Я остался руководить приемом и размещением прибывших посольских. Увы, нежданная встреча и лишние люди на корабле. На котором и так с местом не ахти — всё это создавало массу проблем, которые необходимо было оперативно решать. Через четверть часа подошел вестовой и сообщил, что адмирал ждет меня на мостике.

— Я вызываю сюда капитанов кораблей эскадры, кэптен, но я хотел бы посоветоваться с вами. По всем канонам — высылка посольства — это фактически объявление войны. Хотя официально ничего такого не произошло. Может быть, у господина посла и лежит ультиматум их нового монарха.

— Если бы была возможность в этом убедиться? — я многозначительно посмотрел на адмирала.

— Мысль разумная, Джордж, весьма, но вряд ли сейчас…

— Есть еще одна разумная мысль, сэр! Еще две порции грога, поручите это лейтенанту Рэджуэю, он справится. Ну а потом доверьтесь мне, никто ничего не узнает…

А еще через полчаса мы сошлись в адмиральской каюте. Куда поместили достопочтенного господина посла. Если вы работаете секретарем Первого Лорда Адмиралтейства, то умению вскрывать незаметно дипломатическую почту вас обучат со всем тщанием и усердием весьма подготовленные люди. Иногда вовремя переданная в нужные руки информация может стоить очень дорого! Ровно через три минуты адмирал читал письмо, в которое я боялся заглянуть даже краешком глаза. За некоторые секреты отрывают голову, не задумываясь! Пока я аккуратно запечатывал его и проверял, насколько хорошо скрыты следы взлома, адмирал произнес:

— Этого не было никогда, Джордж… Если говорить о содержании сего… уф… то это объявление тотальной войны без объявления такового. Черт возьми, кэптен! В этой ситуации просто повернуться и уйти — это быть сукиным котом с лондонской помойки! Спасибо, что помогли мне принять решение!

Я кивнул головой, аккуратно укладывая ядовитое послание русского монарха на место. Вскоре состоялся военный совет, на котором адмирал объявил выставленное минное заграждение актом агрессии по отношению к кораблям Ее Величества. Было принято решение провести несколько артиллерийских залпов по ходу фарватера к Кронштадту, дабы мины детонировали, после чего — провести траление и начать операцию против фортов крепости. Это укрепление предстояло уничтожить, приведя батареи на берегу к молчанию. Был установлен порядок проводки эскадры и атаки, мой «Монарх» должен был идти третьим после пары новейших броненосцев, впрочем, и мы достаточно сильны, чтобы показать русским всю силу Королевского Флота. Да, если останутся снаряды после разгрома крепости и русской эскадры, можно попробовать бросить парочку снарядов в столицу… Надеюсь, дальности хватит! Окончив на такой оптимистической ноте свой приказ, адмирал еще раз напомнил, что сейчас они производят учебные стрельбы. Детонация (явная или мнимая) русской мины и будет причиной нашей акции! Капитаны отправились на корабли исполнять свой долг. В этих широтах темнеет быстро. До ночного времени мы должны были протралить проход и подойти к кромке льда, атака Кронштадта намечалась на утро, с рассветом.

А пока мы решили произвести по три выстрела из носовых орудий, рассчитывая расчистить минное поле. Ранее я о таком приеме не слышал, но адмирал был известен как пионер во многих аспектах морского дела. Может быть, он и сейчас придумал новый эффективный прием, если это, конечно же, не жест отчаяния!

«Монарх» своим выстрелом подал сигнал к началу операции. Два разрыва легли с небольшим недолетом до минной банки. Загрохотали по очереди орудия остальных кораблей. Стреляли по очереди, дабы иметь возможность корректировать огонь. Когда все отстрелялись, мы начали второй круг. Снова залп — и наши снаряды упали приблизительно в то место, где русские вываливали свои смертоносные подарки. И ничего! Неужели просто пугали учебными бочками без зарядов? Вторым выстрелил «Девастейшн», но не так точно — перелет, попавший в лед и проломивший его. Третьим стрелял «Громовержец»[3]. И гром получился знатный! Вот только громыхало не оттуда, откуда должно было и как должно было! Я обернулся и замер от ужаса: носовая башня «Тандерера» превратилась в руины, а в воздухе летали обломки орудия. Взрыв мощного, нового надежного орудия в двенадцать с половиною дюймов[4] оказался для меня шоком! А если огонь перекинется в крюйт-камеру? Огонь по эскадре тут же прекратился. В шоке были все капитаны, я уже не говорю о адмирале. «Тандерер» вообще был кораблем, притягивающим неприятности. В 1876-м, во время ходовых испытаний, когда броненосец выдал уже ход в 13,4 узла, на нем взорвался один из котлов. Погибло более сорока моряков, в том числе и командир броненосца! Нам тогда в Адмиралтействе пришлось долго разбираться в причинах столь страшной аварии. И я лично участвовал в составлении инструкции по эксплуатации паровых машин. А сейчас взрыв орудия![5] Вскоре с «Громовержца» просигналили, что опасности нет. Командир броненосца тяжело ранен.

Адмирал дал приказ отложить все действия до утра. А я испытывал внутреннее торжество. Подобный провал сэру Хорнби не простят! А в том, что никакой атаки Кронштадта не будет — стало очевидным. Идти в бой, не уверенным в надежности артиллерии — это не безрассудство, это идиотизм! Отдав все необходимые распоряжения, я отправился в машинное, мне хотелось узнать, как наша техника — на моем корабле только эта часть была не совсем в порядке. Пока шел, прикидывал, с кем необходимо тайно поделиться информацией о рискованных самозваных действиях адмирала, врагов у него хватало, надо бы представить дело так, что меня заставили буквально под дулом револьвера. В переходе мне навстречу попался боцман Риверс, он нес конверт.

— Приказ дядюшки Джеффа, сэр! — и боцман протянул мне конверт, я сначала не сообразил даже, отчего боцман так фамильярничает с адмиралом, но сделать замечание не успел, старательно вскрывая конверт, и не обратил внимание на то, что боцман, в нарушение устава двинулся дальше.

Эта оплошность и погубила кэптена Трайона. Зашедший за его спину боцман выхватил кинжал и нанес три удара — два в печень, а когда капитан стал оседать — еще один в сердце. Кинжал, украденный из багажа кого-то из посольских, боцман оставил в ране. Ничего личного, парень, ты просто слишком много знал, а сэр адмирал пользовался любовью моряков Ее Величества. Это вам не какая-то крыса из Адмиралтейства, а боевой адмирал, семь осьминогов вам в прямую кишку!

Утром седьмого марта британская эскадра отправилась к родным берегам. Надо сказать, что специалисты морского флота позже сошлись во мнении, что в таком составе экспедиционная эскадра нанести существенный вред Кронштадту не смогла бы и при более благоприятных погодных условиях, а вот огрести по самые помидоры — очень даже вероятно…

[1] Сиречь водка

[2] Сухие выдержанные легкие бургундские сухие вина, в это время были весьма популярны в Англии.

[3] «Тандерер» — Громовержец (англ.)

[4] 318 мм

[5] В РИ такое событие — взрыв левого орудия носовой башни произошел на «Тандерере» во время учебных стрельб в Средиземном море в 1879 году. Погибло 11 матросов, 30 человек были ранены. Причиной стало ошибка при стрельбе — невыход снаряда из ствола и загрузка в орудие еще одного заряда, после чего двойной заряд детонировал в стволе.

Глава пятнадцатая

Разговор на двоих с маленьким дополнением

Берлин

13 марта 1880 года

Мне самой природой было суждено стать дипломатом:

я родился первого апреля

(Отто фон Бисмарк)

Канцлер Бисмарк

Опубликование Манифеста Императора Михаила II не было неожиданностью. Это было в духе существующих традиций, когда новый Царь-Батюшка обращается к своим поданным и заявляет в некотором роде основные цели своего правления. Но когда все прочитали что там написано и, самое главное КАКИМИМИ словами Михаил Николаевич определил ту обстановку, в которой находится огромная страна и что предстоит сделать, возникла долгая пауза. Даже прожженные журналисты, привыкшие к самым эпатажным высказываниям августейших особ, просто не знали, как им реагировать на ЭТОТ Манифест, полностью разрушающий привычные каноны в число коих в обязательном порядке должно было входить перечисление всех царств, княжеств и герцогств, Упоминания самого себя во множественном числе и, наконец выбранный подбор слов. Здесь всё было по-иному. Короткие рубленные фразы, больше напоминающие боевой приказ или объявление войны, и о страх, обращение к своим верноподданным с не бывалым словом: граждане. А посему иноземные газеты смогли отреагировать лишь по истечению суток, а то и более. Но зато потом, пришедшие в себя труженики пера дружно разразились статьями, содержание и тон которых определялся в зависимости от отношения той или иной страны к Российской Империи, степени зависимости от неё, а также уровнем серьёзности газет, а проще говоря к какой разновидности прессы они относятся: к официальной или так называемой жёлтой. Можно с ответственностью констатировать, что в этот день газеты читали все, начиная от Лондонского бродяжки, подобравшего разорванный номер «Таймс» на скамейке в Гайд-парке и заканчивая политиками разнообразного калибра. Не взирая на свою нелюбовь к данной разновидности литературного жанра этим же процессом был занят и Рейхсканцлер Германской империи Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк-Шёнхаузен. Едва втиснув в громадное кресло свою, мягко говоря потерявшую юношескую стройность фигуру, измученный бессонницей и бесчисленными болячками, он просматривал заголовки газет, предвидя неминуемый вызов к Кайзеру Вильгельму I с необходимыми объяснениями сего феномена. И так, сии заголовки выстраивались в некоторую систему