— А-а?.. — перепугано сглотнул пастух.

— Последнему дурню понятно, что, если из жертвы высосана кровь и прочие жизненные соки, но мясо оставлено в целости, — мы имеем дело с неким типом вампира. Это может быть некий зверь, нежить, демон — но это несомненно вампир! Сосун! Кровопийца! Самая мерзкая погань, какую только способен измыслить человеческий разум! Эй, два недоноска! Достаньте письменные принадлежности!

Креол и Шамшуддин мгновенно извлекли из-за поясов папирусные свитки и тростниковые каламы, заправленные чернилами. Учитель требует, чтобы ученики в любой момент были готовы записать его мудрые слова.

Очень хорошо, что в земле Та-Кемет придумали такие полезные вещи, как папирус и каламы. Иначе пришлось бы писать так, как исстари принято в великом Шумере, — выдавливая значки на глиняной табличке, а затем обжигая их в печи.

Счастлив писец, не ведающий подобного труда.

— Вампиры! — бешено загорелись глаза Халая. — Вампиры были всегда и везде. И везде следовали за людьми, везде зависели от людей, везде паразитировали на людях. Вампир — это нежить. Ходячий мертвец. Бессмертный труп. Не знающий старости и болезней, не чувствующий боли и усталости. Высшая форма жизни… как эти твари утверждают. Но нежить всё равно остается нежитью. У нежити нет той части души, что есть у живых, — праны. Жизненной энергии. Того, что отличает живое от мёртвого. Если в теле есть прана — это живое тело. Если нет — мёртвое. Даже если оно ходит, говорит, мыслит — это всё равно не жизнь, а лишь её внешнее подобие. Суррогат. Фальшивка. Подделка. Имитация. Вам ясно?! Вы записываете?!

— Записываем, учитель! — прогундел Шамшуддин, усердно водя каламом по папирусу.

— Итак, вампиры — это нежить, — важно поднял палец старый маг. — Псевдожизнь. Гнилое мёртвое мясо, прикидывающееся человеком. Но весьма умело прикидывающееся, надо сказать. Обычный вампир красив. Очень красив. Ослепительно красив. Точнее, так кажется, если ты с ним разного пола. Если ты мужчина, а вампир — женщина. Или если ты женщина, а вампир — мужчина. Эти твари очень умело наводят морок, представая перед своими жертвами в бесподобно прекрасном обличье. Заманивают жертву, соблазняют её, усыпляют бдительность… а потом вонзают клыки и высасывают, как спелый плод! Однако если вы с вампиром одного пола, его чары на вас могут и не подействовать — вполне может статься, что вы увидите его таким, каков он есть. Омерзительным старообразным уродцем с прогнившей кожей.

— Похожим на тебя, учитель? — почтительно спросил Креол.

— Да, похожим на меня… что-о-о?!! Что ты сейчас сказал, дерзкий мальчишка?! Да как ты осмелился?! Как твой поганый рот посмел выговорить столь поганые слова?!! Воистину это стоит жезла!!!

У Креола перед глазами поплыли звёздочки. Но внутренне он остался доволен. Привести учителя в такое бешенство — это действительно стоит парочки тумаков.

В конце концов, ему не привыкать.

— Если вы встретите вампиршу, — мрачно продолжил Халай, тряся уставшей рукой, — не вздумайте соблазниться её белоснежной кожей и очами небесной лазури. Пусть эти коралловые губы и шёлковые волосы не введут вас в заблуждение! Самые прекрасные цветки часто бывают ядовитыми… слишком часто! Слишком! Сразу же, сразу же поглядите на обманщицу истинным зрением… которому вы, никчёмные идиоты, до сих пор не выучились! Поглядите на неё истинным зрением — и вас стошнит! Трупообразные гнилые старухи — вот как выглядят вампирши на самом деле! Вся их чарующая красота — ложь и морок, не больше! Так им легче заманивать добычу в силки! Их добыча — вы, жалкие ублюдки! Не забывайте об этом!

Креол с Шамшуддином, высунув языки, бешено строчили в свитках. Разумеется, пропуская брань, столь щедро приправляющую речь учителя.

— Вампиры — это самое гадкое изобретение тупиц-некромантов! — скрипнул зубами Халай. — В отличие от прочей как-бы-не-мёртвой мерзости вампиры способны размножаться, плодить себе подобных самостоятельно! Однако совсем не так, как мы, живые и дышащие! Вампирам неведомо благословенное счастье деторождения! Вместо этого они превращают в подобных себе некоторых жертв! Далеко не всех, конечно, только «избранных»! Своих любимцев! Они — поганые ублюдки! — называют это Даром! Благодетели, бе-э-э! Мерзость! Само собой, если бы в вампиров превращался каждый укушенный, эти твари давным-давно заполонили бы весь мир. А это ударит прежде всего по ним самим — ведь тогда они попросту передохнут от голода! Для того чтобы жить, каждому надо кушать — иначе ничего не получится. Даже живые мертвецы нуждаются в пище, чтобы не стать мёртвыми мертвецами, чтобы и дальше длить своё богомерзкое существование. Но вампиры отличаются от всех прочих тем, что не едят обычной пищи. Их жизнь, их энергия — это прана. Чудесная сущность, энергия, оживляющая всё под этими небесами. А вампиры — трусливые воры, тайком сосущие прану у живых, питая свои мёртвые тела! Обычно вместе с кровью. Кровь — это сама жизнь. Волшебная алая жидкость, напоённая праной так, как ничто более. Именно поэтому мертвецы-крововосы выглядят привлекательнее мертвецов-пожирателей вроде упырей — в мясе прана тоже есть, но меньше, гораздо меньше, чем в крови! Однако сама по себе кровь вампиру необязательна — просто именно вместе с ней проще получить нужную энергию. Но это необязательно. Существуют, например, маги-вампиры — они кровь не пьют, а высасывают энергию напрямую. Высасывают прану. А самые могущественные — и ману. В отличие от настоящих вампиров энергетические — не нежить, а живые люди… но они ещё хуже, хуже трупов! В нашей Гильдии подобных отщепенцев ждёт только смерть, сожжение и забвение! И это правильно!

Халай Джи Беш говорит всё быстрее и неразборчивее. С Креола и Шамшуддина градом льёт пот — нелегко удерживать такой темп. Каламы уже опустели больше чем наполовину, место на свитках скоро закончится, а учитель всё чешет языком. Перечисляет виды и подвиды вампиров, рассказывает об их особенностях, повадках и слабостях…

— Иные твари подобны вампирам в образе питания, — продолжал Халай, жестикулируя обглоданной костью. — Сосуны, живущие за счёт вытягивания чужой энергии. Но уже не праны… о, в человеке множество, великое множество самых разных энергий! Некоторые из этих тварей вытягивают саму душу, оставляя пустую оболочку! После этого ты даже в Кур не попадёшь!

Креола передёрнуло. Тростниковый калам едва не выпал из пальцев, по спине пробежала холодная дрожь.

— А ну-ка!.. — резко вырвал у него свиток учитель. — Та-а-а-ак… Это что такое, шакалья моча?! Ты не записал и половины изречённого мной! Ты безнадёжно отстал! И ты тоже!.. — рявкнул Халай, выхватив свиток и у Шамшуддина. — Вы позорите меня, мерзавцы! Почему не записываете, выродки?!

— Но мы не успеваем! — взмолился Шамшуддин.

— Молчать, ничтожества! Только тот настоящий писец, чья рука не отстаёт от уст! Вы должны писать с той же скоростью, что и говорите! Пфе!.. Противно даже тратить на вас время!

Халай резко поднялся, отшвырнул прочь баранью лопатку, отхлебнул вина из кувшина и раздражённо фыркнул. Пояс с кистями упал на землю, подол туники задрался, и пламя костра жалобно затрещало — его оросил бурный поток. Креол, Шамшуддин и боязливо сидящий в сторонке пастух одновременно покривились — в воздухе запахло вонючей стариковской мочой.

— Вот так-то, — угрюмо кивнул Халай, завязывая пояс. — Вот что я думаю о вас о всех.

Креол с Шамшуддином смотрели настороженно, ожидая подвоха. Неужели это всё? Неужели мерзкий старик их лаже ни разу не ударит? Подозрительно. Обычно в таких случаях он бьёт учеников ногами и жезлом, а потом справляет им на лица малую нужду.

А один раз — даже большую.

Но на этот раз Халай Джи Беш ограничился тем, что потушил костёр. Бросив взгляд на заходящее солнце, старик недовольно покряхтел, проверил наличие за поясом жезла и размашисто зашагал к чернеющим вдали деревьям.

Потеха потехой, а работа работой. Демонолога Халая обвиняли в бесчисленном множестве грехов, но ещё никогда — в некомпетентности.