И опять ему не повезло:
— А по шее!
— Понял! — тут же подобрался Док. — По шее не хочу.
— Я в порядке, — остановила я кипиш. То, что старались ради меня, было понятно с первого раза.
— Ну, если в порядке… — стянув балаклаву, ею же вытер Владимир лицо. Покрутил шеей. — Короче… Вы помните, что у парня, который сейчас с Лукой, четыре дня назад похитили трехлетнего пацана?
Я — помнила, постоянно держа это в голове. Потому что найти Луку после того, как установилась связь, оставалось только делом времени и сил. А вот ребенок…
Дело было даже не в том, что ребенок — совсем незнакомый, что осложняло работу с ним, но и в том, что я устала, чувствуя, как все сильнее становится желание лечь и не вставать.
Поиск выматывал. Особенно в тех случаях, когда ты еще и тянешь на себя чужие ощущения.
А еще и ответственность! Это в четырнадцать кажется своеобразной игрой: получится — не получится? Теперь же все иначе. С пониманием, что именно стоит за этим «не получится».
А когда и выбора нет, потому что здесь и сейчас нет второго поисковика, способного взять на себя эту работу и либо ты впрягаешься, с полным осознанием возможных последствий, либо…
Во втором варианте осознание возможных последствий тоже будет полным. Потому как поисковик — последняя надежда. И не важно, по времени или обстоятельствам.
— И что дальше? — Сергей двинул носком ботинка по колесу. — Тут…
— Не кипятись, — оборвал его Док. — Дай ему сказать.
С Доком я была согласна. С Сергеем — тоже. Тем более что преследовал он мои интересы.
— Да говорить особо и нечего, — посмотрел мне за спину Владимир.
Я на мгновение оглянулась.
Того пятнистого монстра видно не было.
Да и не удивительно. Куда ни глянь, везде холмы.
— Это понятно, что парни полезли не в свое дело. Надо было…
— Ты сам сказал — надо было! — вызверился Сергей.
И ведь не играл — эмоции были живыми, настоящими. Злость. Беспокойство. Скрытая нежность…
Нет, не как к девушке, как к сестре. Младшей. Любимой.
Это было приятно. И, одновременно, больно.
Я постоянно помнила, что где-то там есть квартира с потайной дверью. Чужие документы, деньги на первое время…
Ситуация вокруг меня менялась, но менее тревожной быть не переставала.
— Вот что, Серый, — попытался положить ему руку на плечо Док.
Сергей скинул, отошел к хилому деревцу, неподалеку от которого мы остановились. Сел, уткнувшись лицом с согнутые колени.
— Так они решили сами вытащить мальчишку? — оборвала я затянувшуюся паузу.
— Ну да, — вздохнул Владимир. — Не знаю, как и о чем они с Лукой договорились, но и полкан и капитан точно в теме. И не только они. Потому наши с особыми в городке и шмон наводят, чтобы вроде как отвести подозрения, если кто из наблюдателей внутри был. А мы сейчас потихоньку Луку вытащим и…
— И — ничего! — зло хмыкнул Док. — Насколько я понял по ее словам, — кивнул он на меня, — Лука если и не в магической коме, то близко к этому, так что никакие комбинации с ним невозможны. Только больничка и надеяться, что обойдется без последствий.
С этим он не ошибся. Кома — не кома, не настолько я его чувствовала, но то, что ему срочно требовался надзор целителей, точно.
— А если добавить поднятый шухер, то от пацана проще избавиться и залечь на дно, обрубив все контакты. И тогда…
Док не закончил, махнул рукой. Отошел к Сереге, сел рядом. Вся разница — голову не опустил, а просто обхватил колени руками.
Мы с Владимиром остались у машины вдвоем. Я — стояла, он…
— Я химию даже не открывала, — неожиданно вспомнила я об оставленном на столе учебнике.
В понедельник химии не было, готовила на вторник, но все равно стало немного обидно. Нарушенные планы, как нарушенное равновесие. Вызывает дискомфорт.
— Что? — не поняв, посмотрел на меня Владимир.
— Химию даже не открывала, — жалуясь, повторила я. — А вернемся, наверное, поздно. Да и Илье сказала позвонить около десяти.
— Саш? — нахмурился Владимир.
Я его понимала. Тут решаются судьбы, а я…
А у меня, как защита сработала. Все понимаю, но в голове — каша. И мысли не о том. И эмоции…
— Док! — не отводя от меня взгляда, поднялся Владимир.
Иногда хватает и ерунды, чтобы если и не прояснилось, так хотя бы появилось хоть какое-то подобие порядка.
Вот и сейчас… То ли тон — с намеком, что ситуация выходит из-под контроля, то ли движение… осторожное, вроде как не спугнуть.
Не скажу, что сразу стало легче, но определиться с приоритетами получилось.
Мотнув головой, чтобы окончательно утряслось, остановила:
— Не надо. — Медленно вдохнула, выдохнула. — Фотография ребенка есть?
Владимир ничего не ответил, достал фотографию из внутреннего кармана. Протянул мне.
Взяв, отошла в сторону, чтобы не сбиваться.
Фотография была свежей. Стоявшая на ней дата — чуть меньше месяца назад.
Пухленькие щечки с ямочками. Хитрые, смешливые глазенки. Светлые, чуть вьющиеся волосы.
Интересно, в кого из родителей?
Вопрос в данной ситуации смысла не имел, но себя ведь не заставишь думать о том, и не думать о другом.
Ушки небольшие, прижатые к голове. Лицо кругленькое, со слегка выступающим подбородком.
Глядя в объектив, мальчишка широко улыбался, показывая ровные, белые зубки…
Я улыбнулась в ответ. Потянулась к нему…
Мне показалось, что еще мгновение, и я встречусь с его взглядом, почувствую тепло его тела, но звук двигателя вывернувшего из-за холма монстра сбил с настроя, сделав лицо на фотографии всего лишь отражением.
И от этого…
— Ты чего? — когда я, пережидая накатившую злость, сжала кулаки и опустила голову, подошел ко мне Владимир. Взял за плечи…
Лучше бы он этого не делал.
— Не подходи! — отскочив, закричала я. Сорвала балаклаву, бросила ее на землю и начала топтать, не в состоянии справиться с душившей меня яростью. — Я не могу! Я устала! Я просто хочу домой и забыть все! И не видеть вас больше! Как же я вас…
Пощечина обожгла щеку:
— Успокоилась! Быстро! — рявкнул Владимира.
Когда я, прижав ладонь к горевшей от удара коже, оторопело посмотрела на него, добавил все тем же тоном:
— Подняла балаклаву, отряхнула и надела.
Спорить у меня даже мысли не возникло. Наклонившись, подняла балаклаву, встряхнула, еще раз…
От выступивших на глазах слез все поплыло, стало мутным. Я всхлипнула. Попыталась прикусить губу, чтобы не разрыдаться, но даже этого сделать мне не удалось. Губы дрожали…
От обиды? От беспомощности? От осознания, что даже они…
Накатившая вдруг «волна» заставила отшатнуться. Потом меня качнуло. Раз, второй, третий…
Совсем рядом, прямо за деревянной решеткой, которой было забрано круглое окошко, плеснуло. Из воды показалась рыбья голова…
— Озеро… Река…
— Что? — наклонился ко мне Владимир. Узнала только по голосу, перед глазами была вода и плещущаяся в ней рыба.
Много рыбы…
— Озеро, — решила я и развернулась. — Там, — указала куда-то. — Много рыбы. Разводят. Лодка? Нет. Дом на воде? Не знаю. Пароход? Нет… Дебаркадер? Не знаю. Их трое, в большой комнате. Он — один, на другом конце. Там, где много рыбы… Там…
Я точно знала, что должна была еще что-то сказать, но меня в очередной раз качнуло и я, не почувствовав под ногами опоры, полетела вниз. Туда, где было темно, тепло и спокойно.
Док перекачал в меня столько силы, что я должна была порхать, как бабочка, я же едва волочила ноги. Эмоциональное выгорание. Здесь требовался либо целитель иного профиля, либо просто хороший отдых. Организм молодой, должен был восстановиться и сам.
— Саш, приехали, — шевельнулся Андрей.
Я открыла глаза — не спала, просто предпочла сделать вид, чтобы меня не трогали. Выпрямилась.
Шея затекла — голова лежала на плече Андрея, да и спина была, как камень.
— Сколько времени? — спросила я чуть слышно.
