— С Анной, значит, не хотите связываться? — вновь посмотрела я на Кира.

Разбивка на тройки или четверки — классический вариант работы группы целителей МЧС. В основе — сильный диагност. Двое — специалисты общей практики, на них обычно лежало оказание первой помощи. Ну и последний, если таковой имелся, донор или нейтрализатор, что было особенно важно, когда речь шла об опасности отравлений любого типа.

Впрочем, нейтрализатор играл значительную роль и при других видах ЧС. Особенно, при обрушениях.

Вопреки ожиданиям, ответ Кирилла был не столь категоричен:

— Если согласишься стать диагностом, то можно рассмотреть и вариант четверки.

Почему именно меня они хотят видеть в своей группе — основу составляли все-таки студенты третьего курса, задавать не стала. Диагностика мне нравилась и, как показала практика, магемы этого вида получались у меня без всяких усилий.

— А тот парень, который белобрысенький? — на всякий случай решила уточнить я.

— Олег? — уточнил Кир. Когда я кивнула — вспомнила, что его действительно называли Олегом, поморщился: — Пижон.

Мне он таким не показался, но выяснять сейчас этот вопрос точно не стоило.

— А Петр считает так же?

Вот не хотелось говорить мне «да». И причин для отказа не было — братья работали так, что только позавидовать, но внутри что-то протестовало. То ли жажда хотя бы относительной самостоятельности — эти меня точно возьмут под опеку, то ли непонятки с собственным будущим — я уже почти смирилась с тем, что плыву по течению, позволяя другим решать, как мне жить. То ли просто нашла коса на камень. Не подойди ко мне Кир, мечтала бы о том, чтобы оказаться с ними в одной группе. Но он подошел, что позволяло немного покочевряжиться.

— Так же, так же, — успокоил меня Кир. — У Петра хвост, побежал сдавать.

— Двоечник, значит?! — хохотнула я. Заметив, как Кир собирается встать на защиту брата, качнула головой. — Я — согласна. А по поводу Анны думайте сами.

— Сомневаюсь, что она откажется, если предложим, — совершенно спокойно отреагировал на мое решение Кир. — Не то у нее положение.

— Это ты о чем? — не поняла я.

— Да все о том же, — поморщился Кир. — Кое-кто с нашего курса уже попался в сети ее мамочки. Так что наши все в курсе, что это за фифа. — Кстати, — протянул он мне руку, давая понять, что тема разговора исчерпала сама себя, — ты с кем идешь на бал первокурсников?

Приняв помощь, встала. Протянула руку взять рюкзак — пусть и больше привычного рюкзачка, но тоже девчачий, со стразами, — но Кир успел первым.

— Предлагаешь свою кандидатуру? — хмыкнув, первой направилась я к выходу.

— А почему нет? — легко засмеявшись, парировал он. — Собой хорош, да и как собеседник неплох. Единственный мой недостаток — близость к императорской семье, но можно сделать вид, что ты об этом еще не знаешь.

— А то, что третьекурсник? — привела я, как мне показалось, весомый аргумент.

— А третьекурсники бывают разные, — весомо заметил он, но не удержался и засмеялся снова. — Саш, первокурсники имеют право пригласить на бал любого. И если ты пригласишь меня…

— А я могу подумать? — вновь остановившись, посмотрела я на Кира.

Соглашаться вновь не хотелось — несмотря на собственную убежденность, что дружбы у нас не получится, пойти на бал я предпочла бы с Игорем. Отказываться…

— И не только подумать, но и отказаться, — как-то… словно знал то, о чем я даже не догадывалась, произнес Кир. — И если это случится, я не обижусь, а…

— … просто найду другую первокурсницу, с которой и пойду, — воспользовавшись паузой, чуть слышно закончила я за него.

А сама подумала, что, наверное, хотела бы иметь такого старшего брата. И неважно, что он выпендрежник. Просто…

Жаль, но просто ничего не было. Да и версия с братом не выдерживала никакой критики.

В ресторан, выбранный Надеждой Николаевной, я вошла за пять минут до назначенного времени. А ведь могла и опоздать. Сначала попала в пробку, затем искала вход, оказавшийся совершенно не там, где думала.

Заведение оказалось не только пафосным — в его отделку, судя по внешнему виду, были вложены серьезные деньги, но и закрытым, обеспечивая своим посетителям определенный уровень уединенности. Если бы не мое имя, внесенное в список приглашенных, внутрь я бы вряд ли попала.

Княгиня и двоюродный братец находились уже там. Илья, опередив метрдотеля, встретил у двери. Похоже, видел, как подъехала. Помог снять пальто — погода не испортилась окончательно, но все шло к тому, проводил в небольшой закуток, отделенный от остального зала рифленым стеклом, по которому, чуть слышно шелестя, стекала вода.

Столиков у прикрытого магической защитой окна стояло два. Один — пустой, за вторым, накрытым на троих, сидела Надежда Николаевна.

В глаза почему-то бросилась стоявшая в центре бутылка вина и бокалы… Тонкое стекло. Прозрачное до звона.

Княгиня была взволнована. И хотя внешне придраться оказалось не к чему — ни грамма надменности или высокомерия, но то, какое именно положение занимала эта женщина, сомнений не возникало, однако для меня ее волнение выглядело очевидным. Полевая структура пылала сдерживаемыми эмоциями, что было не очень хорошо для ее состояния.

— Надежда Николаевна, — несколько торопливо подойдя к столику, укоризненно качнула я головой. — Не бережете вы себя…

Больше ничего сказать я не успела. Она порывисто поднялась и, всхлипнув, крепко обняла меня:

— Девочка моя…

Ощущения было странным. И облегчение — она знала, кто я. И страх — о желании ее супруга устроить мою судьбу рассказал Андрей. И радость — всегда хотела иметь любящую бабушку. И даже какое-то предвкушение, причины которого мне были совершенно непонятны.

А еще было тепло. Словно после холода улицы, да в домашний уют с пылающим огнем в камине. И ароматом роз. Легким, ненавязчивым.

— Бабушка, — не выдержав чувств, что теснились в груди, произнесла я чуть слышно. И, бросив взгляд на Илью, смотревшего на нас с довольной улыбкой, больше не стесняясь, обняла ее в ответ.

Сколько мы так простояли — не знаю. Но когда Илья иронично хмыкнул, разрывая наше единство, резануло словно по живому. Слишком четким получилось понимание, чего именно лишили меня. Не отец с матерью — у меня даже мысли не возникло винить их в этом. Те, кто не принял их решения быть вместе.

Когда все-таки сели за стол, если легче и стало, то совсем чуть-чуть. Хотелось столько сказать, но говорить не получалось, слова застревали в горле. Оставалось только смотреть и улыбаться.

Первой себя в руки взяла Надежда Николаевна, что, впрочем, и не удивительно. Вызвав официанта, приказала подавать закуски.

Пока расставляли салаты и нарезки, говорили о мелочах. Княгиня расспрашивала про учебу, я — отвечала. Сначала не сильно вдаваясь в подробности, но бабушку… да, именно бабушку, а не Надежду Николаевну Воронцову, интересовало все. Преподаватели, однокурсники, предметы. Как разговорилась, сама не заметила.

Так же прошло мимо меня, как Илья наполнил бокалы вином. Как, ухаживая за мной, положил на тарелку салат…

И опять, время словно одновременно шло и замерло. Снаружи секунды, сопровождаемые репликами и постукиванием приборов, собирались в минуты. А вот внутри…

Почему внутри все замирало напряжением, я догадывалась. Рано или поздно бабушка должна была спросить про отца.

А вот что ей ответить, я не знала.

Андрей, которому я позвонила сразу после разговора с бабушкой, приехал к ужину. Появился не пустым — с коробкой пиццы, от которой пахло так соблазнительно, что я, ни слова не говоря, занялась сервировкой стола.

Пока он раздевался, мыл руки, управилась и я. А ведь собиралась отделаться только легким салатиком. После довольно плотного обеда, вроде как, и не хотелось.

Жизнь показала, что даже когда есть ты уже не можешь, от вкусненького вряд ли откажешься.

В отличие от меня, Андрей был голоден. Более того, единственным эпитетом, соответствовавшим его состоянию, было слово зверски. Пришлось добавлять к салату еще и мясную нарезку, благо холодильник пустым не был.