— Да, шалафи, — ответил Даламар и, несмотря на сильный жар, исходивший от тела Рейстлина, весь похолодел.

— А известно ли тебе, куда ведет эта дверь?

— Да… шалафи. — Шепот эльфа был едва слышен.

— А ты знаешь, почему она не открывается?

— Ты не можешь открыть ее, шалафи. Даже такой могущественный маг, как ты, не может открыть ее в одиночку — только вместе с тем, кто наделен истинно святыми… — Спазм перехватил его горло, и Даламар замолчал.

— Да, — сказал Рейстлин, — ты понял. «Только с тем, кто наделен истинно святыми силами». Вот почему она нужна мне! Ну что, ученик, постиг ли ты высоту — или глубину — моих притязаний?

— Но это безумие! — ахнул Даламар и тут же потупил взор. — Прошу простить меня, шалафи. Я не хотел тебя оскорбить.

— Конечно. К тому же ты прав. Мечтать о таком с моими ограниченными силами — это действительно безумие. — В голосе мага чувствовалась горечь. — Вот почему я должен отправиться в путешествие.

— В путешествие? — Темный эльф поднял голову. — Куда?

— Не куда, а в когда, — поправил его маг. — Тебе приходилось слышать о Фистандантилусе?

— Неоднократно, шалафи. Он был самым великим волшебником нашего Ордена.

Колдовские книги в синих переплетах — это его книги.

— Но они здесь не все, — быстро добавил Рейстлин и обвел рукой книжные полки вдоль стен. — Я прочел их, некоторые — по многу раз. Я смог понять их только после того, как получил ключ к тайнам от самой Владычицы Тьмы. Но они только разочаровали меня! — Рейстлин снова стиснул пальцы в кулак. — Теперь я вижу, что многих томов не хватает. Возможно, они погибли во время Катаклизма или позднее, во время Войн Гномьих Врат, что только подтвердило исчезновение Фистандантилуса. Именно эти утерянные тома должны дать мне всю полноту колдовской власти!

— И твое путешествие приведет тебя… — Темный эльф замолчал, не в силах поверить замыслу мага.

— В прошлое, — спокойно закончил Рейстлин. — В дни, предшествовавшие Катаклизму, когда Фистанданталус был в расцвете своего могущества.

Даламар почувствовал, что у него начинает кружиться голова и мысли в беспорядке скачут с одного на другое. Что скажут Они? Казалось, Они обдумали все возможные варианты, но никому и в голову не пришло ничего подобного!

— Успокойся, мой ученик. — Тихий голос Рейстлина доносился до эльфа словно с другого конца мира. — Ты немного расстроен, и мысли твои смущены. Может быть, глоток вина поможет тебе?

Маг подошел к столу и налил из крошечного графина в бокал кроваво-красной тягучей жидкости. Протянув бокал эльфу, он налил немного вина себе.

Даламар с благодарностью принял напиток — его руки дрожали, и это пугало его больше всего.

— Я не часто пью это крепкое вино, — сказал маг, — но сегодня, мне кажется, мы можем себе это позволить. Я предлагаю тост за… Как ты выразился? За обладающую истинно святыми силами? Словом, за госпожу Крисанию!

Рейстлин отпил небольшой глоток, а Даламар осушил бокал залпом, едва не поперхнувшись, когда обжигающая жидкость хлынула в его горло.

— Прости, шалафи, но если Живец все сказал правильно, то Сот наложил на Крисанию заклятие смерти. Однако она все еще жива. Ты вернул ей жизнь? Рейстлин отрицательно покачал головой:

— Нет, просто я сделал так, чтобы она выглядела живой и мой братец невзначай не похоронил ее. Я, конечно, не видел того, что случилось, но об этом нетрудно догадаться. Увидев перед собой Рыцаря Смерти и поняв, какая судьба ее ждет, госпожа Крисания попыталась противостоять заклятию единственным способом, какой был в ее распоряжении. Впрочем, это был довольно действенный способ — священный медальон Паладайна. Бог защитил ее, перенеся ее душу в те миры, где обитают сами боги, а тело оставил на земле, словно пустую раковину. Никто — даже я — не сможет снова соединить ее тело и душу в одно целое. Только верховный жрец Паладайна обладает подобной властью.

— Элистан?

— Гм-м… Он уже бессильный старик, он умирает…

— Значит, она потеряна для тебя, учитель?

— Нет, — тихо возразил Рейстлин. — Ты просто не понял, ученик. Из-за своей невнимательности я утратил контроль за событиями, но я быстро восстановил его. Впрочем, дело вовсе не в этом. Я даже могу с выгодой использовать эту промашку. Сейчас они приближаются к Башне Высшего Волшебства. Крисания отправилась туда, чтобы попросить помощи у магов. Когда она попадет в Башню, она получит эту помощь, так же как получит ее мой брат.

— Значит, ты хочешь, чтобы они помогли ей? — спросил сбитый с толку Даламар. — Но она же стремится погубить тебя!

Пристально глядя на своего ученика, Рейстлин задумчиво отпил еще глоток вина.

— Подумай хорошенько, Даламар, — сказал он мягко, — подумай, и ты поймешь.

Но… — Он отставил опустевший бокал. — Я и так слишком задержал тебя.

Даламар посмотрел в окно. Красная луна Лунитари медленно скрывалась из виду, опускаясь за далекие горные вершины. Время приближалось к полуночи.

— Ты тоже должен отправиться в путешествие и вернуться к рассвету — прежде, чем я исчезну, — сказал Рейстлин. — Несомненно, в последнюю минуту я могу вспомнить что-то важное, о чем не успел сказать раньше. Кроме того, я собираюсь оставить на тебя несколько мелких дел. Пока я буду отсутствовать, управлять всеми делами в Башне будешь ты.

Даламар покорно кивнул, потом нахмурился:

— Ты говоришь о моем путешествии, шалафи? Но я никуда не собирался… — Темный эльф запнулся, вспомнив, что, узнав о намерениях мага, был обязан тут же отправиться в путь, чтобы доставить это важное сообщение тем, кто его ждет.

Рейстлин встал, молча оглядел эльфа, и тут на лице Даламара проступил ужас от внезапно открывшегося ему понимания происходящего. Маг медленно приближался, шурша своим черным плащом, но парализованный страхом Даламар не мог сдвинуться с места. Все охраняющие заклятья вылетели у него из головы. Он не способен был ни о чем думать и ничего не видел, кроме оказавшихся вдруг совсем близко бесстрастных, ничего не выражающих золотистых глаз.

Рейстлин медленно поднял руку и, опустив ее на грудь Даламара, едва прикоснулся к черной накидке ученика кончиками всех пяти пальцев.

Невыносимая боль вошла в его тело. Лицо Даламара побледнело, перекошенный рот не в силах был издать ни звука, как и сам эльф не имел сил отпрянуть в сторону. Взгляд Рейстлина приковывал его к этому месту.

— Передай в точности все, что я сказал тебе, — прошептал Рейстлин, — и то, о чем ты, быть может, догадался, — тоже. И еще передай Пар-Салиану мои наилучшие пожелания… ученик!

Маг убрал руку.

Прижав ладони к груди, Даламар со стоном рухнул на пол, но Рейстлин не удостоил его даже взглядом. Темный эльф слышал, как маг вышел из кабинета: бархатный плащ прошелестел по полу, потом входная дверь открылась и затворилась.

Терзаемый болью, Даламар разорвал на груди черную ткань. По животу его стекали пять струек крови, а на груди зияли пять глубоких круглых ран, которые оставило на его теле прикосновение руки Рейстлина.

— Карамон! Вставай! Да проснись же ты! — «Нет, я лежу в могиле. Здесь, под слоем земли, тепло и безопасно. Ты не можешь разбудить меня, не можешь потревожить. Я спрятался в жирной глине, и тебе меня не найти». — Карамон, ты посмотри, что творится! Ну, вставай же!

Чья-то рука, отгоняя в сторону морок, настойчиво затормошила его.

— «Нет, Тика, уходи, убирайся! Однажды ты уже вернула меня к жизни, вернула к боли и страданию. Тебе следовало оставить меня во тьме, в сладком царстве дремы на дне Кровавого Моря Истара. Но теперь-то я наконец обрел покой. Я похоронил себя в этой могиле».

— Эй, Карамон, тебе стоит проснуться, чтобы взглянуть вокруг!

«Эти слова!.. Они были смутно знакомы… Конечно, я сам сказал их! Я сказал их Рейстлину давным-давно, когда мы впервые пришли в этот лес. Почему же теперь их слышу я? Или я — Рейстлин? Что за чушь…»