Переводчик: Lianak

Редактор: svetik99

Вычитка: Lianak 

Моя тюремщица тяжело вышагивала по коридору, а я сидела на деревянном стуле, прислонённом к стене. Сердце тяжело билось о рёбра в такт моим примитивным животным мыслям: бежать, бежать, бежать.

Моя рациональная сторона, подавленная инстинктом, каким-то образом ухитрилась прошептать, что это не такая уж опасная для жизни ситуация. Я выберусь оттуда живой. Я надеюсь.

Я наклонилась вперёд и поставила ноги на пол, прикидывая, сколько секунд потребуется, чтобы добраться до выхода.

Свирепый взгляд тюремщицы явно сказал мне, что она думает о том же самом. Она остановилась перед дверью и скрестила руки на груди.

— Даже не думай об этом, детка. Я отвечаю за тебя. Это очень серьёзно.

Я откинула голову назад и тихонько стукнулась ею о стену.

— Только потому, что ты сама всё усложнила.

Диана издала свой универсальный мм-мм-мм звук неодобрения.

— Ты только что пережила нечто серьёзное, а теперь...

Я была спасена от нравоучений стуком в дверь, но понимание того, кто это был, заставило моё сердце биться быстрее. Я встала на дрожащие ноги, когда Диана повернула ручку и широко распахнула дверь.

Я всё никак не могла привыкнуть к его виду в обычной одежде, а не в доспехах и униформе. Неделю назад он появился в школе, выглядя, как обычный ученик старшей школы, а не как смертоносный Страж. Ну, "обычный", наверное, не совсем подходящее слово. Он не мог выглядеть обычным, даже если бы попытался. А он старался. Сегодня на нём были джинсы и серая толстовка на молнии. Его лицо было угловатым и суровым, с оливковой кожей, обрамлённой чернильно-чёрными волосами; его глаза, которые были такими тёмными, что казалось, будто они выполнены из эбонитового дерева. И его взгляд... я уже видела ранее.

Он изо всех сил старался выглядеть безобидным, но у него это плохо получалось. Он всё ещё выглядел так, словно мог убить кого-то, даже не вспотев.

А может, потому, что мог.

— Мисс Джеффрис? — несмотря на то, что он прекрасно говорил по-английски, каждая согласная прозвучала твёрже, каждая гласная глубже, и это усиливало его чёткий акцент, который идеально соответствовал его внешности. Он протянул свою руку. — Малачи Сокол. Очень приятно познакомиться.

Я как раз вовремя остановилась рядом с Дианой, чтобы заметить, как она вскинула брови. Всю свою карьеру она проработала надзирателем в тюрьме среднего уровня безопасности, поэтому у неё было очень острое чувство опасности. Малачи явно вызвал у неё тревогу. Она пожала ему руку и отступила назад, пропуская его в прихожую.

— Я тоже рада с тобой познакомиться. Лила сказала, что ты совсем недавно приехал в Штаты?

— Да, это короткая программа по обмену. Прекрасная возможность познакомиться с американской культурой перед окончанием учёбы, — ответил он, но его внимание уже переключилось с Дианы.

На меня.

Его улыбка была убийственным изгибом губ, а его взгляд встретился с моим. Из-за спины он достал небольшой букет цветов — несколько жёлто-белых и бледно-зелёных бутонов, завернутых в целлофан.

— А это тебе.

Несколько секунд я пребывала в состоянии шока, но мне удалось заставить свои руки и пальцы сотрудничать и взять цветы из его руки.

— Спасибо, — сказала я, но благодарность прозвучала как сдавленный шёпот.

Малачи нахмурился, и в его глазах промелькнуло беспокойство, прежде чем он снова повернулся к Диане.

— Я хотел бы представить вам моего приёмного отца, — он указал на ступени.

Рафаэль, одетый в брюки цвета хаки и свитер, шагнул в прихожую и протянул руку.

— Мисс Джеффрис. Я Джон Рафаэль. Большое спасибо, что пригласили нас на ужин. Я был очень рад услышать, что Малачи уже обзавёлся другом.

Когда он улыбнулся, его лицо превратилось из ничем непримечательного в неизгладимое, из обычного в... ну, ангельское. Всякий раз, когда Рафаэль улыбался, я жалела, что у меня нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть это.

Напряжение схлынуло с Дианы, и она пожала Рафаэлю руку. Её лицо расплылось в тёплой улыбке.

— Я тоже была счастлива за Лилу, — сказала она.

И я едва не рассмеялась, потому что сегодня днём у нас состоялся яростный спор о том, могу ли я пойти погулять с Малачи сегодня вечером. Это был первый раз, когда я попросила о свидании с парнем, вообще-то, первый раз, когда я упомянула о нём и, судя по тому, как она схватилась за грудь, когда я это сделала, это и правда застало её врасплох. Особенно учитывая, что всё было очень ужасно с тех пор, как Надя покончила с собой. Диана никак не могла понять, как я смогла “вырваться” из своего горя буквально за прошлую неделю.

Она не знала, что я последовала за Надей в преисподнюю. Что я снова увидела свою лучшую подругу. Что я не только подозревала, что Надя была в лучшем месте — а знала это до мозга костей. Да и вообще, я сама лично об этом позаботилась.

Я продала свою свободу ради этого.

Пока Диана и Рафаэль болтали о радостях воспитания подростков, я пошла на кухню с цветами, уставившись на эти бутоны с тонкими прожилками. Моё горло сжалось. Я открыла шкафчик, чтобы вытащить пластиковую вазу, и когда я закрыла его, Малачи стоял рядом со мной.

— Тебе не понравились цветы? — поинтересовался он.

Я покачала головой.

— Я обожаю их. Просто... никто никогда раньше не дарил мне цветы.

Я повернулась спиной, перекатывая тонкие стебли между пальцами. Это был один из тех дешёвых букетов из продуктовых магазинов. Тиган, новая королева красоты старшей школы Варвика после смерти Нади, насмехалась бы над уже повядшими стеблями и маленькими тощими лепестками. Но для меня ...

Малачи пальцами скользнул по моему плечу.

— А я никогда раньше не дарил девушке цветы, — он тихо рассмеялся. — Скажу больше, я не видел цветов вблизи в течение очень долгого времени.

Последние несколько десятилетий он провёл в обнесённом стенами городе из цемента, стали и слизи, где росли только гноящиеся желания мёртвых, скорбящих людей, пойманных там в ловушку. Там всегда стояли сумерки или полночь, никогда не была дня, ничего зелёного, никакой буйной растительности, ничто настоящее не могло вырасти в этом месте. Ну, это было не совсем так. Там в том городе зародилось нечто между нами.

Я повернулась к нему и взяла его за руку. Я пока не привыкла к этому ощущению, к праву прикасаться к нему. Его кожа была такой тёплой. Истинной. Здесь и сейчас.

— Невероятно, — прошептала я.

Он ухмыльнулся и притянул меня к себе, но в этот самый момент в кухню вошла Диана. Малачи отпустил меня и отступил назад, прочищая горло.

— Надеюсь, ты любишь пасту, — сказала она ему. Её тон был расслабленным, но она бросила на него взгляд. Его предупредили.

— Подозреваю, мне понравится всё, что вы приготовите, — ответил он.

В правдивости его слов я не сомневалась. Малачи не ел нормальной еды с тех пор, как умер, где-то в начале 1940-х годов.

Мы с Малачи накрыли на стол, а Рафаэль налил нам по стакану лимонада. Устроить ужин было идеей Дианы. Она настояла на встрече с Малачи и его “людьми”, прежде чем позволить мне пойти с ним на свидание. Она всё время прищуривала глаза, словно спрашивала себя, не пришёл ли он вооружённым. Я думала о том же самом. И хотя я видела, как Малачи убивает Мазикина с убийственной точностью и могучей грацией, я редко видела, чтобы он делал что-то настолько приземлённое, как раскладывание вилок на столе. Судя по тому, как он следил за своими руками и аккуратно расставлял каждый столовый прибор, вероятно, он тоже думал об этом. Я умирала от желания спросить его о том, что происходит у него в голове, чтобы, наконец, лучше узнать его настоящего. Может быть, теперь, когда мы здесь, в мире смертных, а не заперты в аду, у нас будет на это время.