Попав на принимающую волну «Посейдона», голос извне начал громко и авторитетно говорить:

– Хорошо управляете! Мы скоро будем рядом с вами. Повернитесь к нам главным стыковочным узлом. Оружие у нас наготове, на всякий случай, Марко.

Мы сейчас не должны допустить ни единой ошибки.

Марко! Это имя прогремело в рубке «Посейдона», как гром с ясного неба. Хаулэнд посмотрел на Рэндолфа. Маленький профессор медленно поднял руку, крепко сжав пальцы в кулак. А потом резко опустил ее вниз.

– Опять они, эти бандиты, – отключив связь, сказал Ларсен и взглянул на Рэндолфа. – Что им говорить, проф?

Хаффнер неожиданно засмеялся:

– Пусть идут к нам на борт. Как только они появятся, мы снова дунем в Стеллин свисток!

– Не вижу ничего хорошего, Вилли... – начал возражать Хаулэнд с раздражением.

Рэндолф энергично поддержал Хаулэнда:

– Ты сам не знаешь, что говоришь, Вилли. Если эти борцы за свободу увидят здесь повсюду замерших людей – что они тогда подумают? И потом они не смогут войти через стыковочный тамбур все вместе, а будут идти по одному. И, наконец, они оставят часть людей на борту своего корабля.

Улыбка с лица Хаффнера тут же исчезла:

– Что же нам тогда делать? Позволить им свободно здесь разгуливать? И забрать все? Увидеть...

Профессор Рэндолф направился к Сэмми Ларсену и, подойдя к нему, решительно сказал:

– Дай мне микрофон. Соедини меня с кораблем их Фронта свободы.

Ларсен выполнил то, что ему приказали. Все в рубке затихли в напряженном ожидании.

Вскоре снова загремел тот же самый густой, уверенный, ненавистный голос:

– Поторапливайтесь, Марко. Мы уже почти рядом с вами. Включи видеокамеру и дай взглянуть на нашу победу.

Рэндолф быстро замахал рукой, чтобы Ларсен этого не делал, но Сэмми и не думал включать экраны. Профессор взял ручной микрофон и, как будто он выступал на послеобеденном семинаре у себя на факультете, спокойно сказал:

– Говорит звездолет «Посейдон». Эй, вы там, бандиты, слушайте сюда.

Вам лучше всего поскорее убраться. Всякая попытка вооруженного наскока с вашей стороны бессмысленна. Быстрее уносите ноги! Сюда приближается космический военный крейсер. Да, и еще – вашего человека Марко мы убаюкали, и он теперь крепко спит.

Хаулэнд не мог сдержать восхищения от старого профа. Его маленькая речь содержала такое количество вульгарных слов, что нельзя было даже заподозрить в говорившем известного профессора. Теперь надо ждать реакции с пиратского корабля.

Такой наглый поначалу, а теперь унылый голос снаружи сказал еще что-то, но совершенно невнятно и неуверенно, а потом исчез совсем. Питер представил себе, как тот незнакомый человек, получив от Марко радостное сообщение, мчался сюда через космические пространства на крыльях ликования – а здесь его встретило известие о несчастье. Неудача Фронта свободы не вызвала в Хаулэнде большой радости. Когда одни люди выигрывают, другие в это же время что-то теряют.

Рэндолф держался великолепно и, как всегда, все руководство взял в свои руки. Ни единого колебания, ни единого проявления слабости или неуверенности не было в его действиях и распоряжениях.

Когда разбойничий корабль удалился и, делая полные обороты, скрылся в просторах Вселенной, на «Посейдоне» все вздохнули с облегчением – все, кроме Рэндолфа.

– Постарайся срочно связаться с Теренсом, – быстро говорил он Ларсену. – Это дьявольское отродье в образе грабителя думает, что он способен справиться с военным крейсером. Он, наверное, полон решимости сражаться и готов умереть, но не сдаваться. Я не могу допустить, чтобы его дурацкая напускная храбрость помешала нашим планам.

– Слушаюсь, проф, – сказал Ларсен.

Маленькая фигура профессора Рэндолфа излучала уверенность, как никогда раньше. Он быстро и доходчиво отдавал точные, взвешенные приказания, заражая своим энтузиазмом всех остальных партнеров, или сообщников, как называл в душе всю их компанию Хаулэнд.

Но даже в Хаулэнда проникали живые искорки надежды из большого костра оптимизма, который ни на минуту не затухал в Рэндолфе.

– У меня никогда не было склонности лгать, – решил оправдаться профессор. – Но я считаю, что метод преувеличения, используемый в науке, применим и в нашем деле. Другими словами...

– Другими словами, профессор, – прервал его Вилли Хаффнер, улыбаясь, – когда вы лжете, то лжете по-крупному!

– Так, надеюсь, все пойдет дальше гладко, в конце концов, – Рэндолф посмотрел вокруг. – Кому-то надо пойти к Стелле и посмотреть, как она там...

– Я пойду, – сейчас же отозвался Хаулэнд. Ему необходимо было двигаться.

На пути к Стелле Питеру все время попадались фигуры притихших, похожих на призраков людей – картина была не из приятных. Стелла сидела на сцене. Одетая в самый лучший свой наряд, она в одной руке держала свисток, а в другой – желтый листок. Молодая женщина сидела и горько плакала.

– Это был великий момент в моей жизни, – говорила Стелла в перерывах между всхлипываниями. – Все жадно следили за каждым моим жестом, ловили каждое мое слово. Я была в центре всеобщего внимания. А потом я дунула в этот противный свисток – и они... они все потеряли интерес ко мне!

И Хаулэнд от души рассмеялся. Он пересек сцену и, подойдя к Стелле, забрал у нее свисток и билет. Положив оба предмета в свой карман, Питер сказал:

– Все благодаря еще одному выдающемуся открытию в микробиологии, Стелла. Не унывай! Пассажиры вдохнули в себя вирусы, над которыми мы все поработали. Когда ты дунула в сверхзвуковой свисток, вирусы активировались и парализовали людей. Они пробудут в таком состоянии двадцать четыре часа, а потом очнутся, даже не заметив, что с ними что-то происходило. Я сделал тебе прививку против этого эффекта, у тебя ведь не осталось шрама, помнишь, ты волновалась?

– Помню, – всхлипнула Стелла. – И не смейся надо мной. Я носилась, как сумасшедшая, стараясь все сделать так, как хотел проф – попробовал бы ты справиться с этим.

Они вместе пошли по рядам безмолвных людей в зале, устраняя все неполадки, которые могли привести к несчастному случаю.

– Не переживай, Стелла, – успокаивал ее Хаулэнд, вдруг почувствовав, что у него уже нет антипатии к этой женщине. – У тебя еще будет великий момент в жизни, как только они все придут в себя.

Когда, наконец, прибыл Мэллоу в небольшом космическом корабле, взятом напрокат на последние сбережения профессора Рэндолфа, на борту «Посейдона», возле двери кладовой с ценностями, собрались те люди, которые были в полном сознании и рассудке.

В их руках был большой набор режущих инструментов, принадлежавших пиратам, но, так же, как корабль Мэллоу, позаимствованных Рэндолфом во временное пользование, причем бесплатно. Эти люди пытались определить объем и степень трудности предстоявшей работы.

Рэмзи и Ларсен перевели управление и связь звездолета на автоматический режим и пошли к месту стыковки двух кораблей. Появились Мэллоу, Бригс, Кейн и Кванг. Рэндолф предупреждал их, чтобы они не тащили свои собственные орудия для взлома, но Мэллоу все же взял с собой то, что считал нужным. Полковник Тройсдорф шагал с гордым видом – на глазу у него, как всегда, поблескивал монокль. Когда полковник услыхал имя Тима Варнера, он преувеличенно громко засмеялся:

– Мне рассказывали о Варнере. Его считают компетентным работником.

Так, давайте приступим к делу.

У всех было одно и то же нетерпеливое, страстное, бьющее через край желание – вскрыть кладовую и вынести ее содержимое. Хаулэнд отошел в сторону и уныло наблюдал за действиями бывших космических военнослужащих.

Мэллоу был весел и многословен.

– Не стоит сильно нервничать, – говорил он своим людям. – Ведь в конце концов, все это сделали грабители, с оружием напавшие на звездолет, не так ли? А нас не было на борту, так же? Как мы могли здесь оказаться в самый разгар большой лотереи!

И он самодовольно рассмеялся. Его противный смех покоробил Хаулэнда.