— Я только одного зеленого слона знаю, и не сказать, чтобы был его фанатом, — я криво улыбнулся, — кажется, у тебя опять точка смещается, и ты начинаешь нести ахинею.

Витюша посмотрел на меня таким взглядом, каким одаривают добрые отцы своих глупеньких детей.

— Я просто вижу больше, но когда-нибудь и ты начнешь. Ничего страшного, — с улыбкой сказал он, — все рано или поздно приходят к одному и тому же. Разница только в выбранном пути. В лесу миров много тропинок. Некоторые ведут в пустоту пещер. А это все, считай пропал. И будут ли у тебя билеты на поезд…

— Не совсем складно. Какой-то поток сознания, — но мага нужно было поддержать, — в пещере тоже поезд бывает?

— Он везде бывает.

— Ладно, хрен с ним, с поездом этим. Все равно ничего не понятно пока. Скажи мне, что произошло с вожаком волков? Почему его так раздуло, и откуда эти изменения?

— Я не видел всего боя целиком, — Витюша почесал затылок и задумчиво облизнул мороженку. Она у него здесь была вечная и постоянно меняла цвет. Видимо, маг игрался с разными вкусами. И это в Погасшем, мать его мире, где обычный сновидец вообще ничего не может сделать толком!

— Сначала волки ворвались через стену и бросились пожирать всех, кого встретили на улицах. Это была недолгая, но очень красочная резня. Фиолетовость, алость, синева. Набор пьяного художника. Абстракция. Чертово колесо.

— Вожак гнал стаю в этот купол? — я почувствовал, что наш товарищ снова растекается мыслями по древу миров.

— Да. Они наелись. До отвала. Каждый стал очень большим, потом они стали делиться и снова есть. Много раз. Это как любовь. Только не к другому существу, а к собственному эго. Многократное повторение одного и того же. Физическое безумие.

— А что потом было?

— Маги призвали огромное чудовище с сотней алых глаз и кучей лап. Волки стали единым целым, и началась битва, равной которой я еще не видел. Я словно предчувствовал, что здесь будет интересно и весело. Поэтому меня и привела дорога сновидений. Она такая забавная. Сама выбирает кому что показать. И глуп тот, кто думает, что может управлять ей.

— Кот? — пошутил я.

— Тот? — Витюша улыбнулся, — скорее На-Реау. Восьмерка! Бесконечность с точкой сознания между кольцами жизни и смерти.

— Опять ты за свое, — я покачал головой, — и что дальше? Вожак набросился на древнее божество — чудище. Они сражались. Чем закончилось все?

— Слияние. Когда настолько могущественные создания сталкиваются в битве, то ее исход непредсказуем, но чаще всего заканчивается взаимным уничтожением. В принципе, если бы так произошло, то вы бы это поняли. Вы же связаны. Волчьи нити.

— Ну логично. Слишком много бы высвободилось энергии в случае победы одного над другим. Оба бы сдетонировали как десяток атомных бомб, а учитывая сколько в этом уже горючей энергии, — я почесал подбородок, — рвануло бы так, что Погасший мир пришлось бы переименовывать в Сверхяркий.

— Не пришлось бы, — поправил меня маг, — мир просто бы перестал существовать. Частица творца тоже бы сдетонировала. Все бы накрылось тазиком в одно мгновение ока и схлопнулось.

— И мы? — спросил Рагни.

— И вы, и я, и все сущее, что пребывает здесь в данный момент. Сила была бы такой, что задела бы все связи наших проекций с телом.

— Серьезно, — я присвистнул, — выходит, что мы избежали чудовищной катастрофы и теперь каким-то образом должны разлепить этот вот симбиоз древнего монстра и вожака?

— Это придется сделать, так как защитное поле долго не продержится. Представь, что будет, когда эта зверюга вырвется наружу.

— А кто создал поле?

— Оно появилось само. Это автоматическая защита.

— Нужно не разлепить, — Рагни по-собачьи почесал за ухом, — нужно уничтожить древнего, а вожака оставить.

— Не представляю как это сделать, — я смущенно хмыкнул, — ну серьезно. Я мелкая сошка, а тут какие-то Годзиллы с Кинг-Конгами толкаются. Что может сделать простой человек против древнего существа?

— Много чего, если постарается, конечно, — Витюша снова сунул мороженку в рот, — вишневая попалась. Не очень люблю. Хочу клубничную!

Мороженка тут же поменяла свой цвет и на лице мага появилась счастливая улыбка. У меня была такая же в пять лет, когда папа впервые купил мне крутое эскимо. Только вот я позабыл это чувство, а Витюша нет. Мало того, он испытывает его каждый раз. Вот что поразительно. Вот настоящая магия.

— Контроль внутреннего ребенка, — невольно вырвалось у меня.

— Все мы дети. И всегда были ими и остаемся. Просто забываем, как это, — пояснил Витюша, — ты вот в детстве что любил больше всего делать?

— Вырезать картинки из журналов, — мне почему-то стало немного стыдно.

— Почему?

— Я из небогатой семьи, и у меня было мало игрушек. Зато папа выписывал кучу журналов. “Техника молодежи”, например и “За рулем”. Я вырезал из них самолетики, танчики, машинки и играл на диване.

— Отличное хобби! Попробуй это повторить! — подзадорил меня Витюша, — ты будешь сильно удивлен.

— Да ну нахрен, — я с сомнением закусил губу.

— Попробуй!

— Ладно, — пообещал я, — но скажи, как мне разделить древних?

— Волк знает, и ты знаешь. У вас получится. А мне пора. Приятно было встретиться. Поезд уже пришел! Ту-ту!

Маг внезапно исчез, словно его здесь и не было, и мы с Рагни остались совершенно одни, не считая гигантского монстра в куполе под нашими ногами.

— Идем за частицей, — сказали мы с Рагни одновременно, но эта мысль принадлежала не нам. Вернее, всем нам.

— Они проверили дрон и мобильный телефон, — сказал я, поворачиваясь к Даниле, — все чисто. Телефон был украден черт знает у кого и взломан еще полгода назад. Симка зарегана на покойника. Сам дрон был куплен недавно, распакован и запущен из машины, стоявшей в квартале от нашего штаба.

— Выходит, что конспирация у него все еще на высоком уровне, — учитель подпер рукой подбородок, — пока он не допустил ни одной ошибки. Все слишком уж хорошо сыграно.

— Ну он же Игрок, — пошутил я.

— Мы все игроки. А твой болван в маске об этом забывает. В этом его просчет. Он думает, что играет в аналог шахмат, только с живыми фигурами, но здесь другой уровень, — Данила внезапно осклабился, — у нас конь может взбрыкнуть, соскочить с доски и навалять тебе по сраке! И вот к этому мы и должны стремиться. Ты должен стать этим жеребцом.

— Спасибо, учитель, что выбрали для меня такую роль!

— Не за что. Давай напрямую, Сережа. Игра в смерть продолжается. Конечно, в глобальном смысле тебе волноваться не о чем. Даже если Игрок разрежет тебя на кусочки и сожрет, то ты все равно окажешься в Море забвения и сможешь какое-то время помогать всем нам.

— Если захочу, — добавил я.

— Захочешь, — голос учителя стал ниже и жестче, — захочешь. Мы — единственные, кто сможет помочь тебе в послесмертии будучи живыми. Мы протянем твое сознание и проводим куда ты захочешь.

— Но сначала надо будет поработать. Даже после смерти ведьмаку не будет покоя.

— Все верно. Но не стоит считать, что это какой-то кошмар. Это бытовуха, Сережа. Без нашей помощи ты окажешься на улицах Лимба и со временем просрешь весь свой свет. Или ты думаешь, что Закатный город примет тебя?

— Не примет. Я не готов.

— Рад, что ты это понимаешь. Так вот. Это я все к чему веду? Не бойся Игрока. Смерть в реале — это как уснуть, а потом проснуться. Просто ты уже знаешь где и как. Удобно, согласись.

— Угу.

— Поэтому и не бойся творить всякую дичь. Будь магом. Удивляй. Поражай! Этого от тебя все и ждут.

— Этого недостаточно, — возразил я, и на лице Данила скользнула тень недовольства, — игрок — маг реальности, и я плохо понимаю, что это значит.

— Забей, — отмахнулся Данила, — ты тоже крутой маг реальности. Можешь взять и иссушить человека на месте. В реале, заметь! Можешь выйти из тела и проследить за кем-либо! Это не магия что ли, по твоему?