— Почему рекламный бизнес? Почему ты не бросила себя на осаду Голливуда, как это делают многие самобытные, амбициозные и красивые девушки? Не подцепить богатого ухажёра, который удовлетворит все твои запросы, а именно вариант, когда нужно пахать? — прищурившись, Эджей пытливо вонзил в неё взгляд своих карих глаз.

— Пунктик о независимости. Я хочу сделать себя сама, например, как твоя мать. Компания «Идрисс» вращается в высших бизнес кругах, где поле деятельности гораздо шире и заманчивее. У меня много идей, я могу проявить себя и остаться замеченной. Но в трейлерный городок я больше никогда не вернусь.

— Похвальное рвение, — вздохнул Эджей, задумчиво засмотревшись на огонь. И в этом повисшем молчании Ева уловила едва ощутимое разочарование, словно он ожидал услышать от неё об иных целях, и то, что она недоговорила ему основную и более важную часть своей правды, оставило в душе девушки неприятный осадок. Очевидным так же было то, что собственное представление  Эджея о жизненных принципах и целях после аварии круто изменились. Еве сложно было сказать, что именно заставляло этого парня вставать каждое утро, к чему он стремился и чем дышал, сделали ли страдания его сильным или наоборот ослабили, но то что горечь прошила все его взгляды, слова и движения — было очень заметно. У неё даже пронеслось в мыслях, что если бы они узнали друг друга поближе — то наверняка бы подружились.

— Но я не одержимая карьеристка, человеческие истины мне также близки, — зачем-то добавила Ева, прерывая паузу.

— Могла бы не уточнять, и так понятно. … Как  и  то, что у такой девушки припрятана довлеющая над всем личная тайна, — снова эти глаза и усмешка. — Я заметил Ева. Большой опыт общения с людьми, знаешь ли, — небрежно пожал плечами Эджей. — Но я  искренне желаю тебе заполучить то, что так одержимо манит тебя к себе.

    Ева бросилась в работу с головой, с ярым фанатизмом, не щадя себя, проведя множество ночей без сна, но через два месяца ей удалось, вместе с командой профессионалов создать такой рекламный ролик, что заказчик полный восхищения собирался заключить сразу несколько взаимовыгодных контрактов.

И Ванде Брук ничего не оставалось, как наконец продемонстрировать перед всем коллективом в адрес Евы своё искреннее одобрение фразой «выше всяких похвал». По выражению лица шефини можно было догадаться, что она больше чем довольна принятым решением той дождливой ночью.

Но только вот никто и подумать не мог, что все старания Евы Ларсон были полны такой одержимостью по одной единственной причине — заказчиком была одна из компаний Адама Пирса. Вот ради этого и рвала себе жилы Ева. Ради возможности встретиться с ним лицом к лицу. Со своим личным врагом, с человеком из прошлого, с тем, кто однажды сломал её судьбу, но от которого, тем не менее, зависело её будущее.

     Ева взглянула на часы внутренне холодея. Завтра в это же время Адам должен будет лично присутствовать на презентации, он войдёт в этот офис, она почувствует в воздухе витающий аромат его дорогого изысканного лосьона, увидит это лицо. Непроницаемое, с ледяными обжигающими глазами. Человека, который может лишь одним своим словом растоптать и лишить всякого смысла. Отца её ребёнка. Мужчину, которого она ненавидела больше всего на свете.

Чем дольше Ева размышляла по поводу этой ситуации — тем чётче проступали её сомнения, формируясь откуда-то извне. Риск всё испортить был слишком велик. На карту было поставлено так много …

— Ванда, — Ева стремительно пересекла расстояние от двери до рабочего стола Ванды. — Завтрашнюю презентацию проведёт Милтон. Он в курсе всего и справится не хуже меня, основные принципы он уловил. Я ухожу! Совсем. Прямо сейчас.

— Сгорела? …Спятила? …Издеваешься?!! — Ванда окинула девушку жестким осуждающим  взглядом. — Это же целиком твой проект, и он блестящий! По-настоящему стоящий. Я не понимаю тебя Ева, — Ванда потрясённо покачала головой. — Не объяснишь причину своего, надеюсь, временного помутнения?

— Это личное. Боюсь, что у меня нет другого выхода. Страшно жаль вас разочаровывать и подводить, я благодарна за полученную возможность, но так нужно. … Простите.

По глазам Ванды Ева видела, что та хочет наорать, вытрясти из неё всю душу лишь бы только вправить ей на место мозги. И чтобы не продолжать этот болезненный для обеих разговор — Ева почти что выбежала из кабинета, несмотря на то, что Ванда продолжала гневно выкрикивать её имя.

    За ужином миссис  Брук почти не притронулась к еде, хотя Эджей видел как вернувшись с работы она залпом выпила пол бокала бренди.

— Тебя что-то беспокоит мам? Когда у тебя такой потеряно-отстранённый взгляд, значит, ты столкнулась с тем, чего не можешь исправить.

— Меня ужасно огорчил поступок Евы. Просто огорошил. Она вдруг ни с того ни с сего — всё бросила и ушла! Не могу понять. … Добиться такого успеха таким титаническим трудом и отказаться на финише! — брови Ванды в который раз за сегодняшний день взлетели вверх. — Никак в толк не возьму — эта женщина умна или безумна?

— Ясно, -  поднимаясь, процедил Эджей. Лоб молодого человека сморщился, то ли от мыслей, то ли от преследующей его боли.  — Все мы безумцы в какой-то степени. Тебе стоит выбросить это из головы и отдохнуть. «Идрисс» не твоё сердце мама, наоборот, это ты сердце агентства, и если с тобой что-нибудь случится — я распущу их всех к чёртовой бабушке.

    Уже было слишком поздно, когда в её дверь несколько раз громко постучали чем-то металлическим. Это не было похоже на Огги, и Ева решила, что сосед по пьяни снова перепутал дверь. Но когда она увидала кто стоит на пороге — у Евы от неожиданности отвисла челюсть.

— Наверное, ты осознаешь, что причина, заставившая калеку тащится в этот жуткий район, на ночь глядя, достаточно серьёзная? — проворчал Эджей, артистично выгнув бровь. — Впустишь? Или пошлёшь, как всех остальных?

Кивнув, борясь со смятением, Ева пропустила его в комнату.

— Извини, гостей не ждала, — пробормотала она, сгребая разбросанные вещи.

Когда Эджей опустился на краешек кровати, по его измученному лицу снова пробежала тень его собственного сражения с болью, которую он испытывал всякий раз при каждом движении.

Из обрывков случайно услышанных разговоров в агентстве и вскользь брошенных фраз Ванды, Ева уже была в курсе, как тяжело даётся Эджею передвижение на своих двоих, и что в городе он не показывался уже где-то около полугода. Категорично отказавшись от инвалидной коляски, испытывая неимоверные мучения — он боролся за каждый пройденный метр. И то, что он поднялся на второй этаж этого обшарпанного многоквартирного дома в чёрном квартале — значило очень много.

— Я могу предложить тебе чаю или воды?

— Я не чай сюда пришёл распивать, а наорать на тебя! — Крикнул он. Эджей действительно выглядел расстроенным. — Хочу задать тебе вопрос. Но для начала, пожалуйста, сядь. Хочу видеть твои глаза, чтобы вникнуть в суть. Ева, почему, так отчаянно добиваясь должности, поставив всех на уши своим энтузиазмом и гениальным проектом, ты вдруг всё похерила в самый ответственный момент? — своим обвиняющим взглядом, он был готов проделать в ней дыру. — Я редко видел свою мать в таком потрясённом состоянии, как сегодня. Чёрт возьми, да тебе ведь удалось влюбить её в себя за эту пару месяцев, в свой потенциал. Она каждый день рассказывала мне о чудесной находке по имени Ева. В тебя поверили, тебе открыли дорогу, сердце в конце концов. А достучаться до сердца моей матери это уже нечто, не каждому удаётся расположить к себе Ванду Брук. В тебе было столько надежд, здорового безумия, рвения, искр, что складывалось впечатление, что в твоих руках может перевернуться мир. И ты способна его перевернуть, я же видел это в тебе, а повидал я немало уж поверь, мне есть с чем сравнивать. Ева почему?! — воскликнул Эджей, его искренняя взволнованность зацепила девушку.