Сорвав с куста ягоду черемухи, Рэми растолок ее в пальцах, испачкав руки в черном соке.
- Даже не оправдаешься?
- Если прикажешь?
- А если я прикажу тебе умереть?
- Скажи как, и я это сделаю. И... - Элана вновь пробила дрожь. - Этим ты окажешь мне услугу. Я давно мечтаю о смерти, но она... она мне не позволяет. Но если ты прикажешь... я смогу. Освободи меня, Нериан!
Она, это, конечно, богиня, подумалось Рэми. А Элан, значит, опять просит. На этот раз "освободить". И даже на миг не задумается, какого это Рэми будет жить после такого вот "освобождения". Вот она, Виссавия. Мол, прикажешь кому-то умереть и это вовсе не убийство. Ведь ты не убил...
- Значит, все сделаешь, что я тебе прикажу? - задумчиво спросил Рэми, принимая решение.
- Все...
- Тогда приказываю. Сейчас я спешу. И ты не должен знать, куда я иду, потому за мной не последуешь, а просто уйдешь. Я сам тебя найду, сам позову, не сомневайся. А пока... ты никому не расскажешь о нашей встрече.
Глаза Элана загорелись в полумраке надеждой. Рэми раздраженно передернулся. Что он делает? Может и в самом деле приказать ублюдку умереть, и тогда нет человека и хлопот с ним нет, и никто не узнает, что племянник вождя жив. А Элан ведь может и выдать.
Но что-то Рэми говорило, что не выдаст. Может, обожание в глазах виссавийца? Странное, нелогичное. А тем не менее - правдивое. Такое же самое, как у Арама вчера. Такое же, как в глазах всех виссавийцев при виде вождя. Ну и почему они на него так смотрят?
- Слушаюсь, Нериан, - поклонился Элан. - И не смею более задерживать.
Он исчез. Рэми глазам не поверил. Так просто?
- Никогда не стану вождем, - упрямо прошептал он.
Обожание Элана его раздражало. Как и обожание Арама. Если так на него будут смотреть все, Рэми просто не выдержит. Такое невозможно выдержать.
Рэми облегченно вздохнул, открыл переход и нырнул внутрь. Об Элане он подумает позднее. Когда вернется.
Вслед ему летел беззаботный, счастливый женский смех с балкона.
Элизар ждал гостя в той самой комнате, где утром принимал наследного принца Кассии. С самого утра он не мог найти себе покоя. До тех пор он не до конца верил в существование какого-то мальчишки, которому подчиняется сила клана, тайно надеялся, что Араму всего лишь привиделось...
Но... в поведении Мираниса утром было что угодно, помимо удивления. Наследный принц Кассии явно знал о существовании наследника Виссавии, и явно не собирался сам его выдавать. Но почему?
Элизар смотрел на портреты ушедших так рано родных, во внимательные глаза отца, в смешливые - брата, заботливые - матери, и все гадал. Кто этот мальчик? Почему именно его богиня прочила на место вождя? Неужели она так разочаровалась и в Элизаре, и в его роде, что теперь решила начать новую ветвь... кассийскую.
Осознание это было обидным, если не сказать более. Вождь привык к странным и иногда непонятным приказам богини, но то, что происходило в последнее время, было выше его понимания. Сначала телохранитель принца в его покоях, с занесенным ножом, готовый убить...
Да ведь не это странно. Почему Эррэмиэль хотел его убить, вождь понимал - сам допек - но почему богиня, ранее так упорно защищавшая Элизара, дала чужому магу подойти так близко? Почему не защитила любимого вождя, как защищала всегда? И теперь ведь защищает?
Элизар посмотрел в окно. Боги, как же медленно проходит сегодняшний день! Была бы его воля, и заставил бы солнце сесть быстрее. Быстрее увидеть этого мальчишку, понять, что в нем такого? Почему богиня выбрала именно его?
Ранее, сказать по правде, Элизар даже ненавидел свою покровительницу. Виссавия никогда особо не считалась с его чувствами. Она требовала невозможного - полного и слепого подчинения, которого вождь, ввиду характера, дать не мог...
Погибли в один день отец, мать, брат? Ничего! Немного магии, и Элизар забыл и их лица, и голоса, забыл о боли... а что в душе осталась пустота, будто что-то отняли, что-то очень нужное, даже жизненно необходимое, уже никого и не волновало.
Элизар бы об этом и не задумался... если бы не скорая смерть первого и горячо любимого учителя - Акима. Тогда в первый раз вождь воспротивился воле богини, отказался забывать, отказался избавляться от боли и сам, без помощи магов, постепенно научился жить с потерей, заменив боль на грусть.
В его жизни остались лишь горячо любимые сестры. Маленькая Рина, что была на десять лет младше Элизара, и вышедшая замуж за чужестранца Астрид.
Элизар даже не помнил ни имени того чужестранца, ни как он выглядел. Так гласили их обычаи - женщина, вышедшая замуж за пределы клана, это отрезанный ломоть, это чужая. Даже имена ее детей были в Кассии одни, а в Виссавии - другие. Но несмотря на обычаи, Элизар был счастлив, когда Астрид изредка привозила сына и дочь в дом их деда.
Элизар любил старшую сестру. Он сердцем чуял, что Астрид, так же, как и он, не очень-то чтит обычаи Виссавии и считает их варварскими, и он завидовал ей. Завидовал, что она смогла сбежать... Но в то же время хотел защитить. Потому после смерти ее мужа он лично навестил Астрид в ее замке.
Этот разговор висел страшным грузом на совести Элизара. Он так и не сумел объяснить сестре, что за нее волнуется, что хочет, чтобы она переждала сложные времена под милостивым крылом Виссавии. А Кассия? Кассия отняла в Элизара так многое. Отца, мать, брата, учителя. Сколько же можно?
Но Астрид не соглашалась, не понимала. Говорила что-то о своих обязанностях, о сыне мужа от первого брака, которого она не могла забрать с собой в клан или просто бросить в Кассии... и вождь не выдержал. Четырнадцатилетний мальчишка, которому никогда и ни в чем ранее не отказывали, он приказал Астрид вернуться в Виссавию...
Сестра побледнела и... вновь отказалась. Элизар, не в силах тогда простить ей отказа, развернулся и ушел...
А на следующий день она погибла.
Виссавия вновь требовала, чтобы Элизар принял помощь целителей, но настала очередь вождя требовать. Он не понимал, почему богиня запрещает копаться в смерти его сестры, почему не дает найти виновного, почему его покрывает...
И тогда он начал сходить с ума.
Медленно, но верно, погружаться в боль... и погружался бы и дальше, если бы не этот странный любимчик богов, целитель судеб.
Почувствовав, что гость пришел, вождь бросился к дверям, но остановился на полпути, вовремя вспомнив о родовой гордости. Не пристало ему выбегать навстречу гостю. Даже навстречу такому гостю.
Медленно распахнулись двери, на пороге показался кто-то, чье лицо было скрыто в тени капюшона. Этот кто-то был ростом слегка ниже вождя, но поразило Элизара не это. Опять щиты. И опять это облако над головой, хвала богине, неясное... мальчик останется в Виссавии - хочет он или нет.
Поклонившись застывшему в изумлении вождю, гость сбросил плащ, кинул его на скамью у дверей и, даже не подумав спросить позволения, сел на тот самый стул, где еще утром сидел наследный принц Кассии.
- Ты пригласил меня, чтобы молчать? - спросил он.
Голос показался Элизару смутно знакомым. Будто где-то он его уже слышал. Но узнавание топталось в недоступных даже хозяину тайниках души, отказываясь выходить на свет и раскрывать правду. Как не силился, вождь не мог вспомнить, где он уже слышал этот глубокий голос, проникающий внутрь, волнующий... Голос человека, который умел воздействовать на других. Либо воздействовал, но сам этого не понимал.
Элизар сел напротив гостя, все так же в силах оторвать взгляда от лица незнакомца. Те же черты, что и у вождя, только слегка более плавные, осторожные, те же черные, как смоль, непослушные волосы... даже движения похожи, будто Элизар смотрел на себя в зеркало, только не на себя нынешнего, а более молодого и более обласканного судьбой, не сломанного. Тот, перед ним, был и таким же и другим в то же время. И более сильным, и в чем-то - более слабым. А в чем не понять, слишком сильны скрывающие его щиты. И держаться они отлично, мальчик явно талантлив, явно неплохо обучен защищаться... только тут защищаться ему было не от кого.
