— Наконец-то! — с триумфом сказал человек. — Я опять на свободе!

Он огляделся, потом открыл холодильник советского производства, гудящий в углу. В холодильнике лежало полтуши собачатины, прямо с шерстью. Томаш выбежал на улицу, его стошнило. Он постоял на свежем воздухе и отдышался. Вернувшись, он умылся ржавой водой, лениво капающей из крана. Как заметил эстет, ни одно из полотенец не подходило для употребления. Он нашёл висящую в шкафу тряпку и вытер ею лицо. Для предыдущего владельца эта тряпка, между прочим, служила праздничной рубахой.

— Ладно, — сказал он сам себе. — Надо ехать в Хелм и приобрести там поддельные документы. Потом откопаю под дубом банку с долларами и дам дёру на Запад или ещё лучше — через горы, к германцам. Большая часть жизни уже за плечами, но надежда хотя бы на титул магистра ещё есть.

Мыслями вернулся во времена тридцатилетней давности. Почему он тогда отступил? Этого Томаш никак не мог припомнить.

«Гнида! Ты, пся крев! — услышал эстет знакомый голос под своей черепной коробкой. — А ну давай, дел полно! А то, гляди, замечтался, очкарик!»

— А накася выкуси! — громко и уверенно послал тот Якуба.

А зря…

В тот же час черты лица грубияна исказились в мучительной гримасе. Разум Якуба покорял чужое тело. Минутой позже уже покорное тело встало и как зомби направилось в сторону Войславице. Через час он уже был в деревне. Якуб, сидя внутри, переключил мозг на функцию надчувствительного наблюдения. Ведьма оставила четкий след. Он догнал её на рынке, где она тщетно искала чёрных цыплят. Женщина уловила ход его мыслей. Резко обернулась, ища взглядом Якуба Вендеровича, но его нигде не было. Так, сбитая с толку, постояла с минуту, разглядывая людей. А удостоверившись, что ей показалось, и успокоившись, опять повернулась к прилавку, чтобы продолжить разговор с продавцом.

И тогда Гнида вынул из-под полы пиджака топор. Молниеносно, но с педантичной грацией он ловким движением отрубил ведьме голову. Люди закричали в ужасе. Откуда-то со стороны лотка с пивом блеснула вспышка фотоаппарата. Гнида кинулся наутёк, размахивая при этом окровавленным топором. Он ловко нырнул в густые заросли, которые были неотъемлемой составляющей прекрасного пейзажа с берегом реки, и пропал, как в воду канул. Через несколько минут всеобщий ступор прошёл, и рассвирепевшая толпа, вооруженная чем попало, сомкнутой цепью направилась к реке только с одним желанием — линчевать чужака, который посмел среди бела дня убить женщину, да ещё и на рынке! Каково же было их удивление, когда, выйдя на берег, они увидели там только Якуба Вендеровича, который невинно бултыхал ногами в прохладной воде.

— Что-то случилось, шановне панство? — спросил вежливо старичок.

В воздухе стояла отвратительная вонь денатурата.

— Э-э-э… А ты не видал того мужика? — решился спросить кто-то из толпы.

— Такого в костюме? В чёрном? — Якуб выглядел весьма довольным. — Так он, зараза, вон туды побёг, — и старик уверенно ткнул пальцем в кусты на другом берегу реки.

Разъярённая толпа с воем начала переправу. Экзорцист легко улыбнулся. Костюм, лежащий на дне реки, уже, несомненно, втоптан в ил. А если и нет, то теперь это уже не имело никакого значения.

Якуб вернулся домой. Первым делом он проведал свой хлев. По правде говоря, экзорцист надеялся, что после смерти ведьмы все её чары рассеются. Но чары, судя по всему, и не собирались рассеиваться. Два поросёнка как раз заканчивали строительство чего-то напоминающего реактивный самолет.

— Куды собираемся? — спросил хозяин злорадно.

— Да так, — ответила Котлета. — Планируем эмигрировать в Объединенные Арабские Эмираты. Там свинину не едят.

— А-а-а, понимаю, — протянул Якуб. — А мне що прикажете кушать?

— Для пана Вендеровича мы построили специальный синтезатор продовольствия, — вежливо прохрюкала Отбивная. — Это та машина, что в углу стоит. Вам достаточно насыпать туда по ведру воды и песка, а остальное она сама сделает, всё, что только пан пожелает.

Якуб недоверчиво посмотрел на два ряда клавиш и кнопок, рычаг и светящиеся разноцветные лампочки. Вспомнил, как давным-давно пытался понять инструкцию к стиральной машинке «Малютка».

— Выглядит слишком наворочено, сложно слишком, а я стар уже…

— Так мы пана научим…

— И я вас тоже кое-чему по жизни… Свиньям — свинячье!

В руке Якуба блеснул револьвер. В хлеву было мало места, бежать некуда, да и робота хрюшки починить не успели. Соседи услыхали только два выстрела и на всякий случай попрятались под кроватями. Следующие пару месяцев Якуб питался исключительно мясом. Чередуя день — котлеты, день — отбивные. Чтобы не приелось.

И вам приятного аппетита!

Настойчивый стук в дверь вырвал Якуба Вендеровича из объятий сна. Он лениво приоткрыл веко и посмотрел на светящиеся в темноте стрелки будильника.

Якуб никогда не обращал внимания на то, во сколько часов он просыпается. Будильник был подарком сына из Варшавы. На фиг ненужным, но подарком…

— Малая стрелка на четвёрке, большая — на двенадцати, — пробубнил экзорцист, имеющий весьма своеобразное понятие о времени. — Значит, это сорок минут после полуночи. Кого это черти в такую пору носят?

Пинки в дверь не прекращались, даже усилились.

— Как пить дать ментов нелёгкая принесла, — процедил сквозь зубы старик.

Он вылез из-под пухового одеяла, прилизал волосы куском шкурки от сала, стряхнул соломинки с фуфайки.

— Чего надо?

— Полиция! — Экзорцист узнал голос коменданта Бирского. — Отпирай! Именем закона!

— Нечистый их побери, — крякнул себе под нос Якуб.

Рукой нащупал за кроватью солидный деревянный рычаг и потянул его на себя. Включил радио, выставив его на максимальную громкость, и почапал к двери.

— А ордер имеется? — на всякий случай спросил сквозь щель.

— Сам прокурор подписал! — с гордостью произнёс Бирский. — Ну открывай же, а то дверь высадим.

— Нажми на ручку, и дверь сама откроется, имбецил эдакий, — тихо ответил Якуб и налил себе стакан сыворотки из бидона, что стоял у подоконника. Почему-то сильно хотелось пить.

Полицейские грубой массой форсировали и так не имеющую замка дверь. Их было восемь человек, с фонарями и пистолетами. Как в кино…

— Полный обыск! — скомандовал вошедший последним Бирский.

— Ордер, — сказал Якуб, протягивая руку.

Участковый передал ему бумагу. Одновременно кто-то включил свет. Якуб всматривался в ровные ряды буковок, но никак не мог сложить их в предложение.

— Вы держите его вверх ногами, — доброжелательно проинформировал полицейский.

— Сам прочитай, и вслух, если ты такой умный, — разозлился экзорцист, отдавая ему бумажку.

— Вы обвиняетесь в нелегальном изготовлении самогона, — самодовольно объяснил Бирский. — Мы имеем ордер на обыск и арест… А дальше суд и срок, в зависимости от результатов.

В то время как радио распиналось на все сто, семеро представителей власти переворачивали халупу вверх тормашками. По истечении получаса один из них подошел к коменданту:

— Ни единой капли.

— Как это — ни единой капли? — удивился. Бирский, оборачиваясь к хозяину. — Ты что, Якуб, записался в общество трезвости?

— Так точно, — с гордостью подтвердил самогонщик. — А что, разве нельзя?

— Но должно же здесь быть хоть несколько бутылок, — участковый обратился к подчинённым: — Ведь в анонимке прямо написано, что «вчера Якуб Вендерович продистиллировал пять столитровых бочек браги».

Старый экзорцист сразу отметил в своём безотказном органайзере под черепной коробкой, что кто-то опять настрочил на него донос, к тому же с ошибками. Пятьсот литров в день, это ж надо было придумать…

Бирский задумчиво приподнял палец и к чему-то прислушался.

— Тихо!

Полицейские прекратили простукивание стен и разборку печи.

— Кто-нибудь, да выключите наконец это проклятое радио!