— Но потом они узнали, что я мертв.

— Да, тогда они, вероятно, впервые после вашего провала уснули спокойно. Согласно моим источникам, в “Скальпеле” почувствовали, что они близки к катастрофе. По некоторым сведениям, кое-кто в “Скальпеле” был настолько обеспокоен, что дал знать Госдепартаменту, насколько опасной стала программа этой организации. Вспомните, что случилось с ЦРУ, когда сенатский комитет по делам церкви обнаружил, что оно организовывает заговоры. Покушение на Кастро, убийство Лумумбы, Сукарно, братьев Дьем.

— ЦРУ тогда чуть было не расформировали, — сказал Дрю. — Но затем было принято компромиссное решение: его полномочия сильно урезали. Семьсот сотрудников отдела тайных операций были уволены.

— Ясно, что “Скальпель” не хотел подобного скандала. Защищая свою карьеру, руководители осторожно и тихо свернули антитеррористическую сеть. Этот процесс занял примерно год после вашей неудачи с покушением на Аятоллу.

— Тогда, черт возьми, кто же пытался меня убить? И зачем? — воскликнул Дрю.

— И почему Джейк так нервничал? — Арлен вопросительно взглянула на обоих.

— Может быть, яд даст нам ключ к разгадке, — сказал Дрю. — Если мы узнаем, какой яд использовали при нападении на монастырь. Отец Станислав с любопытством остановил на нем свой взгляд.

— Да, епископ сказал мне, что вы храните труп мышонка, спасшего вам жизнь. Вашего любимца.

— Малыша Стюарта. — Дрю поперхнулся. — Последнее, что он сможет сделать для меня, это помочь найти виновных. Если яд имеет какую-то особенность, вскрытие может дать информацию, которая выведет на след тех, кто приказал совершить нападение.

— Не знаю. Вы не возражаете, если я взгляну на трупик?

— В этом мало приятного.

— Мне кажется, теперь-то вы уж знаете, что я невинный младенец. Дрю взглянул на наводящее суеверный страх красное кольцо с пересекающимися мечом и мальтийским крестом.

— Да, у меня действительно создалось такое впечатление. Братство камня?

— Верно.

— Вы должны рассказать мне о нем.

— В свое время. Ну, а сейчас?

Дрю направился к своему пальто. Трупик в пакете оказался необычайно хорошо сохранившимся. Он высох и сморщился, как мумия. Отец Станислав почтительно рассматривал пакет.

— Эти маленькие создания… — Он перевел взгляд на Дрю. — Я уже объяснял, что унес трупы из монастыря. Ваша тревога относительно возможного скандала, высказанная епископу, была вполне обоснованной. Если бы власти узнали о нападении, при расследовании обнаружилось бы, что один из монахов остался в живых. Копнув глубже, они выяснили бы ваше прошлое. Церковь покровительствует международному преступнику, убийце? Этого нельзя было допустить. Поэтому после нашего собственного расследования мы уничтожили все свидетельства. Трупы были похоронены в соответствии с обычаями картезианцев. С почтением, но скромно, без надгробных камней, по которым можно было бы узнать их имена. Мы соблюли приватность, к которой так стремились монахи. Но вскрытия были произведены. Яд действительно оказался необычным. Да и подходил к данным обстоятельствам.

Дрю ждал.

— Клобук монаха.

Игра слов была святотатственной.

— Если они когда-нибудь попадут в мои руки…

— Терпение, — сказал отец Станислав. Он положил пластиковый мешочек на туалетный стол и дотронулся до белого священнического воротника. — Мне следовало бы быть облаченным.

— Зачем?

— Для вашей исповеди, вот для чего. Трудная проблема Канонического закона. Не окажется ли ваша исповедь недействительной из-за моего внешнего вида?

Дрю ответил не сразу.

— Я так не думаю.

— Я тоже. Бог все понимает. Но мы покончили с нашими делами? Вы все рассказали, что относилось к этому делу? Все, что связано с нападением на монастырь?

— Все, о чем я мог вспомнить.

— Тогда наклоните голову, и мы совершим ритуал.

— Отец, я искренне каюсь в этих грехах и грехах всей моей жизни. Отец Станислав поднял правую руку и осенил Дрю крестом. Он произнес молитву на латыни. В ней, как понял Дрю, содержалась мольба к Богу о всепрощении.

Отец Станислав сделал паузу.

— Убить другое человеческое существо — величайшее преступление. Только самоубийство является еще большим грехом. Но обстоятельства смягчают вашу вину. А также ваши жизненные испытания. Исполните обряд искреннего покаяния.

Дрю исполнил его.

Священник сказал:

— Идите с миром. — Затем неожиданно резко и повелительно произнес. — Но оставайтесь там, где вы находитесь. Дрю, пораженный, непонимающе смотрел на него.

— Наступило время поговорить о Янусе. Дрю нахмурился.

— Вы говорили об этом в церкви. Я не сразу разобрал тогда. Из-за вашего акцента. Вы имеете в виду Джануса?

— Наемного убийцу, — прервала его Арлен. Отец Станислав кивнул.

— Двуглавого бога. Которого принимали за Дрю.

В Древнем Риме проводы императорской армии в очередной поход проходили при неукоснительном соблюдении сложного ритуала, во избежание поражения прохождение армии через ритуальную арку считалось главным в церемонии проводов. Считалось очень важным, чтобы армия прошла под ритуальной аркой, взывая к милости бога добрых начинаний. В городе было много таких арок, одни из них составляли единый ансамбль со зданием или стеной, к которым примыкали, другие были самостоятельным архитектурным сооружением, абсолютно бесполезным с практической точки зрения, что, впрочем, лишь подчеркивало их ритуальное значение. Более того, также возводились небольшие здания, единственным предназначением которых было служить обрамлением церемоний входа или выхода священников и политиков.

Наиболее почитаемым из них был храм, расположенный к северу от Форума. Простой, прямоугольной формы, с двойными бронзовыми дверями, открывавшимися на запад и на восток, к восходящему и закатному солнцу. Такое расположение дверей как бы символизировало надежду на удачное начало похода и не менее удачное его завершение. Как и арки, под которыми проходили, отправляясь на битву, мощные римские армии, этот храм тоже был связан с войной. И действительно, римские генералы так часто проходили через эти обращенные на запад и на восток двери, что по традиции их оставляли открытыми. Двери были закрыты только тогда, когда Рим не воевал, а такое случалось не часто: за первые семьсот лет величия Рима, начиная со времен правления Нумы и кончая правлением Августа, — всего три раза.

Вопреки ожиданиям, храм не был посвящен Марсу. Статуя, на которую смотрели священники, политики и генералы, входя в одни двери и выходя из других, воплощала более значительное божество — Януса; его легко можно отличить от других богов, так как у него было два лица: одно обращено к восточным дверям, другое к западным, к началу и к концу.

В самом начале дня умоляли бога даровать успех, бога называли Матутинус. Отсюда произошло слово “Матина” — так у католиков называется всенощная, первая каноническая служба, начинающаяся сразу после полуночи. Однако к Янусу обращались и в начале каждой недели, каждого месяца и, в особенности, каждого года. Соответственно, в его честь назван первый месяц римского календаря: январь.

Янус, великий, неотрывно глядящий вперед и назад.

Обращенный к началу. И к концу.

— Поначалу, — сказал отец Станислав, — до нас доходили лишь слухи. Это было почти год назад.

— Мы? — переспросил Дрю. — Кто это “мы”? — Он указал на кольцо отца Станислава. Великолепный рубин, пересекающиеся меч и крест. — Братство?

— Зачем вдаваться в подробности, с вашим-то опытом… — Отец Станислав смотрел на него изучающе. — Все это не должно удивлять. У церкви семьсот миллионов последователей. Это целая нация. И действительно, в средние века, во времена Священной Римской империи, это и была единая нация — вся Европа. Кто-то должен защищать ее интересы. Как и любой нации, ей нужна разведывательная сеть.