Мы ехали в полной тишине. Чекисты были совершенно расслабленными, курили и переглядывались. Меня удивляло, что этот слепок сознания, сидящий перед нами, прекрасно понимает, что он мертв, да еще и в гостях из будущего разбирается.

Мы скурили по две сигареты, прежде, чем “Мерседес” остановился.

— Прошу вас, — мужчина указал нам на дверь.

Я открыл ее и вышел, а Сантьяго поблагодарил за услугу. Чекисты ничего не ответили, а вышли вместе с нами. На улице лежал снег, дула сильная метель, но мне не было холодно. Один из мужчин открыл стеклянную дверь аптеки и пропустил нас всех внутрь. Мы шли последними, и я тихо спросил у Сантьяго.

— Это Троцкий?

— Болван ты тупорылый, — огрызнулся тот, — железного Феликса не узнал.

— У-у-у, это же очень опасный человек был, — вспомнил я.

— Да. Поэтому держи язык за зубами и веди себя сдержанно.

В аптеке была идеальная чистота и ни одного покупателя. За стойкой из темного коричневого дерева стоял дородный мужчина в костюме тройке. Он был немолод, лысоват и имел подкрученные усы. За ним виднелись громадные шкафы и чучело маленького крокодила.

— Здравствуйте, Василий Васильевич, — поприветствовал его один из чекистов, — мы к вам за лекарствами пожаловали. Говорят, у вас новая поставка.

Мужчина весело подмигнул, давая понять, что это какой-то специальный заказ.

Аптекарь улыбнулся, слегка покраснел и поставил на стойку небольшой черный чемоданчик. Открыл его, и достал бумажный пакет.

— Ровно фунт, господа, — сказал он, — будете пробовать?

— Само собой, — чекист подошел к стойке, и я увидел, как аптекарь быстро формирует дорожку из белого порошка.

— Да они марафетчики, — пробормотал я.

— Еще какие, — толкнул меня Сантьяго и подошел к доктору, — приветствую, вы меня узнаете?

— Александр? — Пель сделал испуганные глаза, — а вы по какому поводу?

— Я бы хотел вернуть одну штучку, что давал вам на сохранение. Помните?

— Да, — голос аптекаря изменился, — но я не могу вам отдать ее.

— Вот так поворот, — Сантьяго удивленно покосился на меня, — Сергей, твой выход. То, что ты ищешь, у этого прощелыги.

Чекисты с интересом слушали нас.

— Где предмет? — строго спросил я.

— Он в башне, но вам туда нельзя. Я не пущу…

— Да неужели? — я тут же выхватил “Маузер” и направил его в лицо Пелю, — а так?

— Вы что себе позволяете, товарищ? — строго спросил у меня Дзержинский, и чекисты тут же достали свои “Маузеры”. Ну и ситуация. Конечно, мы их всех перестреляем, но это если до этого дойдет, конечно.

— Тише, товарищи! — громко сказал Сантьяго и поднял руки в знак примирения, — у меня есть неопровержимые доказательства, что Василий Васильевич Пель — яростный контрреволюционер. Этот марафет был завезен из Германии, в обмен на информацию о состоянии здоровья Владимира Ильича Ленина!

Тут и я прифигел. Лицо Дзержинского тут же искривилось и с легкой дьвяольщинкой в глазах посмотрел на аптекаря.

— Это правда? — негромко спросил он таким тоном, что даже мне стало не по себе.

— Правда, — ответил за Пеля Сантьяго, — его даже не Василий Васильевич зовут. Его настоящее имя — Вильгельм Христофор Эренфрид!

Аптекарь схватился за сердце, и Дзержинский тут же приказал схватить мужчину.

— Спасибо за помощь, товарищи, — сказал он нам и крепко пожал наши руки. Затем он сунул пакет в сумочку и забрал ее с собой.

— Почему вы верите им? — завопил аптекарь, которого уже тащили мимо нас к выходу.

— Потому что они из будущего и в некоторых вопросах осведомлены лучше.

— А его сын вообще покинет Россию и будет изучать мочу! — добавил Сантьяго вслед чекистам, уводящим аптекаря. Путь был свободен.

— Как ты узнал о том, что он контра? — спросил я.

— Я и не знал. Он и не был, — пожал плечами Сантьяго и перемахнул через стойку, — скорее всего, оба Пеля никогда не были знакомы с Дзержинским лично. Ни отец, ни сын. А умерли они чуть ли не за 15 лет до начала революции.

— Но ведь один из чекистов знал его!

— И что? Эти суровые ребята в кожанках много кого знают. Это в наше время, чтобы схватить знаменитого человека и отвезти его в подвал нужно сфабриковать какое-то дело, затем поймать и транспортировать. В те времена все было немного иначе. Достаточно было просто намекнуть кому-либо из чекистов, или донос написать.

— Они убьют его? Там, в застенках? — поинтересовался я.

— Без всякого сомнения, — подтвердил мои мысли Сантьяго, — но завтра Пель проснется как ни в чем не бывало и снова выйдет за эту стойку и будет ждать новых покупателей. Проклятье!

— Что случилось?

— Дверь не хочет открываться, — Сантьяго пнул в толстую дверь ногой, а затем сбил небольшой замочек тростью, — пойдем, тут винтовая лестница, и она ведет в башню любимчика Пеля.

— Грифона?

— Угу. На самом деле, никаких грифонов у Пеля не было. Это все выдумали городские болтуны и свидетели на синем глазу. Им мерещилось с дешевой водки, будто над башней витают крылатые тени. А так как народ русский в те года был, мягко скажем, диковат, то любой аптекарь был для них вроде великого колдуна и мага. Так что Пель тут же получил статус чернокнижника. Его башню до сих пор какие-то балбесы цифрами разрисовывают. Поддерживают эгрегор. А то, что люди придумывают в реале, здесь становится правдой. Ты же видел и “Аврору” на ходу…

— И даже статую Петра, гуляющего по городу.

— А в Питере полно всяких легенд, призраков, пугалок, плюс исторических личностей. Это ты еще Лениных не видел! — Сантьяго рассмеялся.

— Их несколько? — удивился я.

— Да. Один на броневике осенью по Дворцовой площади катается, второй постоянно из Смольного не вылезает, а еще есть Ленин-гриб, того в кунсткамере держат. У него реально вместо головы вешенка!

Мы заржали как полоумные, пока спускались по лестнице. Она привела нас к лифту, а тот в свою очередь поднял на самый верх башни, которая, как нам показалась, была метров тридцать в высоту, не меньше. Я прекрасно помнил цифирную башню в реале — она была очень маленькой. Этажа три не больше. Но здесь…

На самом верху башни, прямо на выходе из лифта лежал здоровенный грифон. В целом, совершенно классический, у Кости в игре я на таких летал. Однако у этого была черная шкура и золотые крылья, а передние лапы тоже были львиными, а не орлиными. Грифон величественно свернулся калачиком и спал. На его груди сверкало крошечный амулет на массивных цепях, в котором я сразу узнал недостающую часть короны.

— Знакомься, Серега, — тихо сказал Сантьяго, — это Гриша. Дальше сам с ним разговаривай, я с химерами стараюсь не общаться.

— А он умеет говорить?

— Без понятия, я так далеко сюда не заходил. Просто отдал кусок короны Пелю и попросил спрятать получше. Вот он и постарался, и скотину эту пернатую вообще в первый раз вижу. Ну и здоровый же он.

— С троллейбус, не меньше. Как ты думаешь, как его разбудить?

— Да легко! — Сантьяго резко рванул вперед и отвесил грифону мощного пинка под зад. Чудовище тут же открыло глаза, издало жуткий клекот и уставилось на меня. Вот же огромный, сволочь!

— Шпрехен зи дойч? — весело обратился к нему Сантьяго.

— Почему ты думаешь, что он понимает немецкий? — спросил я.

— Потому что его хозяин — немец, болван ты…

Грифон расправил крылья, в его глазах вспыхнуло яростное пламя, и он бросился в атаку.

Борьба с такими огромными монстрами не была для нас с Сантьяго в новинку. Когда ты частенько приключаешься в Лимбе и других мирах, то нередко вступаешь в схватку с теми, кто явно больше тебя в размерах. Победить такие вот троллейбусы на ножках с крыльями на удивление просто. Первое правило — не бояться габаритов противника! Чем он больше, тем медлительней и быстрее выдыхается. Второе правило — нужно быть очень прытким и вертким. Порхать как бабочка, жалить как пчела. Ты не можешь нанести слишком много вреда и урона одним ударом, поэтому нужно нанести десяток маленьких. Третье правило — валить такого мегабосса лучше вмногером. Противник один, и он не успевает сосредотачиваться на всех, а поэтому допускает немало ошибок.