– Так, нас мама ждет!

Гарина-старшая стояла у лифта, поставив ногу на порожек – дверцы неуверенно сходились, пихаясь в сапожок, и отталкивались.

– Спасибо! – пропыхтел я, боком проходя в гулкую кабину.

– Пожалуйста!

Взвизгнув, дверцы запахнулись, и лифт тронулся. Освободив руки от груза, я обнял маму с Настей и крепко притиснул к себе.

– Вы мои самые любимые девчонки!

– А Рита? – смешливо прищурилась сестренка.

«Она уже не смотрит, чуть запрокидывая голову, – мелькнуло у меня. – Выросла-то как…»

– А я ей уже сказал, что люблю!

Лифт замер. Торжественно лязгая, раздвинул дверцы – и для нас просияла Рита. Она стояла на пороге квартиры – в джинсиках, в батничке, и в мамином кружевном передничке. Загляденье.

– Привет! – зазвенело на всю площадку.

– Ритка! – эхом отозвался Настин голос.

Сестричка кинулась тискать мою разлюбезную, а тут и мама подбежала, так что мне места для жарких объятий не оставили. Да и куда я – с двумя сундуками?

– Риточка! Риточка! – заливисто щебетала родительница. – Мы тебе такое платье привезли! Тако-ое! Просто закачаешься!

– И туфли! – подсказала Настя.

– И туфли! Пошли мерять!

– Пошли! – обрадовалась Рита. – А у меня всё уже готово! И салаты, и заливное, и зразы… И телятина с черносливом на горячее! Дотушивается уже…

– Та-ак, вкуснятины сколько!

– Да когда ж ты успела, Риточка?

– А нас сегодня отпустили пораньше! Профессор сказал, что Новый год – это святое!

Отобрав у меня ручную кладь, женщины удалились в мамину спальню, переговариваясь и пересмеиваясь, а я развалился на диване, отдыхая от тяжких трудов. Похоже, в багаже перевозили парочку минералогических коллекций…

Из-за запертой двери «будуара» доносились восклицания, смех и неразборчивый говор. Ставлю один к двадцати, что Риту допрашивают на мой счет. Настеньке всё интересно, а маманьке – тем более.

«А Миша, правда, тебя любит? А сильно? А что он тебе подарил? Да ты что-о?! Ух, ты-ы…»

И получаса не прошло, как три грации продефелировали в зал, одинаково покачивая бедрами, одетые со вкусом и… Нет слов. Обворожительный эффект!

Гарина-старшая в брючном костюме «по мотивам Ив Сен-Лорана» постройнела, помолодела даже; Гарина-младшая, обтянутая юбочкой-миди и воздушной блузкой повзрослела, а Рита в простеньком на вид платье будто сошла с глянцевой обложки – пленительная и недоступная дива. Такой только в Каннах на красной дорожке блистать, небрежно улыбаясь объективам…

– Прелесть какая… – растерянно толкнулось из меня. – Мам, завидую папе! И Настиному жениху завидую. И даже себе самому!

Грации дружно зарделись.

– Нету у меня никого… – сбивчиво парировала сестричка, отводя глаза.

– Будут! – заверил я ее.

– …Пан Владек! – вскричала пани Моника, спускаясь в кабачок. – Вот вы-то мне и нужны. Скажите, вы когда-нибудь охотились на дичь? На всяких, там, уток, курей…

– На кур охотится Тереза, – заносчиво ответил пан Владек. – В мясном отделе гастронома! – он приосанился. – Но… Да-а! Любой мужчина – охотник. Добытчик! Это у нас в крови…

– Тетерев – слышала про такого… – допытывалась пани Моника. – А что за птица – трамблёр? – она выговорила слово на французский лад.

Брови у ее визави полезли вверх, сминая морщины на лбу.

– Т-трамблёр?

– Да-да! Своими ушами слышала, как пан Юрек сказал: «Трамблёр полетел!»…

…В «Кабачке 13 стульев» встречали Новый год. А мы провожали старый. Зеленоград за окнами гулял всё шире – веселые крики, визги, смех заносило в форточку сквозняком. Зеленые и красные отсветы шипящих ракет дрожали на тюлевых занавесках, словно резонируя крикам «Ура!»

– Папа приедет седьмого или восьмого, – проговорила мама, накладывая «оливье». – За Настей! У меня-то сессия, а ей же в школу… Побудет с нами денек, и опять на свой «Совинтель»! Селедочки под шубой положить?

– Немножко.

Воистину, у всех мам одно желание – закармливать своих детей, обеспечивая привес!

– Если «немножко» – это полтарелки, – захмыкал я, – то что такое «много»?

– Тазик! – хихикнула Настя.

– Кушай, кушай, Мишенька! – сказала родительница с показной строгостью. – И наливай!

– Слушаюсь!

Под Новый год выбросили «Мартини». Бывалые выпивохи пренебрегали дороговатым вермутом: «Градус не тот!», а я взял пару бутылочек. Если «Мартини» разбавить фифти-фифти греческим апельсиновым соком «Джолд дропс», получается очень даже ничего – у семеечки моей глазки заблестели после второго бокала.

– Хороший был год… – затянула мама, и мои зрачки пересеклись с неожиданно трезвым взглядом. – Миша, ты счастлив?

– Очень, – признался я.

Мамины и Ритины глаза одинаково повлажнели.

– Так… – на секундочку задумалась Гарина-младшая. – Тогда не будем Мишеньку поздравлять с новым счастьем!

Смех завихрился над столом, загулял по комнате, оседая в душе легким приятством.

Внезапно очаровательная Каролинка, выпевавшая голосом Мирей Матье, пропала с экрана, заместившись картиной ночного Кремля. На фоне елей и Спасской башни стоял Брежнев.

– Дорогие соотечественники! – глуховато, но весьма четко выговорил Леонид Ильич. – Дорогие товарищи и друзья! Идут последние минуты тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Советский народ провожает его с осознанием свершившихся перемен и уверенностью в светлом, лучшем будущем. Прошедший год дал старт небывалым процессам развития не только народного хозяйства, но и всего советского общества, коммунистической партии и государства. Приняв новую Конституцию СССР, мы укрепили нашу великую, многонациональную страну, и сделали очередной шаг по пути углубления социалистической демократии. В новом году советский народ впервые проголосует на выборах первых секретарей обкомов и крайкомов. Проголосует за тех кандидатов, кому доверяет, кого уважает. Товарищи! Именно в этот день, последний день уходящего года, хочу представить вам первого Президента СССР Юрия Владимировича Андропова!

– Ого-го! – воскликнула мама. – Вот это ничего себе!

В фокусе камеры показался Ю Вэ. Он, как и Брежнев, стоял без шапки, но в пальто, тщательно укутав шею шарфом. Блеснули знакомые очки…

– Дорогие товарищи! – сдержанно выговорил Андропов.

– Волнуется… – обронила Рита.

Я улыбнулся – знать, не одному мне спокойствие Ю Вэ показалось деланным.

– …Мне выпала большая честь стать главой советского государства – и нести личную ответственность за развитие СССР, за стабильность и благополучие. Постараюсь приложить все свои силы, знания и умения, чтобы оправдать высокое доверие. Нынешний исторический момент, товарищи, во многом переломный, и нам потребовалось изменить форму руководства в Советском Союзе, чтобы сберечь социалистическую суть, сохранить в целости идеалы революции. Мы укрепили единство СССР, мы вступили в экономическую борьбу со странами империализма, и уже одержали первые мирные победы. В новом, тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, откроются границы между Советским Союзом и Польшей, ГДР, Чехословакией, Венгрией, Румынией, Болгарией и Югославией. Годом позже будут убраны барьеры для свободного перемещения людей, товаров, финансов между нашей страной и Кубой, КНДР, Вьетнамом и Лаосом. Мы открываем особые экономические зоны на побережьях Японского, Охотского, Балтийского и Черного морей, куда западный бизнес уже вкладывает миллиарды долларов, строя заводы и фабрики, дороги и портовые терминалы, обеспечивая не только валютные поступления в наш бюджет, но и приток технологий. Впрочем, наши ученые и инженеры обеспечивают лидирующие позиции СССР во многих отраслях, тем самым умножая превосходство советской экономики. Однако это вовсе не значит, что всё сделано и стремиться более не к чему. Нам предстоит большая, долгая работа, но у меня нет сомнений в том, что все наши планы будут выполнены и перевыполнены, а великий, могучий Советский Союз станет богатым и процветающим! С праздником, товарищи! С новым годом!