– Черт бы побрал этого Максвелла и его фонд, – беззлобно сказал Хаффнер.

– Все в порядке, джентсы? – подошедший к ученым Ларсен был весел, энергичен и подвижен, несмотря на то, что почти не спал. – Мне пора возвращаться на место. Стелла обрадуется, увидев меня.

– Прекрасно. Спасибо, Ларсен, – сказал Рэндолф и доверительно улыбнулся.

– Да, и не мучайте вы свои бедные головы. Я немного знаю, что творится в правительственных кругах. Ужас! Давно пора дать им хорошего пинка под зад. Теперь они, может быть, подумают, прежде чем бросать на ветер деньги налогоплательщиков, которым приходится так тяжело работать.

– Будем надеяться, – вежливо сказал Рэндолф.

И Сэмми Ларсен ушел. В рубке теперь было только трое людей, находившихся в полном здравии и сознании. Они сверили свои часы, посмотрев на большой, главный часовой циферблат, висевший на стене. Оставалось пятнадцать минут.

– В целом операция прошла превосходно, – Рэндолф как бы подвел итог.

– Если не вспоминать моего племянника. У меня есть что сказать этому молодому человеку, когда мы встретимся с ним в следующий раз.

Хаулэнд думал об Элен Чейз. Хаффнер сделал еще один глоток из бутылки и остановился, хотя опустошил он ее только наполовину.

Пять минут.

– Так, хорошо, – профессор стал точно на то же место и принял ту же позу, в которой был ровно сутки назад. – Занимайте свои позиции.

Хаулэнд осторожно, с нежностью обвил своей рукой талию Элен. Все трое стояли спокойно и ждали, каждый думал о своем.

Часы показали двадцать один час, четыре с половиной...

Из динамика зазвучал веселый голос Стеллы, медоточиво произносившей фразы, которым научил ее Рэндолф:

– Итак, внимание – вот он! И проснитесь, наконец, все там на галерке!

По парадному холлу звездолета пробежал смех – немного странный смех.

Все, конечно, опять смотрели на Стеллу, но, возможно, некоторые с недоумением обнаружили, что у них занемели руки или ноги, другие заметили, что в их стаканах слегка выдохлось спиртное, третьи – что их сигареты выглядели чуть-чуть иначе. Однако, как бы то ни было, все наблюдали за незнакомой миссис Рэмзи, не спуская с нее глаз. А она снова стояла перед ними с серебряным свистком и счастливым желтым билетом – со счастливым желтым билетом... Билет просто завораживал людей...

Стало живым полное тревоги и страха лицо Варнера, который так и не освободился от приставленного к спине оружия. Марко очень сильно радовался сладостному мигу победы. А его гвардейцы начали понемногу переминаться возможно, чтобы размять онемевшие мускулы.

Хаулэнд почувствовал, как под его рукой зашевелилось тело Элен, когда она слегка повернулась и посмотрела на него...

– Выигрыш выпал на билет под номером 787!

Дикие вопли, свист, крики разочарования – все слилось в один долгий пронзительный гул, громыхавший из динамиков и звонко отскакивавший от металлических стен рубки.

– Этот номер 787 ничего нам не говорит, кроме того, что выиграл кто-то другой! – Вилли Хаффнер бросил свой скомканный билет на пол. – А мог бы выиграть один из нас. – Он сердито посмотрел на профессора Рэндолфа.

Рэндолф засмеялся:

– В жизни есть куда более интересные вещи, чем обыкновенный выигрыш в азартной игре, мой дорогой Вилли...

– Да, действительно, есть, – подтвердил Марко и отвернулся от ученых.

– И сложены они в кладовой неподалеку отсюда.

Потом он громко спросил часового, стоявшего у двери:

– Как там дела, Элвин? Продвигаются?

– Медленно, командир. Но они сейчас стараются изо всех сил. Была непредвиденная задержка из-за того, что по какой-то причине вышли из строя кислородные горелки.

– Хорошо, пусть поторапливаются. Скоро появится наш корабль.

Рэндолф, Хаулэнд и Хаффнер обменялись взглядами. Они уже почти не испытывали напряженного состояния. Хаулэнда все больше и больше охватывали нежные чувства к Элен. А она стояла, прижавшись к нему, и от волнения и тревоги за последующие события, которые для нее были непредсказуемы, иногда вздрагивала.

Питеру хотелось, рассказав все подробно, успокоить ее, но он мог сказать только несколько фраз:

– Держись, Элен. Скоро все будет в порядке. Ничего плохого с тобой не случится. Положись на меня.

В ответ она сжала его руку.

Дальше события развивались, как по заранее написанному сценарию.

Ларсен нашел способ предупредить об опасности капитана, не вызвав при этом никакой паники среди пассажиров. Поднимая тревогу, Ларсен ни слова не говорил об аресте Варнером троих ученых. В первых рядах быстро сформированного спасательного отряда, двинувшегося в служебные помещения звездолета, шел Сэмми.

Схватка с грабителями была ожесточенной, но никто не погиб, и все кончилось очень быстро. Хаулэнд, защищая Элен и себя, вынужден был стрелять и ранил двух пиратов, что совершенно не обрадовало его. Когда капитан и Варнер, такой строгий человек, благодарили Питера, он не мог оторвать глаз от Марко. Командир борцов за свободу стоял у стены с поднятыми над головой руками. Поразили Хаулэнда и навсегда отпечатались в его сознании глаза Марко, которые были воплощением непокоренного духа и обещали возмездие своим врагам.

Но долго выдержать этот взгляд Хаулэнд не мог и отвернулся.

– Мы вынуждены были применить силу, – сказал он капитану. – Чтобы спасти женщин. Но тем не менее надо относиться с уважением к людям с нарукавными повязками – в конце концов, они твердо верят в правоту своего дела.

Сам же Питер Хаулэнд за время, проведенное на «Посейдоне», распрощался со многими своими идеалами, в которые когда-то свято верил.

Но зато теперь у него была Элен Чейз.

– Самая замечательная партия, мой дорогой Питер, – Рэндолф смотрел на своего главного ассистента с сияющей улыбкой.

Они находились во вновь созданной прекрасной лаборатории с богатейшим оборудованием. Вся эта красота и изобилие были результатом длительной напряженной работы, детально продуманного и со вкусом воплощенного дизайна и, конечно же, наличия большого количества денег.

Старый Гусман выглянул из-за своего стеллажа – его некрасивое лицо светилось от счастья:

– Я поддерживаю профессора, Питер. Мы так долго бились, чтобы вывести именно такую культуру. Ты получил ее сегодня?

– Да, – кивнул Хаулэнд.

Восторженное настроение владевшее всеми, с не меньшей силой кипело и в нем, но у него была еще одна причина для восторга – Элен Чейз.

– Я думаю, – продолжал Питер, – подходящей зоной для посева будет район 73. Там есть речка, богатая минералами, а низкое илистое побережье моря все время подвергается приливам и отливам. Мы должны получить положительные результаты в течение десяти дней.

– Десять дней, – восхищенно вздохнул Рэндолф. – Десять дней, чтобы возникла жизнь. Для этого потребовались миллионы лет на Земле. А где тогда была наша повивальная бабка?

– Жизнь в те древние времена зарождалась и умирала, и это повторялось снова и снова, – сказал Гусман, улыбнувшись своему второму имени повивальная бабка. – Так происходит и с нашими созданиями. Но каждый раз, когда мы будем получать новую, более совершенную культуру, мы будем делать маленький шаг к победе над смертью.

– Условия здесь, на Поучалин-9, идеальны, – говоря так, Рэндолф, однако, не повернулся, чтобы посмотреть в окна, потому что пейзаж за окнами был мертв.

Первые выращенные ими простейшие организмы погибли. Это произошло двенадцать месяцев назад. Теперь посланцы Земли принимали, как неизбежность, темное, покрытое тучами небо, жутко мерцавшие молнии и обрушивавшиеся на их дома порывы ураганного ветра. Хотя солнце иногда все же пробивалось сквозь низкие тучи и освещало ландшафт, все равно из головы не выходила мысль о том, что это место мертвое. В воздухе не было кислорода, в почве – гумуса, не было ни одного вируса или бактерии в атмосфере и на земле – одним словом, совершенно мертвый мир. Но мир этот еще никогда и не жил, поэтому был полон обещаний.