Но несмотря на отвращение ей было немного стыдно. Всё–таки, каким бы придурком не был чужак, а её он спас. Ну, или он спас себя и её заодно. Но факт остается фактом — если бы не Лукин, ее спортивная фигурка уже почивала в желудке твари.

«Да и зря я на него так разозлилась. Ну вспылил он, ну психанул — кто бы не психанул?» рассудила она, но качнув хвостом, поморщилась: «А вот я бы не психовала!»

— Вот меха кусок! — подвела она итог своим рассуждениям.

Как бы Сивира не пыталась, но она никак не могла перестать думать о человеке. И это очень раздражало. Собравшись, младлей подхватила корзинку и заспешила к поляне. Фелисина пребывала в полной уверенности, что Лукин так и сидит на могиле своего бойца.

Если есть в кармане пачка сигарет,

Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день…

— грустно напевал я, копаясь в вещмешке Замуруева.

Может быть, это и некрасиво, мародерство, блин, но в моей ситуации было бы глупо похоронить мешок вместе с бойцом, да и подсумок со штык–ножом я тоже забрал. Мерзковато, но поступить иначе было бы верхом идиотизма.

Немного поковырявшись, я отыскал несколько пачек сигарет и аж целый блок армейского «Перекура». Гадость! Самые дрянные сигареты в мире, даже «Прима» на их фоне кажется элитным табаком. Удовлетворившись находкой, я отложил вещмешок в сторону и закурил.

Весь день просидел перед этой могилой, размышляя о том, как же так могло получиться. Один он был, или сюда весь взвод закинуло? Много тут еще таких сороконожек? И почему никто не слышал автоматных очередей? До города ведь недалеко, а я не думаю, что эта тварь застала его спящим, или типа того. Хотя хрен его поймешь, были ли вообще выстрелы.

Гильз–то, кроме своих, я не нашел, а автомат настолько изгрызен, что там даже специалист хер чего поймет.

Стыдно. Чертовски стыдно за себя. Я тут, понимаешь, бухал, инопланетян пугал и страдал всяческой херней. А он, может быть, именно в то время когда я жрал салат на кухне Лисси, умирал в полном одиночестве. Страшно умирал.

— Нафиг, с этого дня ни капли в рот ни сантиметра… — начал я, но меня прервал намеренно громкий топот тяжелых ботинок за спиной.

Рядом со мной, задорно звякнув, плюхнулась корзинка с пузырями… Спирта! Яблочного…

— Ну, и долго ты тут страдать собрался!? — проворчала Сивира, усаживаясь рядом со мной.

Что она тут забыла? Она же меня ненавидит вроде бы? Или уже нет? Хотя, черт с ней. Пусть сидит, жалко что ли. Гомиков своих убрала и ладно. Спирт — это здорово! Мне как раз нужно было хорошенько выпить. Дареной кошке, как говорится… Не прогонять же её теперь?

— Ничего и не страдаю… — буркнул я, доставая бутылек из корзинки, вырывая пробку и прикладываясь к горлышку.

Блин, с этими ушастыми я совсем «синяком» стал! Второй день накидываю!

— Куда лапы тянешь!? Кто тебе разрешал!? — вновь зашипела Сивира, демонстрируя аккуратные острые клыки.

Эта сука, что, поиздеваться приперлась!? Вот ведь зараза! Кинув бутылку обратно в корзинку, я начал прикуривать новую сигарету. Ну дрянь! Ни стыда, ни совести! Нет, она определенно напрашивается!

Девчонка немного помялась, но все же виновато бросила:

— Ладно. Я это… Пошутила в общем. Бери, если хочешь!

Бери — не бери, задолбала!

— Да пошла ты на хуй. — коротко и ясно рассудил я.

Будет она мне тут еще в командира играть, совсем уже охренела, мурлизка долбанутая!

— Что!? — опять зашипела она, но вдруг резко успокоилась и кашлянув, продолжила спокойным тоном:

— Cлушай, я просто хотела сказать, что ты мог бы спросить разрешения для начала. Вежливость, этикет, воспитание? Ну или доброжелательность? Ой, да бери ты уже! — быстро закончила младлей, всучив открытую бутылку мне в руки.

Ну, коли она так просит….

Я вновь схватил пузырек и присосался к горлышку. Без передышки опустошив тару я швырнув её в сторону да потянулся за новой. То, что доктор прописал!

— Я… Мне жаль, что так вышло с твоим бойцом. — с видимым усилием произнесла Сивира.

Жаль ей, как же. Говорила ведь уже. Еще тогда сказала. А может и вправду жаль? Все же она не может быть такой… Пизданутой.

— Ладно, проехали. И это… Извини что я тогда вспылил. Зря я наорал. Настроение ни к черту, сама понимаешь.

Искренне разговаривать с инопланетянкой было как–то непривычно. Хотя и неплохо. Девушка странно вылупилась на меня и, опустив ушки, будто покраснела. Или нет — в темноте не разберешь.

— Ты только пойми меня правильно! Я всем сердцем тебя презираю! — начала говорить малявка.

От неожиданности я аж закашлялся. Ну нифига себе! Это она меня так утешить решила!?

— Ты невоспитанный, тупой, уродливый и агрессивный алкоголик! — продолжала она.

Ну охуеть теперь! Да она на себя–то вообще смотрит!? Кто утром сопли за столом пускал?

— Но… Как офицер офицера я тебя уважаю. Несмотря на всю свою ничтожность, ты отличный боец… И даже, какой–никакой, герой. Наверное. — смущенно закончила она.

Опа–на, а вот с этого места поподробнее! Это она себя «офицером» воображает? И мне тут про честь мундира рисовать собралась? «Как офицер офицера»! Детский сад!

Книжек начиталась, идиотка! А–а–а! Это она от того, что я ее типа спас! Тьфу, ну точно дура. Ладно, раз ее на болтовню потянуло…

— Из тебя офицер, как из лягушки — прокурор! У вас, мурзилок, даже оружия нифига нет… А вообще… — я вдруг замялся. — Я тут бухал да кошек пугал, пока моего бойца какая–то тварь жрала. Всякой херней страдал. Драгоценности какие–то спер… А ведь должен был парнишку искать. Мда. — выпалил я сдуру то, о чем думал сегодня весь день.

Дожил. Жалуюсь какой–то хвостатой коротышке! Ну почему же я такой дебил?

Сивира сидела молча. Долго сидела. Очень долго. Я уже допивал третий пузырёк, когда она неожиданно рявкнула:

— А ради какой валерьянки, ты тут сидишь!?

Я поперхнулся и уставился на нее удивленными глазами.

— В смысле?

— Нет, чтобы начать искать, ты сидишь тут и плачешься, как маленький котеночек! Ты прав! Ты не офицер — ты маленькая капризная…

Не дав ей закончить я вскочил. Точно! Я же могу начать искать! То есть прямо сейчас! Ё-мое, хренли я сижу!? Черт возьми, ну почему я сам до этого не додумался!? Идиот, правда идиот…

— Ты права! Маленькая ты наглая мяукалка! Ты права! Я…

Она дернула меня за штанину, да так, что мне пришлось сесть, чтобы не упасть.

— Совсем больной!? Сейчас!? Да что ты там ночью найдешь!? Успокойся, придурок… — злобно зашипела Сивира.

М–м–м… Неловко вышло. Черт, эта хвостатая мной вертит как хочет. Ладно, она права, рано я подорвался. Лучше завтра утром пойду, а то напороться в потемках на такую тварь… Не хотеть!

— Ты это… Спасибо тебе, короче! Извини, что вломил тебе тогда, ладно? — решил еще немного извиниться я.

Все–таки она не такая уж и сволочь. Просто любит повыпендриваться.

— Вломил!? Да это я тебе лицо сломала, если бы не твой «Макаров» — хрен бы ты оттуда целым ушел! — возмущенно затараторила она.

Хм, я что, её за живое задел? Это поэтому она меня ненавидит? За то, что я её тогда, типа как, победил!? Точно ненормальная!

Перестав злобно фыркать, Сивира встала и, чуть помявшись, неловко приподнялась на носки да неловко похлопала меня по плечу. Не сказав больше ни слова, она развернулась и зашагала через поле в сторону городка.

Это что? Она меня типа утешить приходила!? Компанию составить да проведать? Фигасе! Первый раз у меня такое! Ну да ладно, у меня тут еще целая корзинка со спиртом. А Замуруева я так и не помянул…

Последняя бутылка и завязываю нафиг. Ну или предпоследняя… Сколько там в корзинке–то?

Наутро у меня страшно болела голова. Проснувшись, я обнаружил себя валяющимся на мелкой кровати. Как колыбелька, блин. А проснулся я, собственно, от того, что очкастая возмущенно протестовала и пыталась спихнуть меня с этой детской кроватки.