Вождь замахнулся и нанес сокрушительный удар сверху, но Стролл отпрянул в сторону, и молот ударил о землю. Экроланд, не желая рисковать конем, спешился и встал напротив гоблина, напряженно следя за его движениями. Гоблин нанес несколько тяжелых ударов, от которых, казалось, сотрясается земля, намереваясь смутить Экроланда, но тот был начеку и удачно избежал всех, а потом, наметив брешь в обороне противника, сам молниеносно атаковал. Вождь не успел блокировать удар и глухо зарычал, раненый в плечо. Из раны потекла густая темно-зеленая кровь. Снег, куда капала кровь, дымился и плавился.

Экроланд благоразумно отступил, опасаясь, что вождь озвереет и кинется на него, не думая о защите. Какой-то гоблин подскочил, намереваясь атаковать рыцаря, но вождь рыкнул на него, мол, уйди, это моя битва.

Их оружие скрестилось. На фоне гоблинского молота меч Экроланда казался белой полоской света. Но меч выдержал, хотя рукоять молота перерубить им не удалось. Рыцарь, поднатужившись, откинул вождя от себя, и провел серию ударов. Гигантский молот не поспевал за молниеносной атакой меча рыцаря, и Экроланд вторично ранил гоблина, на сей раз в грудь. Вождь, не удержав в руках молота и уронив его на землю, с воплем ринулся к рыцарю, ему, похоже, уже было на себя наплевать. Только он атаковал не голыми руками, как ожидал Экроланд, а кинжалом, который словно по волшебству появился у него в руке. Тонкое лезвие с противным скрежетом полоснуло по броне и скользнуло в щель между металлическими пластинами. Не успел рыцарь отшатнуться, как почувствовал острую боль чуть ниже ребер. Гоблин, злорадно усмехаясь, снова замахнулся, но Экроланд, прижимая левую руку к боку, подставил меч, и кинжал, наткнувшись о сталь, сломался.

Вождь с глупым видом смотрел на рукоять кинжала у себя в руке, и даже не заметил, как меч пронзает ему грудь. Сей кинжал вождю за большую плату — целых три пленных девочки! — продал шаман племени, поклявшись, что клинок неуязвим, и в бою он будет сам убивать врагов. Н-да, обманул шаман…

Экроланд огляделся в поисках следующего противника. Вокруг себя он видел рыцарей, окруженных гоблинами. Возле Орвальда, молодого, но уже опытного и умелого бойца, возвышалась целая гора трупов. Неподалеку священники истово молились, навевая на гоблинов волшебный сон и немощь в конечностях. Экроланд бросился на подмогу Терину: еще чуть-чуть, и твари бы одолели несчастного. Иногда желание показать воинское умение играло Терину не на руку, провоцируя его на необдуманную лихость. Вдвоем они одолели гоблинов и поспешили на помощь остальным.

Оруженосцы жались друг к другу, жизнерадостный Листик пытался ободрить остальных, но безуспешно. Их задачей было охранять Меруэля, но гоблины или не догадывались о плененном маге, или не могли подобраться близко. Дженна свернулась в комочек возле колеса и дрожала.

Аткас рискнул подъехать к месту битвы, когда рыцари одерживали верх. Несмотря на то, что тварей было раз в пять больше, одолеть их труда не составляло, поскольку сражались они совсем неумело. Вождь, видимо, был самым опытным бойцом среди нападавших.

Аткас слез с Солемны и наткнулся на труп. Парень со страхом взглянул на распростертого на снегу гоблина. Его громадные глаза были широко открыты, в них отражалось темное небо, зрачки оказались узкими и вертикальными, как у кошки. Тело гоблина покрывали волосы, создавалось впечатление, что косматая шерсть растет изо всех пор. Свалявшаяся в колтуны, она являла собой неприятное зрелище. Из одежды на гоблине — лишь кожаные штаны да сапоги. Кожа у монстра казалась черной, но Аткас знал, что на самом деле она темно-зеленого цвета. В громадном ухе сверкала небольшая сережка.

И тут сзади на него кто-то навалился, а на горле оказалась веревка, которую стянули изо всех сил. Дженна завизжала. Аткас захрипел, пытаясь освободиться, но удавка сковывала все движения. Он потянулся к поясу и вслепую нашарил там метательный ножичек. Юноша вытащил его и, не колеблясь ни мгновения, принялся вслепую наносить удары назад. Секунды три удавка еще сдавливала горло, потом захват ослабел.

Аткас, кашляя, шагнул вперед и обернулся. Позади него в предсмертных судорогах корчилось темнокожее тело. Юноша глянул на руку: зажатый в кулаке нож был весь в крови, даже рукава испачкались. Тягучими каплями кровь стекала в снег. А еще ладонь горела, словно в огне. Аткас поспешил окунуть руки в снег, смывая ядовитую кровь.

Гоблин хрипло застонал. Юноше послышался в стоне скулеж собаки, он наклонился и милосердно добил гоблина, полоснув по горлу, и некоторое время его рассматривал. Одежды на нем было побольше: не только штаны, но и рубашка, стянутая на мохнатом животе узлом. На шее тускло мерцала золотая цепочка, а серьги были в обоих ушах.

Потрясенный, Аткас понял, что перед ним была гоблинская женщина.

«Женщина? Или самка?» — подумалось ему.

Сражение заканчивалось. Орвальд и Сегрик передали поводья лошадей оруженосцам и ринулись преследовать убегающих гоблинов по лесу. Терин с отрешенным видом бродил по дороге и временами добивал раненых.

Экроланд тщательно вытер о снег меч, вложил его в ножны и неловко залез на Стролла, невольно скривившись от боли в боку. Рыцарь ногами направил коня к Аткасу, с усилием стянул с головы шлем и, вытирая пот со лба, упрекнул его:

— Ну и зачем ты подъехал так близко? Тебя могли ранить.

Аткас молча указал на убитую им гоблиниху. В душе его расцвела гордость, но не успел он надуться от важности, как Экроланд, снисходительно улыбаясь, сказал:

— Да, гоблины — народец очень воинственный. У них сражаются все, от мала до велика, и женщины тоже. Считай, что в рубашке родился, раз у нее была удавка, а не нож. А то мы тебя уже на погребальном костерке поджаривали бы да молитвы по душе читали.

Аткас содрогнулся и почувствовал, как волосики на руках встают дыбом. Ему-то думалось, что совершил геройский поступок, а оказалось, что жив он по чистой случайности. Ведь гоблиниха подкралась неслышно и незаметно, значит, будь у нее кинжал…

Сзади его не больно, но ощутимо хлопнули по плечу.

— Да ты герой! — расплываясь в улыбке, сказал Листик.

— Какой из меня герой, — уныло ответил Аткас, потирая все еще болевшие ладони. — Лицом к лицу с тем здоровенным гоблином, думаю, я бы не выстоял.

— Ишь, чего захотел! — прищурился Грего, бесцеремонно вмешиваясь в их разговор. — А кто ты такой, рыцарь, что ли? Герои нашлись тут. Тьфу, а не герои!

— Говори, да не заговаривайся, — одернул его Листик. — Пошли к хозяевам, думаю, скоро дальше поедем.

— Да все вы в штаны наложили, — с изрядной долей досады пробурчал Грего, словно это он поубивал всех гоблинов, а не таился у клетки.

Зашуршали придорожные кусты и на дорогу выехали запыхавшиеся Орвальд и Сегрик.

— Чисто. Ни один не ушел, — сказал глава отряда, самодовольно поправляя ножны и щелчком пальца отправляя в недолгий полет комочек грязи, приставший к наплечнику.

Напряжение, в котором Аткас пребывал все время с начала нападения, немного отпустило. В голову лезли неприятные мысли: а что, если ночью на них нападет отряд, по численности превосходящий их раз в сто? Справятся ли рыцари? Но он постарался не выказывать своего страха и мужественно растянул губы в улыбке.

— Ума не приложу, что они делали так далеко на западе, — обронил Терин.

На секунду Аткас представил себе, как полчища тварей Тьмы нападают на беззащитный Стипот, как огонь пожирает деревянные дома. И Цила, беспомощная, несется в охапку с малышом прочь из города, по обледенелой дороге, мимо леса, который сам по себе представляет собой огромную опасность для беззащитных девушек с малыми детьми. Разыгравшееся воображение приструнили слова Сегрика:

— По северу шныряют, мрази. Я доложу об этом магистру. Надеюсь, он предпримет какие-нибудь меры. Думаю, пока они не осмеливались нападать на фермы и деревни, иначе бы мы уже знали — слухами земля полнится. Может, они ждут подкрепления? Ладно, как бы там ни было, проедем еще пару миль и там поищем место для ночлега.