Рейстлин кашлянул, и Крисания, почти позабывшая о его присутствии, вздрогнула. Маг был бледен от усталости, но его глаза горели лихорадочным огнем, а тонкие пальцы возбужденно дрожали. Жрица поднялась.

— Мне очень жаль, — сказала она негромко. — Из-за меня ты не спал всю ночь, хотя ты болен и тебе следовало бы отдохнуть. Теперь я должна идти.

Рейстлин поднялся вместе с ней.

— Пусть мое здоровье тебя не беспокоит. Посвященная, — сказал он с кривой улыбкой. — Огонь, который горит во мне, еще способен согреть это тщедушное тело. Если хочешь, Даламар проводит тебя через Шойканову Рощу.

— Буду весьма признательна, — пробормотала Крисания.

Она совершенно позабыла о том, что ей предстоит возвращаться через это страшное место. Глубоко вздохнув, она протянула Рейстлину руку.

— Спасибо. Мне было чрезвычайно интересно посетить Башню, — сказала она официально. — Я надеюсь, что…

Рейстлин взял руку жрицы в свою, и его прикосновение снова обожгло ее.

Крисания посмотрела в глаза мага и увидела в них свое отражение: бледнолицую женщину в белом одеянии, черноволосую, с гордой осанкой.

— Ты не должен этого делать, — сказала она неуверенно. — Ты задумал зло. Ты должен остановиться. Крисания крепко стиснула его пальцы.

— Докажи мне, что это зло, — ответил Рейстлин и слегка потянул ее к себе. — Объясни мне это. Убеди меня, что мир можно спасти только добром.

— Станешь ли ты слушать? — с вымученной улыбкой спросила Крисания. — Ты окружен тьмой. Смогу ли я до тебя достучаться?

— Тьма расступилась, разве не так? — спросил Рейстлин. — Тьма расступилась, и ты вошла.

— Да… — Крисания совсем рядом почувствовала тепло его тела. Она покраснела и быстро отступила назад. Высвободив свою руку, она рассеянно потерла ее так, словно ей сделали больно. — Прощай, Рейстлин Маджере! — сказала она, избегая взгляда мага.

— Прощай, Посвященная Паладайна, — отозвался Рейстлин.

Дверь в кабинет отворилась, и на пороге возникла узкая фигура Даламара.

Крисания не смогла припомнить, когда и каким образом Рейстлин вызвал своего ученика. Жрица надвинула на голову капюшон и, повернувшись, вышла. Идя по узкому коридору, выложенному из серого камня, она чувствовала, как взгляд золотистых глаз мага жжет ее сквозь одежду. Когда она уже подошла к узкой винтовой лестнице, ее нагнал голос Рейстлина:

— Подумай, госпожа, разве Паладайн и в самом деле послал тебя помешать мне? Разве не мог он направить тебя мне на помощь?

Крисания задержалась на мгновение и обернулась. Рейстлин исчез, серый коридор был призрачен и пуст. Даламар молча стоял рядом с ней.

Крисания подобрала полы своего белого плаща, чтобы не запутаться в них, и стала осторожно спускаться по лестнице.

Все ниже… ниже… навстречу нескончаемому сну.

ГЛАВА 12

Башня Высшего Волшебства в Вайретском Лесу на протяжении нескольких столетий служила последним пристанищем магии на Ансалонском континенте. Сюда были изгнаны маги Кринна, когда фанатичный Король-Жрец из Истара объявил всякое колдовство вне закона. Именно сюда прибыли, спасаясь бегством, маги из Истарской Башни, ныне покоящейся на дне Кровавого Моря, сюда переехали маги и из проклятой Палантасской Башни.

Вайретская Башня была довольно внушительным строением, да и во многих других отношениях она вряд ли могла служить подходящим зрелищем для слабонервных. Ее внешние стены образовывали равносторонний треугольник, и в каждом углу высилась небольшая дозорная башенка. В самой середине безупречной геометрической фигуры помещались две главные башни, слегка наклоненные друг к другу и слегка искривленные — ровно настолько, чтобы непосвященный наблюдатель принялся тереть глаза и недоуменно вопрошать: «Что же, неужто они и вправду кривые?»

Треугольные стены цитадели были выстроены из черного камня и отполированы до такой степени, что на солнце слепяще сверкали, а ночью отражали свет двух лун и темноту третьей. На камнях виднелись высеченные магические руны — руны стойкости и силы, защищающие и отводящие, руны, которые скрепляли камни между собой, и руны, сцепляющие стены с землей. Вершины стен были ровными — они не нуждались в бастионах и зубцах с бойницами.

Расположенная вдали от всех центров цивилизации, Вайретская Башня была окружена своим волшебным лесом. Тот, кто не принадлежал к магическому Ордену, не мог войти сюда без приглашения. Маги оберегали эту последнюю цитадель, в меру своих немалых сил оградив ее от внешнего мира.

Но Башня не была безжизненной. Честолюбивые ученики и маги первой ступени стекались сюда со всего мира, чтобы принять участие в жестоком и зачастую гибельном Испытании. Магистры высших степеней знания прибывали в Вайретский Лес, чтобы совершенствовать свое искусство, встретиться друг с другом, обсудить те или иные вопросы или провести мудреные, небезопасные эксперименты. Для них врата Башни были открыты и днем, и ночью. Магистры Белых, Черных и Красных Мантий могли приезжать и уезжать когда им вздумается.

Несмотря на различия в помыслах и взглядах, несмотря на несходство в отношении к миру, в котором они жили, мастера всех трех Лож забывали здесь о своем противостоянии. Споры между магами поощрялись до тех пор, покуда они помогали двигать вперед их возлюбленное искусство. Любые поединки между магами были строжайше запрещены, а ослушников ждала неизбежная и страшная смерть.

Искусство. Магическое искусство. Только оно объединяло их вместе. Только ему они были верны вне зависимости от того, какого цвета одежды они носили.

Даже молодые маги, которые спокойно глядели в лицо смерти, отваживаясь на Испытание, понимали это. Понимали это и старые мудрецы, приезжавшие в Башню, чтобы испустить здесь последний издох и успокоиться навеки внутри ставших родными стен. Магия была матерью и отцом, женой и любовницей, другом и ребенком. Она была землей и водой, огнем и воздухом. Она была жизнью и была смертью. И она была выше смерти!

Пар-Салиан размышлял обо всем этом, стоя у окна своей комнаты в северной из двух башен и наблюдая за тем, как Карамон и его небольшой отряд приближаются к воротам внешней стены.

Как и Карамон, Пар-Салиан часто вспоминал прошлое, но сожалел ли он о нем — этого не мог сказать никто.

— Нет, — негромко сказал себе старый маг, глядя, как Карамон подымается вверх по тропе, и прислушиваясь к позвякиванию меча на его раздавшейся талии, — я не жалею о прошлом. Я был поставлен перед страшным выбором, и я принял решение. В конце концов, кто смеет оспаривать волю богов? Они потребовали, чтобы я дал им меч. Я добыл клинок, но, как и все, он оказался обоюдоострым…

Карамон и его спутники подошли к главным воротам. Никто их не остановил, только в покоях Пар-Салиана прозвенел крошечный серебряный колокольчик.

Старый маг поднял руку, и ворота открылись.

* * *

Когда они вошли в главные ворота Башни Высшего Волшебства, вокруг начали сгущаться сумерки. Тас быстро огляделся по сторонам и вздрогнул. Ведь буквально несколько часов назад еще было утро! Теперь же, подняв голову к небу, кендер увидел красноватые лучи закатного солнца, отражающиеся от полированного камня центральных башен.

Тас тряхнул головой, — Как они сами-то узнают, который час, хотел бы я знать? — обращаясь больше к самому себе, сказал кендер.

Они стояли во дворе Башни. Вымощенный серыми каменными плитами внутренний двор казался голым и абсолютно пустым — ни красоты, ни уюта. Здесь не было цветов, и ни одно дерево не оживляло монотонности геометрически правильного замкнутого пространства. И тут никого не было. Абсолютно никого, — с легким разочарованием подметил Тас.

Или был? Уголком глаза кендер заметил какое-то движение, словно некто в белом быстро промелькнул сбоку и скрылся за спиной. Кендер обернулся. Никого. И тут же в другой стороне он заметил лицо, руку и красный рукав. Он посмотрел туда — и снова никого. Неожиданно у него появилось ощущение, что на самом деле его окружает множество людей, которые снуют мимо, спешат или прогуливаются, сидят на камнях, мирно беседуя друг с другом, или даже дремлют, привалившись к стене. При этом он никого не видел и не слышал ни единого звука!