Так вот, как-то находясь на общем научном мероприятии мне пришлось услышать его дифирамбы в адрес украинского ученого из Австро-Венгрии, истинного христианина, сиречь потомственного и убеждённого греко-католика, некого Ивана Пулюя.Известность, этот небесталанный специалист в сферах богословских и физических, получил сразу после открытия Вильгельмом Конрадом Рентгеном своих всепроникающих лучей. Ибо, по его мнению, Вильгельм Фридрихович нагло сплагиатил идею пользуясь наивностью и доверчивостью украинского австро-венгра, а также якобы подаренной ему прибором, имеющим название «лампа Пулия» испускающей невидимое излучение, которое можно было сделать видимым при помощи бариево-платиново-цианового экрана. Впрочем, международное научное сообщество явно с прохладцей отнеслось к сим поползновениям и единодушно признали авторство Рентгена. Так или иначе, но теперь Х- лучи должны быть открыты, испытаны и взяты на службу в России.
Итак, началось обсуждение кандидатур. Примерно на десятой минуте, мою юный «сынуля» вспомнил что, учась в советской школе еще при жизни товарища Сталина, видел в библиотеки серию учебников по физике некого Ореста Даниловича Хвольсона, кои читали те старшеклассники, которые выбирали себе техническую стезю и собирались поступать в явно негуманитарный ВУЗ. А то, что сей ученый не канул в лету после октябрьского переворота и следовавшей за ним братоубийственной войной и прочей смутой, не всплыл где ни будь на задворках Парижа или Берлина, а напротив стал Героем Труда и пополнил орденом Трудового Красного Знамени недурственный иконостас так сказать «старорежимных наград», говорило об его исключительном таланте. Так, во всяком случае считала директор школьной библиотеки всегда готовая рассказать детям поучительную и интересную историю.
Пришлось взять короткий тайм-аут и провести небольшое следствие. Результаты оного показали, что господин Хвольсон в настоящее время с успехом читает лекции в Санкт-Петербургском университете в качестве приват-доцента, совмещая сию деятельность с преподаванием физики в Петришуле. Ой, не подумайте ничего неприличного, это была школа при лютеранской церкви Петра и Павла, имевшая весьма серьезную репутацию и отменный преподавательский состав. Перспективы у молодого ученого были весьма недурственные, ибо докторская диссертация «О магнитных успокоителях» прошла успешную защиту и была встречена благожелательно научным бомондом столицы. Первое зародившееся желание немедля вызвать на беседу Ореста Дниловича и осчастливить личным поручение императора заняться открытием чудесных лучей, я пресёк на корню, обозвав себя попутно идиётом. Ну не любила научная братия, за исключением отдельных конъюнктурщиков, мечтающих сменить чины научные на придворные, встречаться с монаршими особами. Ну что можно услышать от коронованного болвана, полностью оторванного от земных реалий, кроме откровенной глупости? Среди академиков был распространён анекдот из времен прошлых. Король Пруссии Фридрих II известный так же как Великий и «Старый Фриц», инспектируя свою Академию Наук решил блеснуть эрудицией и поинтересовался: «Почему бокалы с шампанским издают более чистый и приятный звук, чем бокалы с бургундским?». На что последовал внешне абсолютно корректный ответ: «При том денежном содержании, которое назначено Вашим Величеством, ваши учёные, к сожалению, не имеют возможности ставить подобные эксперименты».
Менялись времена, но отношение к королям и императором не менялось. А посему следовало действовать более тонко, но для сей операции потребовалось задействовать таланты полковника Мезенцева, который уже почти поправился от ранения и перешел в раздел особо доверенных лиц, став кем-то вроде порученца по особо секретным делам. Во всяком случае пока что… Думаю, он способен на большее, но посмотрим. Кстати, необходимость проведения подготовительных мероприятий, были аргументировано обоснованы моим сыночком, который внешне с уважительно, но с тщательно скрытой подколкой заявил: Видишь ли, паПА, но наш физик, скорее всего воспримет идею чудесных лучей антинаучной и категорически откажется от этого задания. Психологический барьер, будь он не ладен. Принуждение ни к чему хорошему не приведёт. А на вопрос: «Что делать?» Сандро кратко пересказал содержание фантастического рассказа Рэймонда Фишера Джоунса «Уровень шума», который он прочитал в журнале «Знание Сила», весьма популярном в СССР, а после экранизированном в 1981 году в цикле «Этот фантастический мир».
Суть этого произведения состояла в том, что группу ученых смогли заставить поверить в то, что идея антигравитационного двигателя не только возможна, но уже реализована на практике неким молодым гением, который погиб при демонстрационном полёте. Осталась кинозапись полета и, практически негодная магнитофонная запись последней беседы с изобретателем. И яйцеловые сумели совершить чудо и построить подобный аппарат, как только у них появилась искренняя вера в то, что ЭТО ПРИНЦИПИАЛЬНО ВОЗМОЖНО!!!! Данный совет я принял к сведению и отдал соответствующее распоряжение Мезенцеву. То, что этот человек умеет работать, я знал. Но сейчас, наблюдая со стороны за процессом создания легенды, я просто наслаждался артистизмом настоящего профессионала. Кстати, мой секретарь Витте также принимал участие в сей комбинации, но его так сказать «играли в слепую». Очень скоро, заметив на моём лице выражение вселенской скуки, Сергей Юльевич решил рассмешить государя и рассказал весьма забавную историю. В его руки попал пакет с документами, коей сопровождался коротким письмом от некого Веселаго Якова Апрелевича. Сей достойный житель Киева жаловался на несправедливость судьбы и козни если не врага рода человеческого, то людям явно продавшему ему душу. Яков Апрелевич, отрекомендовался физиком, посвятившим свою жизнь исследовании в сфере электричества и созданию новой аппаратуры для изучения различных явлений. За свой кошт, он сумел организовать командировку в одну из лабораторий Вены, где у него явно нехороший конкурент по фамилии П. сумел похитить идею и чертежи некого чудесного прибора, способного испускать невидимые лучи. И более того, они якобы могли проникать через твёрдые, непрозрачные преграды и позволять на специальном экране лицезреть скрытое за ними. Не сумев добиться справедливости у австрияков, Яков Апрелевич на последние гроши вернулся домой, а теперь желает передать идею чудесного прибора на суд лучших ученых Санкт-Петербурга. Но для этого не хватает безделицы. Нужно совсем немного денег. Рублей пять-десять ассигнациями, дабы новый Кулибин смог бы добраться до столицы как это приличествует добропорядочному обывателю не рискуя иметь неприятности с полицией или бдительными дворниками, кои как известно состоят на службе в охранке.
— Пятьдесят? — переспросил я Витте, но тот с усмешкой произнес:
— Нет, именно пять или десять, на ваше, Государь, усмотрение!
И мы оба громко, даже несколько более. чем дозволяют приличия, рассмеялись. Тут секретарь отметил, что в пакете было несколько подробных чертежей выполненных достаточно профессионально. Ну последнее было понятно, ибо сии фигуры попали на бумагу под бдительным контролем со стороны Сандро и меня и представляли подробное изображение первого в Российской Империи рентгеновского аппарата, созданного отцом русского радио Поповым. В реальной истории, Александр Степанович за пару дней склепал этот агрегат по личной просьбе адмирала Макарова искренне желающего спасти от суда и каторги своего друга — графа Воронцова-Дашкова. Этот очень богатый и знатный человек имел неосторожность ранить выстрелом из ружья свою супругу, которая, говоря простым языком, наставила ему рога. Но поскольку, всю дробь не смогли сразу извлечь из одного деликатного места, начался процесс воспаления и потребовалась срочная диагностика. К счастью, конструкция прибора была простой и надежной, и все остались живыми и довольными.
Но поскольку Витте не знал всех этих подробностей, то посмеялся над «явным жульничеством» со стороны «образованного мазурика» и первого апреля с шуточными комментариями ознакомил Императора со всеми документами. Однако Государь затратил на смех всего несколько секунд, а потом распорядился вызвать для экспертизы документов Дмитрия Ивановича Менделеева, сопроводив это незнакомым каламбуром: Коли шансы на нуле, ищут злата и в золе! А потом закончил совершенно серьёзно: давайте проверим, а вдруг это не жулик, а настоящий ученый. Однако, комедия быстро перешла в разряд трагедии. Через пару недель в одной из газет Киева появилась короткая заметка о гибели под копытами лошади и колёсами экипажа физика-любителя господина Веселаго, тело которого доставлено в морг и ищут родственников, дабы оповестить о сем прискорбном случае. Тем временем, Дмитрий Иванович изменил ироническое отношение к врученным ему документов, на явный интерес. Инстинкт настоящего ученого подсказывал ему, что в его руках находится путь к открытию. Но будучи профессиональным исследователем, Менделеев представил Императору список наиболее известных ученых столицы, кои еще не успели погрязнуть в ретроградстве и слыли новаторами. Среди них, был и приват-доцент Санкт-Петербургского университета, Хвольсон. Естественно, что Император не стал возражать от этой кандидатуры, но настоял на том, что все исследования должны проходить на территории Минного офицерского класса в Кронштадте. Тем паче, что там была отличная лабораторная база, отменная мастерская, библиотека, опытные специалисты и Дмитрий Иванович был там своим человеком. Разумеется, была выделена солидная сумма наличными, обещаны повышенные оклады, что мгновенно ощутили Менделеев и Хвольсон, а также члены их семей и высказаны высочайшие надежды на положительный результат работы. Но было поставлено два достаточно жестких условия. Во-первых, Император категорически настаивал на максимальной осторожности. Ссылаясь на свой печальный опыт попадания под луч прожектора на во последние войны, а также на наблюдения военных медиков, констатирующих нарушения здоровья лиц, обслуживающих эти мощные светильники, Михаил Николаевич сказал следующее:
