— Просто невероятно! — удивился Гарсиа. — Если б это были люди, я бы понял их упорство. Но звери!.. Сеньор Альваро с трудом поверит, что меня осаждали так долго.

Гарсиа прождал часа два, прежде чем решился двинуться, опасаясь, что животные оставили часовых у дерева. Но убедившись, что внизу все тихо, он с величайшими предосторожностями спустился по лиане, привязав к поясу два плода хлебного дерева. По временам он останавливался, напряженно прислушивался. Но тишина не нарушалась. Успокоенный, он наконец тихонько спустился на землю. Пекари, спящие в кустах, не пошевелились.

Стараясь не производить ни малейшего шума, Гарсиа пробирался между деревьями, но, пройдя около трехсот шагов, он уже забыл все предосторожности, и бросился бегом к берегу озера.

В несколько минут он достиг того места, где оставил черепаху. Она тоже спала, спрятав голову под панцирь.

Боясь близости пекари, он побежал дальше и остановился на берегу маленькой бухточки, окруженной деревьями.

«Не будем теперь терять времени, — сказал он себе. — Деревьев тут много и луна начинает всходить».

Он приставил ружье к дереву и стал собирать лианы, которые могли ему понадобиться для постройки плота. Тут их было много, все деревья были ими окружены, так что оставалось только выбирать. Недалеко он заметил группу гигантских бамбуков и, конечно, тотчас же поспешил туда. Материала оказалось более чем достаточно для постройки плота, который мог бы принять двух человек.

Скоро плот был готов. Гарсиа сделал два весла из длинных ветвей и тотчас же спустил плот на воду. Работая изо всех сил веслами, он подъехал к тому месту, где находилась черепаха, и несколькими тяжеловатыми ударами заставил животное подняться и отправиться в воду.

«Сеньор Альваро слишком дорожит этим животным или, вернее, его мясом. Я не могу оставить его здесь, чтобы им воспользовались дикие звери или индейцы. Во всяком случае, черепаха обеспечит нам пропитание на три или четыре дня», — рассуждал Гарсиа.

Луна, ярко блестевшая на совершенно безоблачном небе, освещала воды озера, и поэтому Гарсиа мог без затруднений направлять плот. Островки отчетливо выделялись на серебристой поверхности озера, залитого лунным светом.

Была уже полночь, когда Гарсиа достиг середины озера, и в этот момент он увидел на одном из островов блестящую точку среди покрывавшей его растительности.

«Это, должно быть, сеньор Альваро», — подумал он, потом вдруг перестал грести и испуганно прошептал:

— Да нет! Это вовсе не на том островке, где мы остановились. Это горит костер на другом острове. Я прекрасно запомнил форму нашего острова и место, где он находился.

Холодный пот выступил у него на лбу, и сердце мучительно забилось от страха. «Что, если дикари явились на островок и захватили врасплох сеньора Альваро? Ведь эти островки необитаемы, там живут только птицы! — думал Гарсиа. — А птицы ведь не могут развести костер!»

Страх бедного мальчика имел основание. Кто же, кроме дикарей, может высадиться на этом острове? Альваро не мог добраться до него, так как у него на острове не было дерева, чтобы построить плот, даже самый маленький.

«Но, быть может, он вплавь достиг острова?» — Однако Гарсиа тотчас же отверг такую мысль. Было бы чересчур рискованно и неосторожно пускаться вплавь по этим чернильным водам, кишевшим кайманами и змеями! Гарсиа несколько минут оставался в нерешительности, потом снова взялся за весла.

«Что ж, поеду на остров! — сказал он себе. — Если там я не найду сеньора Альваро, то осторожно подъеду к другому острову и посмотрю, кто зажег там костер».

Юнга сделал объезд, чтобы его не могли увидеть, и пристал к берегу островка. Он тотчас же узнал его, так как на нем росли те крепкие деревья, которые нельзя было срубить топором.

Вколотив палку около берега, он привязал к ней плот и, зарядив ружье, осторожно взобрался на берег и прошел через тростник. На том месте, где накануне они разводили костер и жарили рыбу, уже никого не было. Огонь давно погас и даже пепел стал холодным.

Сердце мальчика болезненно сжалось.

«Что случилось с сеньором Альваро? — подумал он, чувствуя, как холодеет от ужаса. — Что буду тут делать я, одинокий, затерянный среди лесов Америки?»

Бедный мальчик готов был предаться отчаянию, как вдруг его осенила мысль, что Альваро не мог бы отдаться в руки дикарям без всякого сопротивления. Если так, то на острове должны были бы остаться следы борьбы, а между тем там все было в полной неприкосновенности. Кустарники и трава нисколько не были помяты, и на деревьях все листья были целы. По всей вероятности, Альваро, сильно обеспокоенный долгам отсутствием своего товарища, покинул этот остров, надеясь как-нибудь перебраться через лагуну. Для такого первоклассного пловца, каким был Альваро, это не было невозможно.

Несколько успокоенный, Гарсия прошел весь остров и, дойдя до того места, где они нашли черепаху, вдруг получил подтверждение своего предположения. На берегу лежало много свежесрезанного тростника. «Должно быть, сеньор Альваро построил себе маленький плот из этого материала, — подумал он, — и, невзирая на кайманов и змей, переехал все-таки на этот островок, где блестит огонь. Надо удостовериться!»

Гарсиа вернулся к своему плоту и выехал опять на середину озера. Несмотря на страшное утомление, он греб изо всех сил и через четверть часа достиг другого острова, на берегу которого он действительно увидел маленький плот, сделанный из тростника и листьев. Пройдя несколько шагов, он увидел среди деревьев человека, который сидел у догоравшего костра и, охватив голову руками, глубоко задумался или, возможно, заснул.

— Сеньор Альваро! — крикнул Гарсиа дрожащим от радости голосом.

Дремавший португалец, услышав зов, поднял голову. Сразу он, как видно, не мог сообразить, в чем дело, и только когда Гарсиа подошел к нему, он вскочил на ноги и с радостным криком заключил его в свои объятия.

— А, мой дорогой мальчик! — воскликнул он. — Откуда ты явился? Сто тысяч кайманов! Какого страху ты мне задал! Черт возьми! Ты можешь похвастаться, что заставил меня дрожать!

— Вы думали, что я умер?

— И даже съеден! Полагаешь, я не слыхал твоих выстрелов? На тебя напали индейцы?

— Ничуть не бывало. Я защищался от свирепейших кабанов, которые меня осадили на дереве.

— Надеюсь, что ты привез мне хоть одного? Я умираю от голода и от жажды.

— Я не мог этого сделать. Но я привез сюда черепаху и думаю, что ее мясо будет не хуже мяса кабана.

— Ты предусмотрительный мальчик, мой милый Гарсиа.

— Я привез вам, кроме того, фрукты.

— В них я не испытываю надобности. Я нашел на этом островке такие же груши, какими мы в первый день утоляли свой голод. Ими я утолил жажду.

— Но отчего же вы покинули остров?

— Чтобы скорее присоединиться к тебе. Разве ты не слышал моих выстрелов?

— Нет, сеньор.

— Я выстрелил по крайней мере раз десять, и так как ты не отвечал мне, то я решился переплыть через лагуну на тростниковом плоту. И возможно, что мне бы это удалось, если б кайманы не заставили меня поскорее укрыться на этом острове. Мой плот, построенный только из тростника и листьев, конечно, плохо держал меня, и мои ноги постоянно находились воде.

— Я видел ваш плот на берегу, — сказал Гарсиа.

— Ну, будет болтать. Подумаем об ужине.

Альваро подбросил сухих веток в костер, который уже начал потухать, и пошел вместе с Гарсиа на то место, где юнга оставил свой плот и черепаху, спавшую глубоким сном. Они с большим трудом подняли ее, так как она была очень тяжела, и одним ударом отрубили ей голову, чтобы она не страдала, а затем, перевернув на спину, положили ее на костер.

— Бедное животное! — воскликнул Гарсиа. — Какая черная неблагодарность с нашей стороны.

— Голодный желудок не рассуждает, друг мой, — возразил ему Альваро, с наслаждением вдыхая запах жареного мяса черепахи.