погожий денек — казалось, таких дней у осени в запасе без счету. Девушка ритмично, как учили ее наставники, вдыхала терпкий воздух, расслабляя тело и дух. После своего вчерашнего открытия Тессеко сильно испугалась и чуть не поддалась панике, но теперь чувствовала себя спокойнее. Ей было известно о возможности немного замедлять ход времени — об этом говорили сестры, — и девушка ощущала внутренний поток энергии ши. Она вновь задалась вопросом, вправду ли братья из ордена ботаистов владеют искусством изменять субъективное время.