– Ну-у… Да, припоминаю. Неуютное местечко.
Я испытал озноб, заглянув в расширенные глаза наставника, но он быстро опустил веки, неловко бормоча:
– Будьте очень осторожны, Миша. Ну, вы идите, пожалуй, а я еще немного поброжу, подышу свежим воздухом…
– До свиданья, Игорь Максимович, – вытолкнул я, ощущая тяжесть в душе.
Котов лишь покивал, кривя губы, да и побрел по аллее, следя за пируэтами девочки на катке. Было так тихо, что до меня донесся скрип льда под коньками. Балеринка…
Растревоженный, я проводил взглядом сутулую спину наставника, и зашагал к станции метро.
Четверг, 26 января. Утро
Московская область, Шереметьево
– …Начинается посадка на рейс 235 Москва – Прага – Лиссабон… – бархатно разнесся голос дикторши, покрывая гул зала ожидания. – Aeroflot flight 235 to Prague and Lisbon is now boarding…
– Наш! – подхватилась мама.
– Успеете, – заулыбался я, следя за Ритой. Девушка поглощала реальность с восторгом, она будто плыла в радужном облаке из сбывшихся желаний. – Пойдемте потихоньку.
Выжав два чемодана, смахивавших на маленьких, но увесистых бегемотиков, я направился к «таможне».
– Кушать не забывай, – семенила рядом моя, катя сумку на колесиках. – И вообще… Я сказала Наташе, чтоб проследила за тобой!
– А кто проследит за Наташей? – коварно улыбнулся я.
Рита дотянулась, и чмокнула меня в щеку.
– Ты!
– Постараюсь оправдать оказанное доверие… Ну, всё, дальше сами.
Женщины накинулись на меня с поцелуями, сочувствуя, переживая – и незаметно отдаляясь, переступая сапожками незримую черту.
– Пока, Мишечка! Пока!
– Пока, пока…
Проверка багажа… Паспорта наизготовку… Штампики… Служебные улыбки… Руки, выпростанные из рукавов дубленок, машут на прощание…
Я развернулся и пошагал, виляя между диванчиков, к стеклянной стене.
– Заканчивается посадка на рейс 31 Москва – Лондон… This is a final boarding call for Aeroflot flight 31 to London…
За стеклом простиралось выметенное поле, со снегом, забитым в стыки бетонных плит. Горбатый «Боинг» разгонялся, грохоча двигунами на форсаже. Маленькая «Каравелла» выруливала…
Вон самолет «моих». «Ту-134». Тот самый, удостоенный взлета на пачке болгарских сигарет – пробовал, когда вздумал курить. Но бросил – гадость.
«Адын… Сафсем адын…» – улыбнулся про себя.
А Наташка? Она окажется совсем рядом, за стенкой в «гостевой», ворочаясь на девичьей кровати… Пикантная ситуация.
Я поморщился, разгоняя юркие, пошловатые мыслишки. Ничего не будет, дальше приятельского формата не продвинусь. Хватит с меня Инны…
Покинув аэропорт, я сел в машину – спецы «Ижавто» вернули-таки пикап, и полгода не прошло. Я слегка погонял мотор, ревниво прислушиваясь: не уработали ли? С автопрома станется…
Порывшись в бардачке, достал старенькую, потрепанную книжку Козырева. «Причинная или несимметричная механика в линейном приближении». Сразу вспомнился отличный рассказ Стругацких «Забытый эксперимент» – о «двигателе времени», работавшем на принципах той самой ассиметричной механики.
Козырев двадцать лет изучал звезды, пока не пришел к выводу, что светилам маловато термояда – энергию они «дочерпывают» извне. Из времени.
Я вчитался в козыревские постулаты:
«1. Время обладает особым свойством, создающим различие причин от следствий, которое может быть названо направленностью или ходом. Этим свойством определяется отличие прошедшего от будущего.
2. Причины и следствия всегда разделяются пространством.
3. Причины и следствия различаются временем».
Коротко и ясно. Перелистываем… Вводится величина хода времени: це-два равно дельта-икс, деленное на дельта-тэ. Пространство на время…
А цэ-один, по Козыреву, скорость света.
Самое интересное начинается, когда в нехоженных дебрях причинной механики рассчитывается значение хода времени, и выводится миленькая формула: цэ-два равно альфа, помноженная на цэ-один, где альфа – та самая постоянная тонкой структуры, которую Фейнман называл «величайшей проклятой тайной физики». А это, по Козыреву, всего лишь отношение двух фундаментальных скоростей!
Или вот такое понятие – плотность времени. Предполагается, что она неравномерна в пространстве и меняется в окрестности происходящих процессов, уменьшая или увеличивая энтропию.
Я быстро перелистнул страницы до закладки.
«…Опыты прямо доказывают возможность воздействия одной материальной системы на другую с помощью времени. Поскольку время не передает импульса, такие воздействия не могут распространяться, и их существование означает возможность мгновенной связи».
И вот, вот! «Как результат действия причинных сил, не только возможна, но и должна существовать биологическая связь через время». Здорово же?!
Правда, ассиметричная механика отрицает саму возможность путешествий во времени – они, дескать, нарушают причинность. Но окольная тропка найдется…
Двигаться быстрее света в обычном пространстве нельзя. А в гиперпространстве – пожалуйста! Остается открыть какое-нибудь псевдовремя…
Я решительно захлопнул томик. Не со всем я соглашался с товарищем Козыревым, но уж больно хорошо его идеи совпадали с моим мировосприятием. Да и к чему тупо продолжать, свято храня?..
«Перелопачу! – подумал я с удовольствием. – Где-нибудь в Физтехе буду от сих и до сих, с перерывом на обед, мудрить с графеном, а по вечерам – баловаться с «двигателем времени». Что выйдет – бог весть, да хоть не впустую отбуду срок жизни!»
Тот же день, позже
Прага, Хлоубетин
Старо Место, Карлов мост через Влтаву, ратуша, храмы, кафешки и просто тесные улочки, помнящие века тутошней жизни – Рита обежала, оглядела всё, впитывая ощущения, как сухая земля – воду. Набегалась, насмотрелась – и засела в кофейне «Славия», как они и договаривались с Мишиным папой.
«Добри дэн. Млувите чески?»
«Богужел, немвлумим. Просим, дэйтэ ми едну каву».
Девушка блаженствовала за столиком, экономно тратя кроны и рубли – попивала «каву» со штруделем, и бесплатно любовалась Пражским Градом, что красовался в окне. Конечно, с Мишкой было бы куда интересней – и приятней, но и то, что дарует жизнь, стоит ценить.
Белая «Волга» Петра Семеновича вежливо побибикала полчаса спустя, и Рита живо покинула столетнее кафе, скользнув на заднее сиденье.
– Нагулялась? – обернулся свекор.
– На сегодня – да!
Рассмеявшись, Гарин-старший тронул с места, и аккуратно покатил по пражским улицам. От города веяло чем-то утраченно-провинциальным, старомодным, смешным даже. Этот флёр начала века порой окутывал девушку в Пскове, в Ленинграде, даже в старой Москве, где-нибудь на Сретенке.
– Иржи – это наш инженер, предлагает на выходные махнуть в горы Шумавы, – заговорил Петр Семенович, поглядывая по сторонам. – Можно будет на лыжах покататься, посидеть в деревенских кафешках… Ты как?
– Я – «за»! – подняла руку Рита. – Только у меня лыж нету.
– Не вопрос! – хохотнул водитель. – А прокат на что? И долго ехать не надо, всё рядом! Я еще и сам толком не привык… Чехословакия – маленькая страна. Два часа езды – и граница! Тесно тут, а мы – люди простора!
– Это – да!
«Волга» миновала высокое здание «Тесла», и свернула к жилым корпусам. Директор ПО «Совинтель» занимал обычную пятикомнатную квартиру на четвертом этаже, куда долго добирался лифт, дребезжащий, как старый трамвай.
Жиличка обнаружилась в единственном числе – Настя чинно готовила «домашку», оккупировав большой овальный стол в гостиной.
– Привет, привет!
– А мама где?
– А в «Тузик» ушла!
– В «Тузекс», – перевел, смеясь, Петр Семенович. – Тутошние госмагазины, вроде наших «Березок». Там крон не принимают, всё за боны. Зато – качество!
– Мне там джинсы купили! – громко похвасталась Настя. – «Райфл»! Итальянские!
