Лена последовала за служанкой в светлый коридор, украшенный лепниной и фресками, и в тот момент, когда дверь в покои раненого закрылась, ей почудилось, как тихий голос Алиаллы произнес:

— Теперь ты мой, Айдель Шело.

Вечером Лена и Дион снова расположились на диване. На этот раз Лена лежала головой у Диона на коленях, неприлично закинув ногу на ногу. Все равно никто не видел. К тому же, на ней был новый серо-синий брючный костюм, заказанный в "розовом" магазине.

Брюки по-прежнему давали удобство и уверенность в себе, но Лена обнаружила, что больше ничего не имеет против чулок, нижних юбок с проволочными кольцами и прочей дамской дребедени, которую раньше на дух не переносила. И ей нравилось думать, что этот маленький нюанс отличает ее от настоящей Лены Кавериной, живущей свою настоящую жизнь в единственно возможном из миров.

Дион рассказал, как Лаэрт отвел его в свой кабинет, чтобы продемонстрировать ожерелье из белого золота, кроваво-огненных рубинов и алмазов — искристых, как слеза, в которой заключено солнце. А затем спросил, уместно ли преподнести такой подарок божественной Алиалле. Все-таки Дион был в Иэнне, видел княжну в привычной обстановке и мог судить о ее пристрастиях. А главное, имел свежий опыт по завоеванию строптивой невесты.

— Знал бы он, как я тебя завоевывал, — неловко усмехнулся Дион.

— Это ты о милом браслетике под цвет глаз? — уколола Лена. — Или о том, как решил, что я привлекательна, ты чертовски привлекателен, а жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на выполнение никому не нужных обещаний?

Цитату Дион, естественно, не узнал, зато намек понял, ненадолго прервав разговор к обоюдному удовольствию. Только крик в Лениной голове звучал все громче — и ослабел, лишь когда они перестали целоваться.

Она старалась не слушать. Не слышать. Теперь они сидели, прильнув друг к другу, и Лена сосредоточилась на уютных объятьях Диона, на его рассказе и эмоциях. Злость на короля. Беспокойство за нее, Лену…

Покончив с обсуждением способов покорения женских сердец, Лаэрт провернул финт: затащил Диона на совещание, втянул в дискуссию, а сам быстренько смылся. Чтобы наедине расспросить Лену о княжне и об Айделе.

— Я сказала, что кажется, у ее высочества скоро будут хорошие новости, — поделилась Лена. — Пусть Алиалла выкручивается, как хочет.

О том, как Лаэрт испытующе глядел ей в глаза, будто хотел в чем-то уличить, она рассказывать не стала. Взгляд к делу не пришьешь. А Диону лишнее волнение. Он и так сорвался с заседания почти сразу за королем, а когда ему сказали, что Лена только что уехала в Скир, раздобыл транспорт и кинулся вдогонку — убедиться, что с ней точно все в порядке.

Лене не нравилось, как выглядела левая щека "мужа". Еще днем кожа была гладкой, а сейчас под пальцами ощущались подозрительные шероховатости. Щекотные колючки вечерней щетины не в счет.

Дион накрыл Ленину руку своей.

— Что-то не так?

Расстраивать его не хотелось. Если он сам пока не заметил…

В глубине души Лена не верила в постельное исцеление. Во влияние стресса на энергетический баланс организма, пожалуй, могла поверить. В то, что выброс гормонов запустил нужные реакции. Пресловутые эфироны пришли в движение и сложились в лечебный узор. Но почему этот узор нельзя просто нарисовать, как любой другой?

— Ты третий день не снимаешь повязку, — нашлась Лена.

— Снимаю, когда хожу умываться.

— На пять минут? Ты хоть понимаешь, что это вредно?

— Правда? — Дион сделал вид, что задумался. — Думаешь, повязка мне мешает?

— Еще как мешает, — уверенно подтвердила Лена.

— Возможно… Надо проверить, — его глаз заблестел смешливыми искорками. Руки, обнимавшие Лену за пояс, пришли в движение. — Нет, не мешает. А если вот так… — горячие губы прихватили мочку уха. — Надо же. Тоже не мешает…

Лена блаженно зажмурилась.

— Думаешь меня подкупить? Размечтался! Не снимешь, будешь сегодня спать у себя.

— Не буду, — мурлыкнул Дион ей в ухо.

— Значит, я уйду в твою спальню и запрусь на ключ.

В конце концов повязка была снята, и они оказались в постели. На запавшем веке вполне здорового вида было заметно небольшое покраснение, но Лена надеялась, что к утру оно исчезнет. Еще ей очень хотелось, чтобы м-энергия снова разлилась половодьем, вымыв из души все тревоги, сомнения, горечь и чувство потерянности, а главное, заглушив несмолкающий крик в голове.

Но белая птица, утомленная и довольная, сладко спала на дне сияющего моря, спрятав голову под крыло.

Ночью обошлось без гиперреактивных взлетов к центру галактики, и это было лучше, чем в прошлый раз, потому что они любили друг друга по-человечески, без навязанной магией экзальтации, просто горячо и нежно. В изнеможении прижимая голову Диона к своему плечу, Лена чувствовала себя почти счастливой. Почти… Потому что третья лишняя никуда не делась, а далекий надрывный крик перешел в истерические рыдания.

Чуть погодя Лена прищурилась и снова увидела Диона стеклянным и огненным. Паразит в его голове походил на корабли "теней" из "Вавилона-5". Ячеистый спрут, облитый мазутом, дышал и ворочался, черные щупальца сокращались, вытягивая из Диона жизнь. Лене даже послышался визг, с которым экранные монстры прорезали космическое пространство.

Когда она рассказала, что видит, Дион заметил:

— Целительницы говорили то же самое.

— А они говорили, — спросила Лена, — что эти щупальца связаны с какими-то… не знаю, как назвать… усиками, что ли? Рыжеватыми такими. У тебя в груди холодное кострище, только зола в нем не черная и не седая, а медная. Из нее, как из взрыхленной почвы, тянутся тонкие побеги и очень хитро срастаются со щупальцами паразита.

Дион внимательно слушал.

— Тут вообще странно, — рассказывала она. — Пожарище старое. Его ветром размело, дождем размыло, и травка насквозь проросла, но потом эту травку стал кто-то выдергивать, а золу снова в кучу сгребать. И эти усики. Такое чувство, что там раньше целые лианы были, но потом высохли и превратились в труху. Труха осела на деревьях, то есть на живых тканях, и по ней можно понять, где они тянулись. Теперь по проторенной дорожке вьются молодые отростки. Я, кажется, могу их спалить, но боюсь сделать хуже. Они врастают тебе в сердце, в легкие, в сосуды. А их подозрительная связь с паразитом… Знаешь, что я думаю?

— Что? — эхом спросил Дион, глядя на Лену, будто под гипнозом.

— Все дело в королевской печати. Это такой базовый код, — Лена прикусила губу, подыскивая понятную для Диона аналогию. — Ну, или такая емкая формула, в которой заложены основы магических узоров на все случаи жизни. То есть на все случаи, когда маг может проявить непослушание. Неприкосновенность короля — это на поверхности. А глубже… Я бы хотела взглянуть свежим взглядом на мага с энтолем. Почти уверена, что энтоль тоже окажется связан с печатью. Да, он неплохо работает и сам по себе, в этом я убедилась, но энтоль и печать дополняют друг друга, как два замка на одной двери. А с "немыми" приказами, думаю, связь вообще прямая. Ты взломал один замок, то есть подчинил энтоль, но приказ все равно сработал. Внутри тебя сидит заклинание-убийца, и именно печать не дает ему разрушиться. Самое плохое, что ее нельзя просто взять и снести к льгошевой бабушке. В Иэнне попробовали, и с приступами стало только хуже. Кстати, руки у тебя остывают, потому что на них след "Огненного копья". Смертельный узор сложился в твоих ладонях, и приступ начинается именно с них…

Лена запнулась. Она сама не до конца понимала то, что пыталась объяснить. Если все ее догадки вообще не были одним большим заблуждением.

Лена запнулась. Она сама не до конца понимала то, что пыталась объяснить. Если все ее догадки вообще не были одним большим заблуждением.