Так происходит с итальянцами, немцами, ирландцами — эти народы теряют свои корни, ассимилируются в общество и становятся американцами. И у какого-нибудь далекого потомка итальянцев, бежавших некогда с Сицилии от мафиозных разборок, может остаться разве что итальянская фамилия да любовь к пицце.

Ну а для тех, кто не смог прижиться в американской среде, существуют этнические колонии почти в каждом крупном городе. В этих районах сохраняются национальные традиции, язык, кухня и даже архитектура (как в многочисленных Чайна-таунах Америки). Представители десятка народностей могут приехать в Америку и жить здесь десятилетиями, даже не зная английского. В окружении своих соотечественников он даже не понадобится: они смогут снять жилье и найти работу, где знание языка не нужно.

Разумеется, у русских тоже существуют такие обособленные колонии. Самое известное — это нью-йоркский район Брайтон-Бич (Brighton-Beach). Находится он далеко от Манхэттена, на южной окраине Бруклина. Расположен Брайтон-Бич, как следует из названия[38], рядом с пляжем у побережья Атлантического океана.

Чтобы добраться сюда из центра города, нужно около часа ехать в нью-йоркском метро. Только на Манхэттене оно запрятано глубоко под землю, в других же районах поезд может ехать на поверхности, по железнодорожным путям, проложенным на уровне второго-третьего этажей. Станция метро, с которой начинается путешествие в русский заповедник, так и называется — «Brighton Beach».

Сам район однообразен — простые кирпичные дома, тихие улицы. Только главная улица района Брайтон-Бич-Авеню (Brighton Beach Avenue) заполнена людьми и разукрашена со всех сторон вывесками и рекламными плакатами. Здесь как будто попадаешь в Россию: все надписи написаны на русском языке; товары (особенно, продукты) — как на родине. Женщина торгует пирожками по цене от 50 центов до 1 доллара. Чебурек, который я купил у неё из ностальгических чувств, тоже был как в России — не дожарен и словно наполнен тухлым кошачьим мясом.

Думаю, американец, попадающий сюда, чувствует себя крайне неуютно — словно на чужбине. Его окружают иностранцы, говорящие на непонятном ему русском языке. Люди, гуляющие по улицам, обмениваются последними новостями, при встрече знакомых радостно восклицают: «Кого я вижу!». Старые тетки, затоварившись фруктами и овощами у уличного торговца, катят тележки с купленным товаром. Два парня лет двадцати, шедшие недалеко от меня, обсуждают проблемы с автомобилем, возникшие у одного из них. Причем они обильно снабжают свою лексику нецензурными выражениями, столь любимыми у нас на родине. А на афише рядом с местной концертной кассой нет ни одного американского имени: только Леонид Агутин с Анжеликой Варум, «Машина Времени», «Театр у Никитских Ворот», «Фестиваль, посвященный 80-летию Булата Окуджавы» — словно и не уезжал из России.

Хотя, по правде сказать, Брайтон-Бич больше еврейский, нежели русский район. В этом месте в свое время обосновалась третья волна иммиграции, состоявшая в основном из евреев. Она же составила ядро и костяк этого района. Говорят, что Брайтон-Бич — это не Россия, а скорее Одесса, где еврейский дух витает в городском воздухе — пусть там и смешалось много других народностей. Достаточно посмотреть на здешние вывески, забавные и веселые, как одесская речь: «Книги, фильмы, аудиокассеты, CD, игрушки почти даром», «Свежее фермерское мясо», «Мессианское собрание Надежда Израиля», «Товарищ! Если ты еще не купил вкуснейшую черноморскую камбалу с шипами… Заходи… $ 4-99» и так далее.

В этом районе снимают жилье приезжие из России, не знающие английского языка. Собственно и живут здесь, в основном, «неанглоязычные» иммигранты, для которых Америка ограничена несколькими кварталами рядом с атлантическим побережьем. Здесь они как будто продолжают жить на родине: можно говорить на русском языке, есть русские продукты, читать русские газеты и слушать русскую музыку. Еще бы посадить у моря несколько березок — и от России это место отличаться будет только более теплым климатом.

Но если человек хочет утвердиться в США и стать настоящим американцем, из этого района нужно бежать как можно скорее. Только жизнь и работа среди американцев помогут выучить язык и освоиться в стране.

А освоившись в стране, можно будет жить и зарабатывать на уровне коренных американцев. Кроме заработка, кстати, русских в Америке мало что интересует. Даже страну посмотреть многие не удосуживаются. Видимо, страсть к путешествиям — не наша национальная черта. В бесчисленных хостелах мне доводилось говорить с жителями Канады, Германии, Ирландии, Швеции, Италии, Японии, Тайваня, которые приехали в США только чтобы попутешествовать. Но ни разу я не видел ни одного российского туриста.

Попадались мне только русские, относящиеся к одной из двух категорий. Первая и большая — это иммигранты. Вторая — это студенты, работавшие в стране летом по студенческим программам.

Русские живут здесь нормально, радуются высоким заработкам, особо даже не жалуются на «тупость американцев или тамошнее бескультурье», из-за которых многие наши соотечественники ни за что не хотят ступать на землю Америки. Как и любая национальная община в США, русские имеют долгую историю и неповторимые особенности. Здешние иммигранты — люди, которые знают и в большинстве своем помнят и интересуются Россией. Только вот нынешняя ситуация на родине многих вынудила уехать в поисках лучшей доли в США. По этому поводу они, кстати, не очень сожалеют. Многие даже удивлялись, что я не выражал желания последовать их примеру.

Но главное, чем интересны русские в Америке: все они работают много и упорно, опровергая привычный стереотип, что все беды России кроются исключительно в лени её населения. Даже тот, кто приехал и остался здесь совершенно случайно, действуя под влиянием импульса, готов трудиться на самых плохих условиях с далеко не самой высокой зарплатой. США как-то незаметно в каждом воспитывает работоспособность. И постепенно почти все приезжие пробиваются в жизни и становятся нормальными, честными, трудолюбивыми американцами. А если у России есть такие эмигранты — значит не все еще потеряно для нашей страны.

Утро 8 октября — последний день моего пребывания в США — выдалось солнечным и теплым. За те полторы недели, что я провел в Нью-Йорке, здесь часто лил дождь. Но погода всегда была теплой, что меня удивило: в России в это время уже может идти снег. Но Нью-Йорк, как остальная страна, находится намного южнее — он лежит приблизительно на той же широте, что и Ташкент. И хотя здесь не так тепло, как в Средней Азии, а зимой долгое время идет снег, это все-таки дает некоторое представление об американском климате. Даже в северных городах, вроде Нью-Йорка, значительно теплее, чем на большей части территории России.

Я взял собранные заранее вещи и отправился к нью-йоркской подземке. Через станцию «4th West Street» — той самой, где я встретил первый раз Джоанну — проходила синяя ветка метро, ведущая в Аэропорт Джона Кеннеди (или, как его здесь называют по инициалам, JFK Airport).

Нью-йоркское метро в полной мере отражает неразбериху и запущенность большого города. Станции здесь какие-то обшарпанные, с грязными переходами, напоминающими систему городской канализации. Железнодорожные пути расположены между платформами, а не наоборот — что крайне неудобно. Для того чтобы попасть с одной платформы на другую, приходится иногда подниматься на улицу и заходить на станцию с другого входа. Такое со мной случалось — система метрополитена так запутанна, что я иногда уезжал дальше, чем было нужно.

На каждой линии ходит несколько видов поездов, которые останавливаются на разных станциях. Поэтому нужно следить не только за тем, что едешь в нужном направлении, но и за тем, что сел в нужный поезд.

Вот и в этот день я как назло сел не на тот поезд, и по синей линии, которая в районе аэропорта разделилась на две ветки, уехал в другом направлении. Пришлось возвращаться на одну станцию назад и ждать нового поезда. Ходили поезда раз в 10-15 минут, так что я из-за собственной оплошности потерял больше получаса. Но на самолет, слава богу, не опоздал, потому что вышел с большим запасом.