Конечно, только Япи мог так кстати оказать помощь осажденным в критическую минуту. Он еще раньше, во время плена у аймаров, обнаруживал дружеское участие к европейцам и теперь, воспользовавшись смятением, царившим в деревне, и ночной темнотой, отправил им ружье, которое раньше тихонько стащил у колдуна племени, хранившего его в своей хижине. Полагая, что осажденные терпят голод, он присоединил к этому еще и съестные припасы, которые втихомолку собрал для них. Эта неожиданная и чрезвычайно важная помощь придала бодрость осажденным, которые уже начали было отчаиваться в исходе блокады. Теперь, имея в своем распоряжении два ружья, они чувствовали себя всилах продолжать борьбу, не боясь никакой атаки и не беспокоясь насчет конечного исхода осады.

Возможно, что тупинамба уже выступили в поход и направлялись форсированным маршем к деревне тупи, которые были их заклятыми врагами и много раз нападали на них, чтобы добыть человеческого мяса.

— Мы с тобой теперь непобедимы, — сказал Альваро, осмотрев ружье Гарсиа и убедившись, что оно в исправности. — Когда тупи увидят, что мы оба вооружены, то у них не хватит храбрости снова идти на приступ. Ах, мой дорогой мальчик, я и не думал, что нам так повезет! Право нее, мы с тобой родились под счастливой звездой! Я начинаю даже думать, что бразильцам никогда не удастся вонзить свои зубы в наше мясо!

— Воображаю себе удивление этих дикарей, когда они убедятся, что ружье исчезло из хижины колдуна и перелетело оттуда к нам в руки! — воскликнул Гарсиа.

— Что ж, мы приобретем славу непобедимых пиайе, и я нисколько не удивлюсь, если они съедят теперь своего колдуна.

— Бедняга!

— Но что же делают теперь дикари? Мне представляется просто невероятным, чтобы они не воспользовались темнотой для какой-нибудь проделки. Меня нисколько не успокаивает эта тишина, которая царит кругом!

— Однако, сеньор, нигде не видно ни одной человеческой тени и не слышно ни малейшего шума.

— И тем не менее меня одолевает тревога. Не будем спать и удвоим нашу бдительность… Постой!.. Ты не слыхал глухого стука? Как будто упало дерево!

— Должно быть, заперли дверь какого-нибудь карбета или ограды.

— Гм! А я тебе говорю, что дикари не спят.

— У нас два ружья, сеньор!

— Да, и при первой же тревоге мы тотчас начнем стрелять. Ты, Гарсиа, наблюдай за этой стороной, а я буду смотреть в другую сторону. Стреляй, не дожидаясь моего приказания, как только заметишь что-нибудь подозрительное. Ты ведь прилично стреляешь.

Они расположились на двух противоположных сторонах крыши у самого края, чтобы лучше видеть площадь, и терпеливо ждали наступления утренней зари.

Тупи, по-видимому, были чем-то очень заняты. Порой осажденные слышали какие-то глухие удары, точно на площадь валились деревья, а также какой-то шепот, словно кто-то отдавал приказания тихим голосом.

Временами показывались человеческие тени, быстро и бесшумно скользившие по деревне и исчезавшие позади карбетов, окружавших площадь.

Альваро старался угадать, что предпринимают дикари. Темнота и дождь мешали ему рассмотреть, что делается в конце площади.

«Не хотят ли они еще усилить блокаду? — спрашивал он себя с некоторым беспокойством. — Впрочем, мы сумеем продержаться до прихода Диаса».

Наконец темнота начала рассеиваться, и вместе с появлением первых лучей зари дождь прекратился.

Опасения Альваро оправдались.

Чтобы не подвергаться выстрелам, которых они так боялись, тупи воспользовались темнотой и окружили площадь огромными и толстыми древесными стволами, у которых ветви были обрублены. Эти бревна были так поставлены, что их можно было без особого труда поворачивать и двигать в сторону карбета.

Эта была подвижная баррикада, за которой уже спрятались многочисленные воины, вооруженные луками и граватанами и готовые забросать стрелами осажденных.

— Осада по всем правилам, — проговорил Альваро, быстро отступая к центральному отверстию в крыше, через которое свет проникал внутрь карбета. — Нам надо остерегаться этих опасных отравленных стрел, мой милый Гарсиа! Придется переменить квартиру, если они начнут двигать эти толстые бревна через площадь. Никогда не думал, что они такие хитрецы, эти дикари!

— Что же мы предпримем, сеньор? — спросил Гарсиа с тревогой в голосе.

— Мы можем оказать им долгое сопротивление внутри карбета. Если понадобится, проделаем бойницу и не будем жалеть патронов… 578

Мы теперь снабжены хорошо в этом отношении. Припасов у нас тоже достаточно.

— А какая чудесная птица, сеньор! Это, кажется, индюк?

— Индюк? Нет, я не видал индюков в здешних лесах. Птица эта, пожалуй, будет побольше индюка. Нам ее хватит на несколько дней.

— Вы еще не унываете, сеньор?

— Нисколько. Мы теперь сделаем несколько выстрелов, чтобы осаждающие поняли, что у нас есть два ружья. Я думаю, что это произведет впечатление на этих проклятых людоедов.

Тупи, решившие, по-видимому, покончить с осажденными, начали уже подтаскивать бревна к карбету, стараясь в то же время спрятаться за них, чтобы пули не могли их достать.

— Стреляй, Гарсиа! — крикнул Альваро, начинавший не на шутку тревожиться. — Мы не должны допустить их приближения к стенам карбета.

Гарсиа, относивший припасы в безопасное место, быстро поднялся наверх.

— Один выстрел направо, другой — налево! — скомандовал Альваро. — Постарайся разбить чью-нибудь голову, если можешь.

Дикари, хотя и не приблизились еще на достаточно близкое расстояние к карбету, все-таки уже начали стрелять в него из своих больших луков, и некоторые из стрел вонзились в стены карбета.

Гарсиа и Альваро выстрелили один за другим. Тотчас же вслед за выстрелами раздались громкие испуганные крики дикарей, которые немедленно покинули свою баррикаду и бросились в ближайшие карбеты.

Удивлению дикарей, конечно, не было пределов, когда они услышали два выстрела одновременно и догадались, что осажденные оба имеют теперь оружие разрушения, тогда как раньше только один из них мог стрелять.

Каким же могуществом должны были обладать эти белые люди, которые могли так легко похищать небесный огонь и поражать им дикарей?

Оба выстрела были пущены в воздух и никого не ранили, но тем не менее наделали большой переполох среди дикарей, испуг которых был нисколько не меньше от этого. Однако новый взрыв ярости не замедлил последовать за первым моментом панического ужаса. Действительно, не прошло и десяти минут, как дикари снова вернулись к своей баррикаде.

Они отчаянно кричали и метали тучи стрел, а вожди старались подстрекать их и, раздувая их ярость, побуждали к атаке.

Два человека могли в течение суток держать в почтительном страхе целое племя, до сих пор считавшееся непобедимым. Это было что-то неслыханное, и одна эта мысль приводила в ярость дикарей.

— Гарсиа, — сказал Альваро, — мы не должны терять бодрости, а не то мы погибли! Дикари, очевидно, готовятся нанести нам последний удар. Если мы не отразим их нападение, то завтра же будем съедены!

— Ах, сеньор! Мне становится страшно!

— Стреляй скорее и не щади никого.

Огромные стволы деревьев, подталкиваемые десятками рук, приближались к карбету, а скрывавшиеся за ними воины посылали тучи стрел на крышу из луков и из граватан.

Альваро и Гарсиа, стоя рядом на коленях, открыли огонь и убили двух воинов, которые имели неосторожность высунуться из-за баррикады.

Эти два удачных выстрела задержали на мгновение осаждающих. Они все еще не могли победить ужаса, который вызывал у них гром выстрелов.

— Гарсиа, ты только заряжай ружья, а уж я буду стрелять в этих негодяев, — сказал мальчику Альваро, не вполне доверявший его искусству стрелка. — Твои выстрелы все-таки не всегда попадают в цель.

— Да, сеньор… и притом у меня дрожат руки.

— Не бойся, Гарсиа. Мы отразим их нападение!