Дойдя то этого рубежа понимания случившегося, Петров внезапно ойкнул и схватился за голову, в которой бушевала ураганная мигрень. Последние остатки человеческого сознания распались, а вместе с ними навсегда пропала и память об ином существовании. Головная боль прошла за мгновения, Борис почувствовал облегчение и перевёл дух.

Просигналил холофон, и в объёме появилась синяя физиономия Виктора. Друг выглядел взволнованным, лобовые отростки шевелились встревожено.

— Ну как себя чувствуешь? Вижу, вижу, что лучше… Я но поводу встречи в крибе, — важно изрёк приятель. — Тебе в последнее время, кажется, нездоровилось, и чушь ты порол изрядную, поэтому напоминаю, что поводом у нас — самое величайшее событие в истории нашей расы! Боря, всё же ты парень что надо. И всей компании будет приятно поднять с тобой рюмку в честь Пятого цикла нашей вселенской экспансии! Как то сделает каждый уважающий себя кригот и в самом глухом углу галактики. На центральных мирах проводятся неслыханные празднества, а в нашей периферии мы ограничимся парой объёмов митилаки. Важно воздать почести. А церемонии посмотрим по гиперпространственному холо… Ну?

— Я сейчас иду, — заверил его Петров. — Хорошо, что напомнил мне, спасибо. Мигрень мучила, сплошной туман от неё в мозгах… Ничего странного, что запамятовал о таком грандиозном событии первостепенной важности! Но и без празднования каждый кригот знает, что во Вселенной нет более великой цивилизации, чем наша!

Красный глазок линейного темпорального ускорителя событий мигнул в последний раз и потух.

Лису всё-таки удалось уговорить меня пойти вместе с ним на эту дурацкую презентацию.

Пока я с тоской озирался в поисках хотя бы одного знакомого лица и пил бесплатное шампанское, мой младший брат, довольный и счастливый, беседовал с компанией людей неопределённой внешности и возраста. «Богема», — подумал я довольно саркастически и улыбнулся им всем, когда Лис указал на меня.

Признаюсь, меня начинали раздражать все эти художники, с которыми до самозабвения носился брат, их нахальство, претензии на непризнанную гениальность и постоянное стремление выставить себя хранителями какого-то высшего искусства, непонятного нам, простым смертным. Да и вообще, какое искусство может быть в наше время, когда всё уже написано, сыграно и напечатано?! Так, взаимообразное число повторений, вариации на одну и ту же тему.

Лисёнок со мной конечно же не согласится, но в его возрасте мир кажется радужно-переливчатым, в розовый горошек, а след краски на холсте приводит в бурный восторг. Ну и пусть себе ребёнок радуется, тем более есть повод. Его картину наконец выставили в каком-то престижном салоне, и с моей стороны крайне подло омрачать своим скептическим ворчанием праздник братишки. Лучше поищу себе кого-нибудь более приятного в общении, чем неоцененные «хранители».

Я взял следующий бокал шампанского и направился вдоль зала, внимательно рассматривая всех встречных. Ну вот, наконец хоть что-то приемлемое!

Она стояла в одиночестве около огромной картины непонятного содержания, внимательно разглядывая сие произведение живописи. Девушка, быть может, чуть постарше Лиса. Стройная, хорошо одетая — приятное разнообразие после рваных джинсов, маек непонятных расцветок и нечесаных волос. Кстати о волосах… Они были великолепны, цвета полированного ясеня, густые, переливающиеся под светом ламп, струящиеся до лопаток, просто созданные для того, чтобы их ласкали, словно драгоценный мех…

Оторвавшись с некоторым трудом от созерцания незнакомки, я прихватил с подноса второй бокал и направился к ней, заготовив пару дежурных фраз для знакомства. Подойдя вплотную, чуть наклонился — девушка была на голову ниже меня — и сказал:

— Колорит этой картины является великолепным примером авангардного смешения ярких оттенков, несущих в себе намёк на деструктивный замысел автора и его неформальное восприятие действительности.

Ясеневые волосы плеснули по спине, девушка обернулась, и я увидел её яркие глаза, в то мгновение они показались мне зелёными.

— Я подслушал это у экскурсовода и, надеюсь, ничего не перепутал.

Она улыбнулась, видимо оценив мой нестандартный способ знакомиться, и ответила:

— Я не очень хорошо разбираюсь в живописи.

— Вот жалость! А я хотел произвести неотразимое впечатление.

Она ещё раз улыбнулась.

Какие странные у неё глаза, взгляд какой-то плывущий. Или я слишком увлекся бесплатной выпивкой?

Она взяла предложенный бокал, но пить не стала.

— Что же вы делаете здесь, если не разбираетесь в живописи?

— Меня пригласили, и отказаться было невозможно.

— Со мной произошло то же самое. Мой брат… видите, вон тот, рыжий, намерен произвести фурор, а я осуществляю моральную поддержку и умираю от тоски. Да, кстати, меня зовут Зар.

Она промолчала.

— В смысле Захар. А вас?

— Арника.

Красивое имя для красивой девушки. Я смог наконец оторваться от её глаз и был приятно удивлён тонкой красотой лица, нежным цветом кожи. Идеальное увлечение. Вот только разговор наш нравился мне всё меньше. Он словно соскочил с гладких рельсов приятного флирта, и теперь я чувствовал себя танцующим в пустом зале, в то время как предмет моего интереса довольно внимательно изучает меня со стороны. Она не задала ни одного вопроса, хотя я дал уже несколько возможностей поддержать игру. Например, спросить, почему у меня, блондина, такой рыжий брат, рассказать, кто пригласил её и почему она осталась в одиночестве. Да мало ли что ещё! Или я ей не нравлюсь? Так почему не уходит, если я неинтересен?

— Чем же вы, Арника, занимаетесь? Уже понял, что не живописью.

— Работаю в вашем институте на кафедре биологии.

Если в «вашем» институте, значит, неместная.

— Вы нездешняя?

— Нет.

— А откуда?

— Издалека.

Вот так — «не задавай лишних вопросов». Хотя бы улыбнулась, смягчая резкий ответ.

— Никогда бы не подумал, что вы биолог. Зачем вам такие глаза, если вы научный работник?

Её не проняла даже грубая лесть! Что за странная девочка — не понимает намёков, не реагирует на комплименты. Ну если ты не заинтересована во мне, так и скажи, я извинюсь и отойду…

— Слушай, Лис. — Мне наконец удалось перехватить братишку во время короткого тайм-аута, деликатно объявленного Арникой. Она отошла к какому-то знакомому (поставив на столик бокал с шампанским, к которому даже не притронулась!). — Что это за девушка?

— Какая? Где?

Лису явно было глубоко не до моих скоропостижных увлечений. Он буквально пританцовывал на месте от нетерпения и готов был ускакать в любую секунду.

— Вон та, с длинными волосами… Да постой ты минуту спокойно! Видишь, к ней подошёл один из твоих Пикассо.

— Эта?! — Брат забавно фыркнул и рассмеялся. — Здесь тебе ничего не светит.

— Почему же? Мы с ней очень мило побеседовали. Она даже дала мне номер своего телефона.

— Ладно, Зар, дома поговорим, мне сейчас некогда, но предупреждаю: ты напрасно теряешь время.

Обычно Лис не ошибался в своих прогнозах, и, если он был уверен в чьей-либо неприступности, стоило послушать его. Но меня, похоже, уже зацепило. Эта очаровательная золотоволосая девушка разбудила во мне какой-то безумный охотничий азарт, и я чувствовал, что не успокоюсь, пока не завлеку её. Ещё никто не уходил от меня после первой встречи, и никто не отказывался от второго свидания.

Дома я потребовал от Лиса подробных объяснений. Он как-то странно замялся, попробовал перевести разговор на другую тему, но, видя, что я неумолим, сдался:

— Ладно. Только не говори потом, что я не предупреждал тебя. Понимаешь, эта девушка не совсем девушка.

— Ага, а я Моне.

— Нет, я серьёзно. На первый взгляд она кажется обычным человеком, но…

— Лис, если ты собираешься рассказать мне ещё одну историю об экспедиции на Либру, то я не хочу ничего слышать. И вообще, не понимаю твоего доверия к неземлянам, как ты их называешь.