Джаянна Кшетра.

Все дальше на север. Все глубже погружаясь в белую, немую зиму, наш бриг обогнул острова Сумрака и причалил на границе Зимавы и небольшого королевства Лесь.

Море Синих Льдов встретило нас, как я и предполагала, совершенно бескрайней холодной синью, сливающейся вдалеке с грязным и тяжелым небом.

Мы были в проливе между Зимавой и островами Сумрака. Большая часть пролива занята лениво дрейфующими айсбергами. Вдалеке виднеются льдисто-голубые очертания островов. В белом кружеве снега, в сумрачной дымке, сквозь которую искрятся проблесками льда, возвышаются острова, манящие своей таинственностью и неприступностью. В суровом холодном море они тоже хотят нравиться и принаряжаются, как могут.

Оставив большую часть пиратов на корабле, я, Воевода и еще несколько крепких ребят сошли на берег. Сначала показалось, что стало теплее. Море же лежит подо льдом, и воздух над ним значительно холоднее. Но пройдя на запад вдоль побережья около пятисот ярдов, я забрала свои слова обратно.

Погода стояла мерзкая. Пасмурная и тяжелая, пробирая холодом до костей. С неба все время сыпал и сыпал мелкий снег, больно покалывая по лицу.

Наступила ночь. Над морем и заснеженной землей подул холодный, насыщенный влагой воздух, превращая снегопад в метель. Отдав команду располагаться на ночлег, я уселась и стала прикидывать, куда нам дальше идти.

Мы искали алмаз Суморок, который был вторым из четырех каменных братьев, разбросанных по свету, и охраняемые стражами Тьмы, несущими смерть всем, кто рискнет посягнуть на драгоценности.

Шагах в десяти от нашей ночлежки текла тёмная  река. Она ворчала, хлюпала об изрытый заснеженный берег и быстро неслась куда-то теперь уже в далёкое море. Я растерла онемевшее от мороза лицо. Мне принесли грог, и я выпила, чтобы не замерзнуть.

Весь этот холод, сковавший тело; снег, искристым покрывалом застеливший землю; иней и лед, превращенные стужей в красивые украшения, заставляли меня немного отвлечься от мыслей про это мерзкое предательство. Хоть и не совсем, но притупили, заморозили боль в моем сердце.

Да, я перепутала страстные желания и искренние чувства. Я забыла, как в этом мире много хороших актеров.

О, да! Раварта прекрасный актер, лицедей, шут гороховый!!!

У него, наверное, еще не было столь доверчивой и наивной зрительницы, как я.

Все его поклонницы хотя бы понимали, что он кобель и обманщик. Они соглашались на роман с ним, зная, что их ждет. Понимая, что нельзя приручить ветер.

Не повторю его имя больше никогда! И вспоминать не буду! Чтоб ему пусть было!!!

Развернув карты плохо сгибаемыми от мороза пальцами, я сверилась с координатами.

Если завтра весь день идти на юг вглубь материка, то к вечеру мы будем у подножья Воргольских скал. На вершину одной из них уводят нас координаты местонахождения Суморока.

*****

Спать было ужасно холодно. Мои зубы стучали так, что я все время боялась, как бы не прикусить язык. В голове же кажется, находился целый оркестр, оттого мой мозг уже паниковал из-за этого ритмичного звука. Тело и вовсе свело судорогой от мертвецки холодных объятий северной зимы.

А когда все же задремала, мне приснились его глаза, но это было всего минуту, или мне просто так показалась. Проснулась рывком. Огляделась – кругом белая степь. Жадно вдохнула морозный воздух, и прикрыла глаза, чтобы успокоиться. Только веки опустились, как опять меня прожигает черный надменный взгляд.

О, Боги, пусть это закончиться. Все равно уже ничему не быть. Так зачем мне все эти воспоминания?

Досадливо пожевав нижнюю губу, я поплотнее запахнула тулуп, скрестила руки на груди и стала ждать утра. О сне можно было и не мечтать.

*****

На рассвете наша группа снова выдвинулась в путь. С моря по-прежнему дул холодный ветер, и где-то внизу у подножья холмов волны, сердясь и беснуясь, с рокотом бросались на берег. Но чем дальше мы удалялись от побережья, тем тише ветер и море отзывались в ушах. Вскоре мы добрались по заснеженной пустой равнине до леса Унн.

Зимний дремучий лес стоял как заколдованный. Черные могучие стволы, присыпанные белым снегом, безмолвно, неподвижно встречали нас.

- Ну, что.…Надо идти, - правильно истолковал нашу заминку Дори.

Сказав это, он первым шагнул с густую, практически не проходимую чащу.

- Хм, «надо»! Легко сказать, а если страшно, гарпун мне в печень? – не скрывая своего испуга, пробормотал Яго, крепкий пират из числа абордажной команды.

Мы, вздохнув, все последовали за Воеводой.

Черный лес Унн был известен, как одно из самых странных мест Северного Альянса. Разных легенд и баек ходило про этот лес достаточно, что бы всякий путник ни совал туда и носа.

Мы быстро нашли плохо протоптанную, но все же тропинку, и пошли по ней. Мороз крепчал с каждым часом. Под ногами плотный белый снег заскрипел громче прежнего. И казалось разбуженные этим скрипом могучие дубы, хозяева этих мест, доселе стоявшие скованные стужей, укрытые белой искрящейся бахромой, теперь с укоризной сонно поглядывают на нас.

И абсолютная хрустальная тишина. Кроме скрипа под ногами – ни звука.

Вечереет, а вокруг все так же – глушь и снег. Все вокруг покрыто серебром. Я замечаю иней у меня на ресницах. Ноги заледенели и ничего не чувствуют. И в душе начинают ворочаться сомнения.

- Дори, - тихо окликнула я первого помощника.

Тот остановился, пропуская вперед Руди и Плута, и посмотрел на меня, ожидая, что я скажу дальше.

- Дори, нам не добраться до камня, - обреченно начала я, - зачем я сюда потащилась? Да, кто бы вообще в состоянии в таком холоде дойти и найти этот алмаз.

Дориан поежился, поглубже нахлобучил мохнатую шапку, и, приобняв меня за плечи, повел по снежной тропинке дальше в дебри леса Унн.

- Да, погодка, конечно, хреновая, - хмыкнул мужчина, - Но, за то слышишь, какая тишина? А как красиво вокруг?

- Тишина меня пугает. Она звенит. Мне, кажется, что из-за этой оглушительно тишины скрип снега под ногами еще громче, и нас все слышат.

- Кто это все? – удивился Дори.

- Лесные жители. Ты же тоже слышал все эти ужасные легенды о том, кто водится в этом лесу, - испуганно проговорила я.

Мне действительно было не по себе. Мороз, снег, отсутствия моря выбивали меня из колеи. Я была далека от своей любимой стихии, и это удручало и пугало.

- Аааа…. ты про деву с головой прекрасной женщины и телом совы, так это сказки.

- Эта та, которую Алконост называют, - включился в разговор Яго, - слышал я историю одну про птицелова молодого:

  Как-то раз молодой птицелов с вечера навострил сети на перепелок, а утром отправился их проверять. Пришел на конопляник, куда слеталось множество птиц, - и не поверил своим глазам: в силках билась прекрасная девушка.

Лик у нее был женский, а тело птичье. Потемнело в глазах юноши от ее красоты.

 - Как зовут тебя? - спрашивает.

 - Алконост, - отвечала она. 

 Хотел было птицелов поцеловать пленницу, но дева закрылась руками-крыльями и принялась плакать и причитать, уверяя, что после того, как поцелует ее человек, она навсегда утратит волшебную силу и больше никогда не сможет взлететь в небеса, а на земле ей придет погибель.

 - Отпусти меня, - говорила птицедева, - а взамен проси чего хочешь, исполню любое твое желание! 

Задумался юноша: чего пожелать? Богатства? - оно иссякнет. Любви красавиц? - они изменят...

 - Хочу при жизни изведать райского блаженства! - воскликнул наконец птицелов. 

В тот же миг зашумело в его ушах, потемнело в очах, земля ушла из-под ног, и засвистел вокруг ветер. Через миг он увидел себя в светлой и необыкновенной стране. Это был Ирий - небесное царство по ту сторону облаков. В Ирии обитали крылатые души умерших. Кругом благоухали поющие цветы, струились ручьи с живой водой. Алконост пела сладкие песни, от которых на земле наступала ясная солнечная погода. Все кругом было прекрасно, и юноша понял, что достиг предела своих желаний.