Окинув Элен рассеянным взглядом, Хаулэнд начал совершенно невнятно говорить о том, что его скоро не будет на Земле, что он будет работать на планете Поучалин-9. Но тут он опять вспомнил об убийстве Киркупа и о том, что полчаса назад сказал ему Мэллоу, – и он даже вздрогнул.

– Питер! Что случилось?

Точно такая же интонация была в вопросе Вилли Хаффнера после того злополучного телефонного звонка...

– Случилось? – он попытался смехом унять свою дрожь и ответил: Ничего. Наверное, простудился, забываю глотать таблетки.

– Ты выглядишь каким-то уставшим.

– Да? Ничего удивительного. Я только что вышел из библиотеки, где долго работал. А не проводил время в беседах, как сейчас, с... с профессоршами литературы.

– Вот-вот, ты бы радовался такому счастливому случаю, что встретил меня. Я отплываю двадцать девятого.

– Да, двадцать девятого? Куда, могу я...

– Нет, не можешь! – она протянула свою руку через стол и кончиками пальцев коснулась запястья его руки. – Я расскажу тебе все, когда вернусь с рукописями. С того времени, как я буду снова здесь, Питер, мой дорогой, я стану знаменитой. И тогда...

Он не мог ничего сказать. Она будет знаменитой – ну, что ж, счастливо! А он для нее оставался все тем же простым доктором Питером Хаулэндом, ограниченным стенами университета, – без максвелловского фонда, обещавшего такие заманчивые перспективы. Он осторожно освободился от ее руки и встал, улыбаясь.

– Мы увидимся перед моим отъездом, обещай мне.

– Конечно. А теперь отправляйся в свою стерильную лабораторию с ее ужасными запахами.

Вернувшись в эту самую свою стерильную лабораторию, Хаулэнд нашел ее людной. Он застал в ней Хаффнера и Мэллоу, наблюдавших за профессором Рэндолфом, который был вне себя от радости. На рабочем стеллаже под пластмассовым колпаком лежал умиравший или уже мертвый хомяк. Подойдя поближе, Хаулэнд услышал громкий голос Хаффнера:

– Все очень хорошо, профессор, но – прошу извинить меня, если вам не понравятся мои слова, – в целом наш научный результат, как бы это сказать, нельзя считать очень гуманным.

– Главное, что вы с Питером получили нужный вирус. Теперь мы убедились – это то, что требовалось. Посмотрите! Посмотрите на подопытное животное – оно лежит как мертвое. Тем не менее, через двенадцать часов хомяк будет прыгать в своей клетке, чувствуя себя ничуть не хуже, чем до опыта.

– А надежнее было бы просто всадить в него пулю, – раздраженно ворчал Мэллоу. Он закурил, не предложив сигарету никому из присутствовавших, и спросил:

– Можете вы дать абсолютную гарантию, что вирус будет действовать двадцать четыре часа?

– Да, не меньше двадцати четырех часов, – утвердительно кивнул Хаффнер.

– А-а, Питер! – сказал Рэндолф, повернувшись к Хаулэнду. – Ты как раз вовремя, увидишь заключительный этап...

– Заключительный этап... Как обстоит дело с практическим применением?

– Это проблемы Теренса. Он пришлет человека тебе в помощь. Я не предвижу никаких затруднений. Наш космический лайнер должен быть очень похож на межзвездный крейсер, не так ли, Теренс?

– Думаю, так.

Сложившаяся в отношениях всех этих людей, в том числе и его самого, напряженность, пагубно сказывалась на каждом из них и на общем деле. Это пугало Хаулэнда и не оставляло никаких надежд на будущее. Успех подобной экспедиции зависит от согласованной работы и полного доверия друг другу.

Но именно сейчас Хаулэнда поразила ясность во взглядах, которыми обменивались Рэндолф, Мэллоу и Хаффнер, и Питеру впервые показалось, что между ними возможно взаимопонимание.

– Ладно, Питер, – оживленно говорил Рэндолф. – Сегодня вечером мы раздадим прививки. Подготовь все необходимое и отправишься туда, куда укажет Теренс. Хаффнер и я будем работать здесь, поэтому не забудь проследить, чтобы и у нас были заготовки с прививками.

– Хорошо, профессор, – автоматически ответил Хаулэнд в то время, как в голове у него лихорадочно проносились план за планом, которые он тут же отвергал. Он обязан найти выход. Должно же быть средство спасти свою собственную голову.

Этой ночью члены экспедиции окольными путями добирались до назначенного места встречи – грязного гаража на окраине города. Большую часть гаража занимали детали вертолета, а двигатель, закрепленный скобами, свисал с потолка. Владельца гаража не было видно.

Участники экспедиции подходили к Хаулэнду, который, склонившись над своим открытым чемоданом, был похож на врача, оказывавшего помощь во время эпидемий холеры в далеком прошлом. Он вручал каждому небольшую порцию вакцины. И все по очереди отпускали какую-нибудь остроту, смотря по характеру. Стелла выразила надежду, что в случае, если вирусы ее покусают, то не сильно испортят ей лицо. Хаулэнд заверил ее в полной безопасности.

Перегнувшись над чемоданом, Питер перебирал руками пузырьки, бутылочки и ампулы. Мэллоу получил свою долю последним.

– На всякий случай, старина Хаулэнд, – сказал Терри с самодовольной ухмылкой.

Закрывая чемодан и чувствуя, как дрожат его руки, Хаулэнд мучил себя вопросом, правильно ли он все сделал. Если им были верно прочитаны все надписи на розданных емкостях, то все хорошо. А если он где-то ошибся тогда его ждет участь карманного вора Киркупа.

Предварительно запланированная профессором Рэндолфом дата – двадцатое число – наступила. Команда, возглавляемая Теренсом Мэллоу, отбыла.

– Не опаздывай к сбору в назначенном месте, Теренс, – сказал Рэндолф, когда Мэллоу уходил из его кабинета. – Мы все зависим от тебя.

Если бы Хаулэнд был расположен к веселому настроению, он бы посчитал последние слова профессора неудачной шуткой, но сейчас Питера просто покоробило.

После того, как Мэллоу ушел, Рэндолф повернулся к своему ассистенту и сказал:

– Все улажено, Питер. Я верю, что мы теперь приобретем все оснащение, необходимое нам на Поучалин-9!

Вице-президент Льюистида Дудли Харкурт получил от профессора Чезлина Рэндолфа заявление с просьбой о предоставлении ему отпуска. Рэндолф также извещал Харкурта о том, что он берет с собой своего нового ассистента Питера Хаулэнда. А в личном разговоре с вице-президентом Рэндолф с едва уловимой, загадочной улыбкой сказал ему, что они будут отсутствовать недолго – это будет всего лишь короткий оздоровительный круиз среди звезд.

– Я решил немного отдохнуть, – добавил профессор.

– Рад, что вы последовали моему совету, Чезлин. Одним из достоинств звездной цивилизации является возможность посетить другие миры, пожить в собственное удовольствие, так, как требует душа и тело.

– Если не переборщить с отдыхом, от которого можно очень быстро потерять форму, – довольный собой, Рэндолф рассмеялся – он был в отличном настроении. – Отпуск заканчивается двадцать пятого, но мы вернемся раньше.

Я намерен очень активно поработать после возвращения.

Во время разговора Рэндолф, к своему громадному удивлению, вдруг почувствовал, что ему будет не хватать Харкурта и их шахматных сражений, которые неизменно заканчиваются полным разгромом сил вице-президента.

Харкурт делал вид, что он не расстраивается из-за своих поражений.

Обстоятельства иногда вынуждали его вести себя не так, как было свойственно характеру этого человека.

Как, например, сейчас. Рэндолф внимательно слушал Харкурта, стараясь ничем не выдать, что у него в голове уже совсем другие планы и что он больше не настаивает на получении фонда Максвелла.

– Я очень рад, Чезлин, действительно очень рад, что вы восприняли спокойно неприятную для вас весть о фонде Максвелла. Я считаю, что весь университет обязан поддержать вас и выступить в вашу защиту. Но это строго между нами, только потому что мы в дружеских отношениях.

– Хорошо, Дудли, – сказал Рэндолф, размышляя про себя, что будет дальше говорить Харкурт.

– Я знаю, что вы посетили президента Мэхью, знаю и о том, что уехали от него ни с чем. Наверное, Мэхью говорил вам, что он в руках членов правления и не может ничем помочь? Да? Ну, вот видите. Я откровенен с вами, но, повторяю, все должно остаться между нами. Может быть такой вариант, что в следующем году будет выделен дополнительный фонд, а не в следующем, так еще через год. А распоряжения о том, куда направить средства из фонда Максвелла в нынешнем году, исходили непосредственно от Мэхью, прямо от правительства...