— Ты спишь? — спросила она его в темноте.

— А это разве возможно когда ты вертишься вокруг своей оси?

— Ну, прости. Ты сам настоял спать вместе. … Адам, расскажи мне, как ты растил нашего сына без меня? Что чувствовал? Как справлялся? Ведь Ник тогда был совсем малюткой. Ему нужно было менять подгузники, кормить, гулять на свежем воздухе. У меня отняли эти переживания, или я сама их у себя отняла, я не знаю, как это происходило. Какое слово он сказал первым? Расскажи мне хоть что-то. Пожалуйста, поговори со мной, — поддавшись порыву, Ева тронула его за плечо.

— Это … ощущение отцовства так завораживало меня, — произнёс Адам, тоже садясь в кровати. — Я мог часами сидеть и смотреть как он спит. Когда он плакал, я брал его на руки и долго-долго носил, укачивая, с всё тем же ощущением, что я обладаю несметным сокровищем. … Меня захватывали чувства, и так сильно со мной было впервые, не считая тех времён, когда я сам был ребёнком. Ник научил меня улыбаться. Его беззубая детская улыбка делала меня самым счастливым из всех живущих отцов. Часто я сам менял ему подгузники, сам кормил, катал в коляске, конечно когда вырывал время между сделками и совещаниями. У меня было две опытных няни, на которых я мог спокойно оставить малыша. Когда Ник подрос, и начал делать свои первые шаги … его плач стал отчётливо похож на то, как звучит слово «мама». Мне казалось, он зовёт свою маму, и от этого я злился на тебя ещё сильнее…

Адам замолчал, услышав всхлипывания и сдавленные рыдания.

Свернувшись клубочком, Ева горько плакала в подушку. Через какое-то время, она почувствовала, как его крепкие руки обняли её, собственнически прижимая к себе.

— Не стоит искать себя в прошлом Ева, давай лучше создадим наше общее будущее, — прошептал Адам.

Как ни странно, но она уснула в этих объятьях, слушая дыхание нелюбимого мужчины.

В спальне было тихо-тихо. Но когда Ева открыла глаза, к своему удивлению  она увидела сидящего рядом с собой Ника.

— С добрым утром, мой мышонок. И давно ты здесь сидишь?

Улыбаясь, он пожал плечами:

— Я сторожил твой сон. Папа сказал, что когда-нибудь ты всё равно проснёшься, — ласково прильнул он к ней. И без особых познаний в детской психологии Ева видела, что ребёнку не хватало материнской любви, поэтому он всё время искал возможности прикоснуться к ней, забраться на руки, завладеть её вниманием.

— А где же сам важный мистер Пирс?

— Я тоже мистер Пирс! — просиял Ник. — А папа уехал по делам, но сказал, что когда вернётся — нас будет ждать сюрприз.

— Ух, ты! А пока ты в доме за главного? — рассмеялась Ева.

— Ты красиво смеёшься мама, — влюблёно посмотрел на неё четырёхлетний малыш. — Никуда не уйдёшь? — шепотом переспросил он.

— Нет, теперь мы будем жить втроём — ты, я и папа. — Знаешь, где наш завтрак?

Они были так увлечены игрой, что Ева не сразу заметила наблюдающего за ними Адама. Он притаился рядом с громадными мягкими игрушками Ника, удобно замаскировавшись между драконом и медведем.

В обычной серой футболке и разношенных джинсах, его тёмные волосы были влажными как после душа, пронзительно голубые глаза оценивали. Но как только он понял, что его присутствие обнаружено — непринужденно улыбнулся, направившись к ним.

— Как ты, чемпион? — любя взъерошил он Ника, переведя взгляд на Еву. — Хорошо проводите время?

— У нас всё отлично. Сделали кучу прикольных фоток, — отозвалась она, при виде его неловко замирая от их попытки создавать образ семьи. — Правда, Ник ни на минуту не забывал про какой-то обещанный ему сюрприз.

— Что ж время пришло! — подхватив сына, второй свободной рукой Адам взял за руку Еву.

— Почему у меня в странном предчувствии нервно сводит живот? — пробормотала она, на что Адам только загадочно усмехнулся.

Внизу, в малой гостиной их действительно ждал сюрприз.

Во-первых, вся мебель вдруг исчезла, вместо этого весь пол был застлан газонной травой, вдоль стен стояли кадки с живыми цветами и молодыми елями, в воздухе порхали яркие инфантильные бабочки-однодневки, посередине был расстелен плед для пикника, рядом стоял электро-гриль с подогретыми хот-догами, корзинка со всякими сладостями и упаковка пива. А во-вторых, на этом зелёном поле сидел потешный щенок, при виде которого Ник завизжал от счастья, испугав бедное животное.

— Предел мечтаний, — наблюдая за этим восторгом, выдавила Ева, не переставая улыбаться. — У нас пикник?

— Ты же хотела простых вредностей и незатейливого времяпровождения, — пожал плечами Адам. — Что правда притащить сюда обычных горожан я не рискнул. Надеюсь, наша компания тебя устроит. Немного расслабимся перед сеансом психотерапии. Ты ведь не забыла?

— Даже если бы я и хотела забыть, какая-то часть меня постоянно видит перед собой твою иссеченную спину, — Ева постаралась произнести это как можно мягче, но Адам уже успел надеть на своё лицо холодную невозмутимую маску отчуждения. — Адам Пирс, я собираюсь отдать тебе лучшие годы своей жизни, поэтому будь добр, предоставь мне себя настоящего! –  в голосе Евы вдруг пробилась её своенравность. — Я не собираюсь впадать в панику от твоего набора завихрений, я просто хочу знать, что меня ожидает, и как мы сможем в этом друг другу помочь! Мы вроде как собрались стать партнёрами, семьёй, а это слово ассоциируется у меня с чем-то целым, стойким, по-настоящему ценным, где все находятся лицом друг к другу, а не спинами. Поэтому давай просто … возьмём за правило общаться друг с другом без масок. Просто быть друг у друга ради нашего сына.

— Похоже, ты действительно самозабвенно любишь своего ребёнка, — сдавленным голосом ответил Адам. — Это качество я готов любить в тебе Ева, как и твой профессионализм. Но иметь меня настоящего …. — какое-то время они просто смотрели в глаза друг другу. — Ни тебе, ни Нику не позавидуешь — вот тебе мнение моего настоящего «я». Чем старше будет становиться мой сын — тем жестче будут к нему мои требования, невзирая на мою любовь к нему. С тобой тоже самое. Когда я буду что-то требовать — это невозможно будет не исполнить. Но ты, и наш сын обладаете одной общей наследственной чертой — вы склонны к бунтарству. Поэтому ко всем прочим жертвам, тебе придется пойти на ещё одну — уступать.

— То есть, уступать всегда должна только я? — пораженно выдохнула Ева.

— Ага.

— Супер. … А что если ты попросишь меня сигануть с небоскрёба?

— Я никогда не потребую ничего такого, что могло бы тебе навредить! — отрывисто произнёс Адам, и от этого его тон стал жёстче.

— А знаешь что, — превозмогая борьбу своих эмоций Ева напустила на себя беспечный вид, — Мне нравится твоя предыдущая идея на счёт расслабиться.

  Пока Ева доставала хот-доги, Адам открыл пиво, полулёжа растянувшись на пледе. Ник тискался со щенком, и ему пока было не до родителей.

— Завтра предновогодний благотворительный вечер, — заговорил Адам уже с другой интонацией, как только Ева уселась рядом с  ним. — Я как претендент на место мэра обязан там быть, и конечно же от меня ожидают солидное пожертвование. Твоё присутствие обязательно.

— Зачем тебе это? Я имею в виду пост мэра. У тебя много лишнего времени и энергии?

— Это всё интриги Ева, хитросплетение ошибок, выгод и истерик, — хмыкнул Адам, не спеша отпивая пиво, краем глаза следя за Ником. — Кресло мэра и его головная боль мне нужны меньше всего. Но ведь мои конкуренты этого не знают, впрочем, как и избиратели. Я красиво сойду с дистанции в нужный мне момент.

— Со мной ты тоже играешь?

Пока её испытывающий взгляд, теряя терпение сверлил в нём дыры, он намеренно оттягивал свой ответ, откусывая и жуя хот-дог.

— Ты Ева … нечто иное, — нахмурился Адам, соизволив ответить. — От тебя я не жду дивидендов, я не вкладываю в тебя инвестиции и не планирую слияния компаний. С тобой в моём лице идёт на риск обычный человек, с тобой я хочу, чтобы мы стали семьёй. Впервые я решился кому-то приоткрыть себя, ты единственная кто знает обо мне столько личных деталей, не считая доктора. Так что моя бесстрашная Ева — поиграть не получится, ты обречена на суровую действительность рядом со мной настоящим, как ты и просила.